Глядя на огонь, он бормочет: — Спасибо, что ты здесь.
— Я рада, что пришла. Но ты не должен всегда благодарить меня.
— Я хочу, чтобы ты знала, как много это значит для меня.
Я бросаю на него взгляд. В профиль он – образец мужской красоты, с резкой челюстью, прямым носом и рельефными губами, словно созданными для поцелуев.
— Ты когда-нибудь был моделью?
Удивленный вопросом, Картер усмехается и проводит рукой по волосам.
— Мой отец отрекся бы от меня. Как ты думаешь, смог бы я?
— Боже, да. Ты настоящий Зуландер13.
Он закрывает глаза и тихо смеется.
— Ну, спасибо.
Я беру его за руку, переплетая свои пальцы с его.
— Это комплимент.
— За исключением той части, в которой он был тупым в том фильме.
— Знаешь, я не говорю, что считаю тебя тупым. Я на самом деле думаю, что ты один из тех людей, которых другие не воспринимают всерьез, потому что они слишком красивые. Трудно оторвать взгляд от твоего ослепительного лица, чтобы увидеть всю гениальность, скрывающуюся за ним.
После паузы, когда я понимаю, что Картер ничего не говорит, я снова смотрю на него. Он смотрит на меня в молчаливом раздумье, сдвинув брови.
В его голубых глазах тревога.
— Что?
— Ты считаешь меня гением?
Он так расстроен, что я пытаюсь разрядить обстановку шуткой.
— Ну, я тебе нравлюсь, значит, ты, очевидно, очень умный.
Картер не улыбается.
— Мне жаль. Я просто дразню тебя.
— Нет, просто… у тебя всегда найдется, что сказать лестного. — Он поворачивает голову и смотрит в огонь. — Я не ожидал, что произведу на тебя впечатление.
Я ободряюще сжимаю его пальцы.
— Если бы ты не производил на меня впечатления, то меня бы здесь не было.
Картер бросает на меня взгляд и застенчиво улыбается.
— Это японский сделал свое дело, не так ли?
— Помимо всего прочего. Я имею в виду, что одна только твоя лазанья может свести девушку с ума, но ты также начитанный, сообразительный и чертовски забавный. — Я улыбаюсь. — И давай не будем забывать о твоем великолепном члене.
Он смущенно опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.
— Ты меня балуешь.
— Ты это заслужил.
— Теперь я понимаю, почему ты заподозрила неладное, когда я наговорил тебе слишком много комплиментов. У меня такое чувство, что, как только я усну, ты начнешь рыться в доме в поисках коммерческих секретов.
Я невозмутимо отвечаю: — Ты меня раскусил. Я здесь только по приказу моего правления.
— Как ты думаешь, что сказал бы Хартман, если бы узнал, что мы только что сделали?
Я думаю о том, как мой босс узнал, что я встречаюсь с МакКордом, его ненавистным конкурентом по бизнесу.
— Он бы ничего не сказал, потому что у него бы взорвалась голова, как только он узнал.
— Судя по тому, что я о нем слышал, он огромный придурок. И не из хороших.
Я усмехаюсь.
— Я бы прокомментировала это, если бы не соглашение о неразглашении, которое я подписала при приеме на работу.
— Тебе следует занять место этого парня. Ты была бы гораздо лучшим генеральным директором, чем он.
От этой мысли меня бросает в дрожь.
— Меня не интересует публичная должность. Я слишком замкнутый человек для этого.
— Каллум настолько скрытен, что можно подумать, будто он работает на ЦРУ. Но он отличный генеральный директор. Эти две вещи не являются взаимоисключающими.
— Полагаю, что нет. Но McCord Media не является публичной компанией. В TriCast мы должны прежде всего отчитываться перед нашими акционерами. И эти люди кровожадны.
— Ты смогла бы с этим справиться. Ты львица.
— Спасибо тебе за вотум доверия, но я счастлива там, где нахожусь. На данный момент.
Картер выглядит заинтересованным.
— Ты думаешь о том, чтобы что-то предпринять?
— Я всегда думаю о том, чтобы что-то предпринять. Если есть более высокооплачиваемая работа с большими льготами и большими возможностями, я соглашусь.
— TriCast тебе плохо платит?
Я кривлю губы и пристально смотрю на него.
— Почему у меня такое чувство, что ты уже знаешь, сколько они мне платят?
— Потому что я знаю. Я просмотрел твои документы в SEC. Кстати, тебе следует попросить о повышении зарплаты.
— Я недавно попросила. И я думаю, будет справедливо, если я тоже буду знать, сколько ты зарабатываешь, раз уж ты знаешь, сколько зарабатываю я.
Картер принимает невинное выражение лица.
— Но наша компания не торгуется публично.
Когда я, прищурившись, смотрю на него, он смеется и смягчается. Затем он называет такую большую цифру, что я думаю, он шутит.
— Не делай такое странное лицо. Это не такие уж большие деньги.
— Конечно, для миллиардера это сущие пустяки. Для нас, простых людей, это то, что мы вежливо называем «кучей бабла».
— Я должен был соврать.
— Нет, я рада, что знаю. Кстати, отныне за ужин платишь ты.
Он смеется.
— О, ее светлость довольно быстро преодолели свою гордость, не так ли?
— Эй, я все еще покупаю купоны, когда хожу по магазинам за продуктами. У меня есть ребенок, которому нужно закончить колледж.
Я не могу понять, из-за чего у него такое встревоженное выражение лица – из-за упоминания о купонах или из-за моего ребенка, пока он не спрашивает: — Твой бывший тебе ничего не дает?
— Алименты на ребенка, да. Я просто бережливая.
— Он не платит тебе алименты?
— Я бы не стала этого делать. Почему у тебя такой удивленный вид?
— Вы были женаты двадцать лет. У вас общий ребенок. Он должен заботиться о тебе.
Я опускаю взгляд на свое вино, темное, как засохшая кровь.
— Когда Ник дает кому-то деньги, у него есть много условий. Он чувствует себя вправе распоряжаться твоим временем, твоим пространством, всем, что у тебя есть. Я видела, как он относится к музыкантам, с которыми подписывает контракты. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя собственником по отношению ко мне после развода.
Картер обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе. Он задумчиво делает глоток вина, а затем решительно заявляет: — Мне действительно начинает не нравиться этот парень.
— Ты говоришь так, будто планируешь, где спрятать его тело.
— О, это точно не я. У меня для этого есть помощники.
— Очень забавно.
Он бросает на меня косой взгляд, улыбается и делает еще один глоток вина.
Какое-то время мы смотрим в огонь, пока он вдруг не произносит: — Деградация.
— Прости?
— Как ты думаешь, тебе бы понравилось? Если бы я обзывал тебя во время секса.
— Я не знаю. Приведи мне пример.
— Как если бы я сказал, что ты моя маленькая грязная шлюшка, пока мой член у тебя во рту.
Я обдумываю это, а потом начинаю смеяться.
— Честно говоря, это могло бы быть по-разному. Может, мне это понравится, а может, у тебя будет синяк под глазом. Тебе бы это понравилось?
— Для меня это жесткое «нет».
— Тебе больше нравится, когда я тебя хвалю. — Мы обмениваемся взглядами и улыбками. — Но тебе нравится, когда тобой командуют.
Картер пожимает плечами.
— Мне нравится, когда ты это говоришь. Это кажется естественным. — В его взгляде появляется огонь. — Думаю, нам обоим также понравится, когда мы поменяемся ролями. У конюха самые разные планы на симпатичную влажную киску ее светлости.
Эти слова такие чувственные, что от них у меня учащается пульс, а желудок сжимается.
Наблюдая за моим выражением лица, Картер говорит: — Грязные разговорчики – это твое, да?
— Очевидно. — Я обмахиваю лицо и смеюсь. — Вау.
Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Я хочу ласкать твою сладкую влажную киску, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе мой твердый член. Затем прижму тебя к себе и буду жестко трахать, посасывая твои пышные сиськи.
Мои соски напрягаются. Внутри у меня все сжимается. По рукам и ногам пробегают мурашки. Восхищаясь ими, я поднимаю руку и показываю ему.
Картер усмехается.
— Победитель, победитель, ужин с курицей14. За грязные разговорчики.
Мы чокаемся бокалами.
— И за то, что ты меня удерживаешь. Мне тоже нравится эта идея.
— Да?
— О да. Большое спасибо. Возможно, я непроизвольно сделала упражнение Кегеля.
Он рычит: — Боже, я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена, когда я буду трахать тебя.
— Хорошо, вау.
— Что?
— У меня горят уши, и я начинаю потеть. Ты меня просто убиваешь. И, может быть, я буду той, кто тебя трахнет.
Картер утыкается носом в мою шею, затем нежно посасывает мочку моего уха. Его горячее дыхание касается моей кожи, и он шепчет: — Да? Ты собираешься надеть страпон и трахнуть меня в задницу, детка?
Если бы на мне был кардиомонитор, он бы показал, что у меня сердечный приступ. Бедняжка бьется так быстро и сильно, что это причиняет боль. Мысль о том, чтобы вот так надругаться над ним, одновременно отвратительна и возбуждает. Я не могу представить, что когда-нибудь сделаю что-то подобное, и все же…
Могу.
Очень живо.
К счастью, мне не нужно отвечать на этот вопрос, потому что Картер завладевает моими губами и жадно целует меня.
Возбужденная и затаившая дыхание, я выгибаюсь навстречу ему, жалея, что у меня в руке бокала с вином, потому что я хочу провести своими жадными маленькими ручонками по всему его телу.
— А как насчет игрушек? — спрашивает Картер, на мгновение отрываясь, чтобы снова уткнуться носом мне в шею. — Вибраторы? Фаллоимитаторы? Кольца для члена? Жгуты? Анальные шарики? Украшения для сосков?
— Боже милостивый, я встречаюсь с сексуальной энциклопедией.
— Да ладно, я знаю, что у тебя, по крайней мере, есть вибратор. Ты мне об этом говорила. Какого он размера? Какого цвета? У него есть имя?
— Имя?
— Да. Девушка, с которой я встречался, назвала вибратор мистер Биг.
— Так мой бывший называл свой член. Я никогда не говорила ему, что он сильно преувеличивает.