Мальчик продолжает пытаться проскользнуть мимо них, но не может. Они – непроницаемая стена мышц. После еще нескольких безуспешных попыток приблизиться к стойке со свободными весами он сдается и, отодвинув кресло, медленно катится в сторону раздевалки, низко опустив голову.
Оглядываюсь на Картера, но его уже нет.
Я вытаскиваю наушники как раз вовремя, чтобы услышать его крик: — Эй, чувак! Тебе нужен партнер по силовым тренировкам? Я как раз собирался сделать несколько подходов.
Мальчик останавливается и с сомнением смотрит на него. Его ответ звучит тихо, теряясь в гуле моей беговой дорожки. Что бы он ни сказал, Картер внимательно слушает его и кивает.
Затем Картер с важным видом подходит к трем мускулистым парням и хлопает самого крупного из них по спине.
Когда тот резко оборачивается, ощетинившись, Картер ослепительно улыбается ему.
На долю секунды мне кажется, что Картер вот-вот лишится передних зубов, но потом он начинает говорить, и все трое улыбаются, и внезапно все становятся лучшими друзьями.
Картер возвращается к мальчику в инвалидном кресле и провожает его к тренажеру со свободными весами. Трое его новых друзей вводят мальчика в свой круг.
Между ними пятью начинается серьезный разговор с частыми кивками, поглаживаниями подбородка и задумчивыми выражениями лиц. Затем Картер указывает на гири, и парни приступают к делу.
Все начинают делать подходы вместе.
За исключением Картера, который хлопает, улюлюкает и улыбается, как ведущий игрового шоу, вслух считает повторения и дает «пять» по завершении подхода.
Я впечатлена его энтузиазмом. Из него вышел бы отличный тренер младшей лиги. Единственное, чего ему не хватает, – это свистка на шее. Его сильной загорелой шее, на которую я не смотрю, потому что меня не привлекают мужчины, которые еще не родились, когда у меня начались первые месячные. Независимо от того, насколько хорошо они смотрятся в облегающей спортивной одежде.
К тому времени, как я пробегаю три мили на беговой дорожке, между тяжелоатлетами, мальчиком в инвалидном кресле и их лидером, операционным директором крупнейшей медиакорпорации в мире, человеком, уверенным в себе настолько, что его хватило бы на всю континентальную часть Соединенных Штатов, и у которого прическа лучше, чем у меня, сформировалась, кажется, неразрывная связь на всю жизнь.
Моя тренировка закончена, я собираю свои вещи, спрыгиваю с тренажера и стараюсь не смотреть в сторону Картера, как делают все остальные женщины в этом заведении.
Наверное, мне кажется, что он игнорирует их и смотрит на меня. Последние несколько лет мои гормоны играли со мной злую шутку. Мои «ржавые» яичники, возможно, устраивают последнюю вечеринку перед тем, как выключить свет и навсегда запереть двери.
Либо так, либо Картер надеялся поговорить о бизнесе. В конце прошлого года он неожиданно созвал заседание нашего совета директоров, чтобы обсудить слияние. Из этого ничего не вышло, но я никогда не забуду, как он расхаживал по залу заседаний с важным видом, словно жеребец на случке.
Тот Картер совсем не походил на человека, который поможет мальчику в инвалидном кресле, не говоря уже о том, чтобы заметить его существование.
Я не знаю, почему я должна быть рада, но я рада, что оказалась неправа.
Той ночью, лаская себя вибратором, я представляю, что между моих бедер находится его золотистая голова. Я кончаю так быстро, что это становится моим личным рекордом.
2
СОФИЯ
Я просыпаюсь воскресным утром, чувствуя себя отдохнувшей и счастливой. Это длится около десяти минут, пока мне не звонит мой брат Уилл.
— Она снова упала, — безучастно сообщает он, когда я отвечаю. Никакого дружеского приветствия. Ничего удивительного.
— Как она? Что случилось?
— То же, что происходит всегда. Она споткнулась. Чудо, что она еще не раскроила голову. Я не понимаю, почему женщина не может протянуть вперед руку и сломать ее, как обычный человек. Она просто приземляется лицом вниз и в итоге выглядит так, словно кто-то использовал ее в качестве боксерской груши.
— Она вся в синяках?
— Да. Черно-синих. И нос распух. Завтра мне нужно отвести ее к адвокату, чтобы она подписала какие-то бумаги. Меня, наверное, арестуют за жестокое обращение с пожилыми людьми.
— Тебе следует немедленно обратиться в отделение неотложной помощи. Сделай компьютерную томографию, чтобы убедиться, что у нее нет кровоизлияния в мозг.
Уилл игнорирует это.
— Ей становится хуже, Софи. В один прекрасный день она действительно навредит себе. Что-нибудь сломает. Нам нужно обсудить наши варианты.
Он имеет в виду поместить ее в дом престарелых. Как будто у нас уже не было этого разговора.
— Папа не хотел, чтобы она жила в доме престарелых.
— Да, но папы здесь больше нет, а я не дипломированная медсестра. Она начинает устраивать беспорядок, Софи. Ты понимаешь, о чем я говорю? В своем нижнем белье.
Подавленная этой новостью, я прикладываю руку ко лбу и закрываю глаза.
— Хорошо. Я тебя слышу. Я займусь домашним уходом. Может быть, к нам кто-нибудь будет приходить несколько раз в неделю, чтобы тебе было легче…
— Ты не слушаешь. У меня есть работа. У меня есть жизнь. Я больше не могу круглосуточно ухаживать за нашей матерью. Я занимаюсь этим почти пять лет. Я перегорел. Ей восемьдесят лет, и она разваливается на части. Ее нужно поместить в дом престарелых.
— Это обойдется в шестизначную цифру в год.
— Не то, чтобы ты не могла себе этого позволить.
Это заставляет меня усмехнуться.
— Похоже, у тебя сложилось ошибочное впечатление, что я богата.
— А разве нет?
— Даже близко нет.
— А как насчет соглашения о разводе? Ник – известный музыкальный продюсер. Ты, должно быть, получила от него приличную сумму денег.
От этого предположения – распространенного и ошибочного – у меня сводит зубы.
— Я не собираюсь вдаваться в подробности своего финансового положения, Уилл.
После паузы он решительно говорит: — Хорошо. Тогда мама переезжает жить к тебе.
В яблочко. Он знает, что я скорее попаду под поезд, чем буду жить под одной крышей с нашей вечно недовольной и сварливой матерью. У меня до сих пор остались душевные раны с тех времен, когда мы были детьми.
— Мы оба знаем, что этого не произойдет.
— Я так не думаю. Я позже отправлю тебе электронное письмо с несколькими вариантами. Изучи вопрос самостоятельно, подумай, что ты об этом думаешь, и напиши мне. Это нужно сделать как можно скорее. Нам нужно принять решение до конца месяца.
— К чему такая спешка?
— Я еду в Париж с Триши.
— Кто такая Триши? Что случилось с Памелой?
— Ничего. Мы все еще вместе.
— А.
Уилл включает режим высокомерия.
— Не осуждай мой образ жизни, Софи. Множество людей практикуют полиаморию1. Может быть, ваш брак продлился бы дольше, если бы ты была чуть менее зажатой. Возможно, у Ника были потребности, которые ты не удовлетворяла. Ты когда-нибудь задумывалась об этом?
Это задевает, но я не ведусь на провокацию. Это просто старая как мир семейная драма, в которую не стоит ввязываться прекрасным воскресным утром.
— Пришли мне информацию. Я просмотрю ее и перезвоню тебе. И отвези маму в отделение неотложной помощи, пожалуйста. — Я отключаюсь, не дожидаясь, пока будет брошена еще одна граната.
Я люблю своего брата, но с ним мне нелегко.
Приняв душ и одевшись, я решаю прокатиться на велосипеде до местной кофейни. Только встав в очередь, я понимаю, что узнаю широкие плечи и взъерошенные светлые волосы мужчины передо мной.
Хоть он и стоит ко мне спиной, я бы узнала его даже на полицейском опознании. Должно быть, в спортзале я изучала его куда внимательнее, чем думала.
Как, например, делаю это сейчас. Его скульптурный зад, обтянутый желтыми велосипедными шортами из лайкры, просто великолепен.
— Привет. Я тебя знаю.
Вынырнув из грез о том, как я впиваюсь зубами в его голую задницу, я поднимаю глаза и вижу, что Картер обернулся и ухмыляется мне. Его спутница, подтянутая молодая блондинка в ярко-розовом велокомбинезоне из лайкры, коротко ухмыляется в ответ, прежде чем отвернуться и продолжить разговор по телефону.
Отлично. Она поймала меня на том, что я пялюсь на его задницу. Этот день начинается просто замечательно.
Я вежливо улыбаюсь с безмятежностью, которой я не чувствую.
— Извините, но, кажется, мы не знакомы.
Когда его улыбка меркнет, я вздыхаю.
— Я шучу. Не обращай на меня внимания, у меня было тяжелое утро. Привет, Картер. Рада снова видеть тебя.
— Я тоже рад тебя видеть. Ты в порядке?
Что бы ни отражалось на моем лице, оно, должно быть, ужасное. Мое бесстрастное выражение лица – легенда.
— Ага. Лучше и быть не может.
Некоторое время мы пристально смотрим друг на друга, прежде чем его хорошенькая спутница дергает его за рукав. Очередь продвинулась вперед, но Картер не сдвигается с места.
Наш зрительный контакт кажется слишком напряженным. Он граничит с интимностью, как будто мы оба обнажены и он находится внутри меня.
Как раздражает, что я единственная, кто так думает.
Картер спрашивает: — Ты живешь где-то поблизости?
— Да. На шестой улице, недалеко от Уилшира. А ты?
— К северу от Монтаны, на двадцать третьей. Переехал в прошлом месяце.
Интересно. Это хороший район, но это не закрытый жилой комплекс. И уж точно это не Малибу, Беверли-Хиллз или Бель-Эйр, где живут все остальные представители одного процента2.
Вероятно, это его второй дом. Или третий. Или, где он хранит все витамины, которые, очевидно, принимает.
— Картер. Ну же, давай.
Его спутница явно раздражена, но он, похоже, не собирается отворачиваться от меня. Однако мне не нравится, что он ее игнорирует, поэтому я оглядываюсь на кассу.
Он понимает намек и делает несколько шагов вперед, затем поворачивает обратно.