Затем наклоняется и слизывает его.
Удовольствие очень сильное. Оно распространяется от моего члена по всему телу горячими, восхитительными волнами, которые заставляют меня задыхаться от желания большего.
Когда я издаю стон, София прикрикивает на меня.
— Сейчас я немного позабавлюсь с этим великолепным членом. Не двигайся и веди себя тихо. Если будешь вести себя очень-очень хорошо, я позволю тебе кончить. Помни, ни звука.
Мое сердце колотится с головокружительной скоростью. Все мое тело дрожит, а грудь скользкая от пота. Я так возбужден, что не могу сосредоточиться ни на чем, кроме звука ее голоса и ощущения ее руки на моем ноющем члене, того, как она умело поглаживает его, лаская каждую жилку и оглаживая каждый его дюйм, яйца, ствол и головку.
София засасывает набухший кончик в рот, и я почти кончаю.
Я изо всех сил стараюсь молчать. Оставаться совершенно неподвижным, потому что все, чего я хочу, – это доставить ей удовольствие. Мне нужно доставить ей удовольствие, как воздух.
— Очень хорошо, — напевает она. — Я горжусь тобой.
Я так взволнован, что, возможно, вот-вот потеряю сознание.
Она засасывает кончик члена в рот. Только кончик, проводя языком взад-вперед по изысканно чувствительной нижней стороне. Мое дыхание замедляется. Сердцебиение сбивается с ритма.
Когда она погружает мой член глубже в свой рот, издавая стоны, так что звук отдается эхом в моем тазу, я почти теряю самообладание. Дрожь сотрясает мое тело. По всему моему позвоночнику пробегает электрический разряд.
Не сводя с меня глаз, София начинает лениво посасывать мой член и поглаживать его, крепко обхватив ствол рукой.
Моя кровь кипит. Каждый дюйм моей кожи горит. Мои яйца напрягаются, и я собираюсь кончить, о, черт, я должен кончить.
— Я не давала тебе разрешения кончать, Магнус.
Я закрываю глаза и прерывисто выдыхаю, стараясь не шуметь.
Она теребит мой член.
— Смотри на меня. Я хочу, чтобы ты увидел, как я посасываю тебя.
Не знаю, как я все еще держусь прямо, но я подчиняюсь ее приказу и открываю глаза. Она смотрит на меня снизу вверх с влажными губами и пьянящей ухмылкой самодовольства.
София наслаждается этим не меньше, чем я.
Ее розовый язычок высовывается наружу. Она облизывает щель на головке моего члена, затем снова засасывает всю головку в рот и начинает сильно и быстро поглаживать ствол, доводя меня до неизбежного забвения.
Она, должно быть, видит мольбу в моих глазах, потому что в последний раз сильно дергает мой член, а затем откидывается на спинку дивана.
— Разрешение получено.
В тот же момент духовка подает звуковой сигнал, оповещающий о том, что она разогрета, и я извергаюсь с гортанным стоном.
18
СОФИЯ
Из члена Картера вырывается мощная струя спермы. Он запрокидывает голову и громко стонет, глядя в потолок, прижимаясь бедрами к моему кулаку и продолжая испытывать оргазм короткими, горячими толчками.
Он прекрасен таким. Глаза закрыты, живот сжат, мышцы на шее напряжены. Бедра подаются вперед, тело выгибается дугой. Адонис в экстазе.
Я наклоняюсь и беру его член в рот, проглатывая его сперму, пока он кончает. Дроча и постанывая, он хватает меня за голову и начинает яростно трахать меня в рот.
Картер выкрикивает мое имя. Один раз, затем еще раз, прерывисто.
Когда он, наконец, выдохся, тяжело дыша и дрожа, он открывает глаза и смотрит на меня затуманенным от блаженства взглядом.
Я вынимаю его член из своего рта и улыбаюсь.
— У тебя вкус океана.
Он откидывает голову назад и начинает смеяться. Это глубокий, хрипловатый звук, совершенно мужской.
— Черт возьми, женщина.
— У тебя все хорошо?
— У меня все лучше, чем просто хорошо. Кажется, моя душа на секунду покинула тело. Господи.
Обхватив мою голову руками, Картер вдыхает, резко выдыхает, затем снова смотрит на меня сверху вниз. Теперь он улыбается. На самом деле, сияет.
— Я немного увлекся в конце.
— Да, я думаю, ты нащупала низ моего живота.
— Я сделал тебе больно?
— Совсем чуть-чуть.
Он облегченно выдыхает.
— Это был самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывал.
— Должна признать, было довольно захватывающе наблюдать за тобой. Даже несмотря на то, что я чувствую себя неловко из-за этих грязных разговорчиков.
Он фыркает.
— Ты что, издеваешься надо мной? Ты прирожденная актриса.
— Спасибо. Как твоя попа?
Картер задумывается на мгновение, затем вздыхает.
— Хорошо.
Я бросаю взгляд на его задницу, упругую и идеальную, если не считать узора из ярко-красных пятен.
— У тебя несколько рубцов. Ничего страшного. На коже нет повреждений или синяков. Но все же следует приложить холодный компресс. Может быть, немного алоэ вера.
— Звучит заманчиво, если не считать того, что я как раз готовлю тебе ужин. Если ты не заметила, духовка начинает проявлять нетерпение.
Как по команде, духовка снова подает звуковой сигнал. Я целую его в бедро.
— Я поставлю лазанью в разогретую духовку. А пока она готовится, я позабочусь о тебе. Ложись лицом вниз на диван и жди, пока я не вернусь.
Я встаю и направляюсь на кухню, пока он устраивается на диване. Я слышу глубокий вздох, затем смешок: — Боже, ее светлость такая строгая.
Улыбаясь, я снимаю фольгу с формы для запекания и ставлю ее в духовку. Устанавливаю таймер на тридцать минут, затем роюсь в нескольких ящиках, пока не нахожу чистое кухонное полотенце.
В шкафчике над раковиной я нахожу большую стеклянную миску и наполняю ее льдом из морозилки. Затем наливаю в миску воду и опускаю туда кухонное полотенце, чтобы оно пропиталось.
Когда я возвращаюсь к Картеру, он смотрит на меня через плечо, наблюдая за моим приближением с сонной, довольной улыбкой. Полуголый, в джинсах и трусах, спущенных до середины бедер, с бледной задницей, покрытой рубцами, он – само очарование.
Я сделала это.
Эта мысль опьяняет.
Я сажусь рядом с ним на диван, ставлю миску на кофейный столик и отжимаю полотенце. Когда я накрываю им его обнаженную попку, он вздрагивает и шипит сквозь зубы.
— Прости.
Он усмехается: — Не стоит. Не за что. Я наслаждаюсь жизнью, черт возьми.
— Полотенце не слишком холодное?
— Ощущения потрясающие.
— Ладно. Подожди секунду.
Из своей дорожной сумки я достаю контейнер для путешествий, в котором хранятся различные кремы и мази, и вынимаю небольшой тюбик с гелем. Я поворачиваюсь к Картеру, убираю полотенце с его ягодиц и кладу его обратно в миску с ледяной водой, а затем аккуратно наношу немного геля с алоэ вера на его покрасневшую кожу.
Пока я работаю, он лежит тихо, время от времени удовлетворенно вздыхая.
— Ты богиня. Найтингейл, как-ее-там.
— Флоренс12. Для тебя это совсем не странно?
— Нет. А что, для тебя это странно?
— Для человека, который никогда раньше не играл в ролевые игры, это кажется удивительно естественным.
— Я тоже никогда не играл в ролевые игры.
— В самом деле? Это меня удивляет.
— Девушки, с которыми я встречался, не увлекались подобными вещами. — Он на мгновение задумывается. — Честно говоря, и я надеюсь, что это не обескуражит тебя, но, по моему опыту, большинство женщин на самом деле не знают, чего они хотят в постели. Обычно они позволяют парню взять инициативу в свои руки.
— Я самая старая женщина, с которой ты встречался?
Картер приподнимается на локтях и пристально смотрит на меня.
— У меня такое чувство, что где-то здесь заложена мина.
— Я не дразню тебя. Мне просто любопытно, но ты не обязан отвечать.
Наступает короткая пауза, затем он кивает.
— Да. Ты самая старая женщина, с которой я встречался. И, безусловно, самая сексуальная.
Это вызывает у меня улыбку.
— Что ж, спасибо вам за это, прекрасный сэр. Вы, безусловно, самый сексуальный человек, с которым я встречалась.
Картер молча наблюдает за мной, пока я заканчиваю аккуратно втирать гель в красные отметины на его коже. Я отжимаю полотенце в миске и снова накрываю им его задницу, а он все еще наблюдает за мной.
Я говорю: — Ты думаешь.
— Да.
— Тебе больно?
Он берет маленькую бархатную подушку, на которую опирался головой, и швыряет ее в меня. Я со смехом уворачиваюсь.
— Прости. Не смогла устоять.
— Возможно, ты заслуживаешь порки.
Я останавливаюсь и смотрю на него, обдумывая это.
— Меня никогда не пороли. Даже когда я была маленькой. Мой отец не верил в телесные наказания. Худшее, что я когда-либо получала, – это строгий выговор.
Картер бросает взгляд на свою задницу и спрашивает: — Я могу идти?
— Наверное, нам стоит оставить эту холодное полотенце на некоторое время. Это снимет отек.
Он кривит губы и смотрит на меня с опасным блеском в глазах.
— Ты что, нянчишься со мной?
Моим первым побуждением было сказать «да», но я передумала.
Что, если он захочет, чтобы я с ним нянчилась? Что, если мы продолжим в том же духе, и я закончу тем, что буду кормить его яблочным пюре с ложечки, пока он будет сидеть на высоком стульчике и визжать?
Я представляю, как он ползает по ковру с соской во рту, одетый в грязный подгузник, который нужно сменить, и гримасничает.
Картер усмехается.
— О чем бы ты ни думала, тебе, наверное, стоит поделиться этим, потому что ты выглядишь немного зеленоватой.
— Верно. Прости. — Слегка смущенная, я прочищаю горло и встречаюсь с ним взглядом. — Если тебе нравятся возрастные игры, например, когда кто-то должен быть твоей мамочкой, пока ты беспомощный младенец, и все такое, мне придется отказаться. Я уже вырастила ребенка. И не хочу делать это снова.
Картер заливается смехом. Он опускает лоб на скрещенные руки и смеется, смеется, а я сижу и думаю о том, чтобы снова взять деревянную ложку и хорошенько шлепнуть его по больной заднице.
— Подвинься, пожалуйста, красавица. Я хочу встать.