Я встаю и обхожу кофейный столик с другой стороны. Он встает, бросает мокрое полотенце обратно в миску с ледяной водой и подтягивает джинсы.
Застегнув молнию, он упирает руки в бока и улыбается мне.
— Я не любитель детских ролевых игр.
— Слава богу.
— Но я люблю есть свежие какашки, так что, если бы ты могла просто перегнуться через стул и снять трусики, я бы устроился…
На секунду я прихожу в ужас, но тут он поджимает губы и его грудь начинает вздыматься от беззвучного смеха.
Я кисло отвечаю: — О, очень смешно. Мерзко, но забавно. Спасибо, что чуть не довел меня до сердечного приступа.
Картер хватается за бока и сгибается в пояснице, потому что его разбирает смех.
— Ты бы видела свое лицо!
Я поднимаю подушку, которой он в меня запустил, и швыряю ее в него обратно. Она отскакивает от его головы и падает на пол.
— Ну, а откуда мне знать, что тебе нравится? Миллениалы – странные люди.
Он перестает смеяться и бросает на меня суровый взгляд.
— Ладно, бумер.
Это заставляет меня усмехнуться.
— Вот теперь ты действительно напрашиваешься на неприятности.
Картер лукаво говорит: — Простите, я задел самолюбие вашей светлости?
— Нет, потому что технически я тоже миллениал.
— Но как старейшина тысячелетия. Почти как поколение X.
— Ты плаваешь в опасных водах, мой друг.
— Да ладно тебе. Мы должны уметь шутить по этому поводу.
— Следовало бы наказать тебя как следует кнутом.
Ухмыляясь, он подходит ко мне.
— Только если я отвечу взаимностью.
Я качаю головой.
— Ты несносный.
— Нет, красавица, я просто стараюсь делать все, что в моих силах. Но я обещаю, что заглажу свою вину.
Картер целует меня в щеку и уходит на кухню, насвистывая «Old McDonald Had a Farm».
Я кричу ему в спину: — Не обращай на меня внимания. Я просто побуду здесь и поем вкусных сыров, пока ты будешь восхищаться своим быстрым метаболизмом и высокой плотностью костей.
По тому, как трясутся его плечи, я могу сказать, что он старается не рассмеяться вслух.
Умник.
Я сажусь и ем сочный кусочек дыни. Картер несколько минут возится на кухне, затем возвращается ко мне с бокалом вина в руке. Он указывает на бутылку на кофейном столике.
— Я выбрал это специально для тебя.
Я смотрю на этикетку с тем же логотипом винодельни, что и на Amarone, которое я заказывала в тот вечер, когда мы ужинали в итальянском ресторане.
— Это очень мило. Спасибо.
Он берет бутылку, снова наполняет мой бокал, затем садится рядом со мной, слегка вздрагивая, когда устраивается поудобнее.
Надеюсь, его покрытая рубцами задница чертовски болит.
Картер говорит: — Значит, тебе не нравятся детские ролевые игры, и ты не любишь есть свежие какашки.
— Или давать их есть кому-то еще. Правильно.
— А что же ты тогда любишь? Я имею в виду, помимо того, что ты сверху.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Это похоже на то, как быть доминантой?
— Верх и низ основаны на активности. Доминирование и подчинение основаны на психологии.
— Похоже, ты слишком много знаешь об этом для того, кто никогда не играл в ролевые игры.
Он пожимает плечами.
— Не совсем. Кто-то однажды сказал мне об этом, и я это запомнил.
— Этот кто-то пытался тебя связать в тот момент?
— Мне бы не понравилось, если бы меня связывали. А как насчет тебя?
Я съедаю еще один кусочек дыни, размышляя над этим.
— Не знаю. Я думаю, это зависело бы от человека, который завязывал узел. Как сильно я ему доверяю.
— Есть над чем подумать. — Картер взбалтывает свое вино, жадно наблюдая за мной.
— Единственное, что мне действительно понравилось, так это то, что ты разбудил меня своими губами. Я была в самом разгаре этого невероятного сна о том, как меня в лесу оскверняет сатир, и вдруг я оказываюсь в своей постели, испытывая оргазм, а твое лицо находится у меня между ног. — Я улыбаюсь при воспоминании.
— Так вот почему ты назвала меня королем сатиром. Я не был уверен, что мне дали ласкательное имя. — Он наклоняется, берет с доски виноградину и отправляет ее в рот. — Оскверняет, да? Звучит интересно.
— Он преследовал меня и вел себя со мной по-звериному. Это было чудесно.
— Против твоей воли?
— Да, но мне это понравилось. — Я останавливаюсь и думаю о том, что только что сказала. — Наверное, это звучит ужасно.
— Вовсе нет. Похоже, тебе нравится мысль о том, что кто-то физически более сильный, чем ты, заставляет тебя подчиняться ему в сексуальном плане.
— Теперь это звучит еще хуже!
— Иногда людям, на которых лежит большая ответственность в повседневной жизни, нужно немного расслабиться. Это отдушина. Например, пробежаться или сходить на массаж.
Я сухо смеюсь.
— Да, если бы не феминизм, я бы с тобой согласилась. Женщины десятилетиями боролись за наше право на равенство только для того, чтобы отказаться от него в спальне?
Картер растягивает слова: — С чего ты взяла, что это касается только женщин?
Я рассматриваю его.
— Да, полагаю, это правда, мистер главный операционный директор Земли. Похоже, тебе нравится отказываться от контроля.
— Я и не знал, что мне это нравится. — Его голос становится мягче. — До сегодняшнего дня.
— Действительно?
— Ты просила правды, только правды и ничего, кроме правды. Так что да, правда. Это было невероятно чертовски возбуждающе. Я обнаружил, что это удивительно похоже на дзен.
Я чуть не выплюнула глоток вина, который сделала.
— У тебя был духовный опыт, не так ли?
Его улыбка страстная и ленивая. Картер кладет в рот еще одну виноградину и жует ее, не сводя с меня пристального взгляда.
— Я думаю, единственный способ понять вас, ваша светлость, – это позволить мне попробовать это вместе с вами.
Я открываю рот, чтобы автоматически возразить, но останавливаюсь, не успев произнести ни слова. Если ему было так же приятно подчиняться наказанию, как мне – наказывать, то, возможно, он на что-то намекает.
— Ладно. Ты в деле. Что еще, по-твоему, тебе хотелось бы, но ты еще не пробовал?
— Меня больше интересует, что, по-твоему, тебе может понравиться. Ты очень возбудилась, когда я обнял тебя за шею и сжал.
От одной мысли об этом у меня сводит бедра. Я киваю, слегка прерывисто выдыхая.
— Ты экспериментировала с этим?
— Нет. Мой бывший был натуралом на все сто. Только в миссионерской позе, отбой.
— Но, полагаю, у тебя были другие сексуальные партнеры до него?
— Были. И если ты спросишь, сколько, я вежливо откажусь отвечать, а потом вежливо выплесну остатки своего вина тебе в лицо.
Картер усмехается.
— Я не собирался спрашивать. Кстати, я чист.
Когда я смотрю на него, приподняв брови, он говорит: — Я имел в виду, что у меня нет никаких противных микробов, которыми я мог бы тебя заразить.
— Какой оригинальный способ это выразить. Я знаю, что ты имел в виду.
— Тогда почему у тебя такое лицо?
Я смотрю на вино и сырную доску, на всю элегантную обстановку в этой элегантной комнате, затем снова на него.
— Когнитивный диссонанс, я полагаю. На прошлой неделе в это же время я собирала с пола грязную одежду своей дочери. А сейчас я сижу здесь, разговариваю о венерических заболеваниях и запиваю вкус твоей спермы дорогим вином.
Он ухмыляется.
— Не забудь про фрукты и изысканные сыры.
— Но ты же понимаешь, к чему я клоню.
— Да. Может быть, мне просто так легче, потому что я так долго фантазировал о тебе. Ты не представляешь, сколько раз я кончал на твои красивые голые сиськи. Должно быть, тысячи.
Мгновение я молча смотрю на него, а затем разражаюсь беспомощным смехом.
— Я рада слышать, что была для тебя источником вдохновения!
Картер тоже начинает смеяться.
— Малыш, ты даже не представляешь. Сейчас подходящее время сказать тебе, что я любитель анала? Потому что мне бы очень хотелось засунуть мой член тебе в попку.
Я падаю обратно на диван, смеясь так сильно, что мне приходится прижать бокал к груди, чтобы не уронить его.
Думаю, это не имело бы большого значения, даже если бы я это сделала. Ему все равно придется вызвать химчистку ковров, чтобы смыть с него свою сперму. То, что я не проглотила, в настоящее время засыхает там комочками.
— Ладно, Картер, — говорю я, хватая ртом воздух. — Ты в деле. Я позволю тебе засунуть свой член мне в попку. Но не сейчас. Давай поужинаем и хотя бы на полсекунды притворимся нормальными людьми, прежде чем погрузимся во весь этот разврат.
Он наклоняется, берет мою ступню в ладони и целует ее, глядя на меня горящими глазами и опасно улыбаясь.
Затем мягко говорит: — Как пожелаете, ваша светлость. Только на этот вечер мы всего лишь двое нормальных людей. Красивая женщина и дурак, который безумно в нее влюблен.
Я отвожу взгляд и делаю большой глоток вина, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, не спросить его, правду ли он говорит.
19
СОФИЯ
От лазаньи Картера у меня просто дух захватывает. Мы едим на кухонном островке, а не в его столовой, плечом к плечу, разговаривая без остановки.
Он не позволяет мне помогать ему с уборкой. Настаивая на том, чтобы я расслабилась за бокалом вина, сам заботится обо всем, стараясь не упускать момент и не погружаться в глубокие раздумья.
Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше он мне нравится. И тем больше я беспокоюсь о том, чем это может закончиться.
Наверное, моим сердцем, разбитым на миллион кусочков.
То, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, неизбежно оказывается правдой.
Когда Картер заканчивает убирать все со стола и протирать его, он открывает еще одну бутылку вина. Мы выходим на задний двор, где солнце садится, окрашивая деревья и траву в золотистый цвет. Он зажигает газовый камин щелчком выключателя, и мы садимся на диван напротив, положив босые ноги на низкий деревянный столик в деревенском стиле.