Вспоминая это, я улыбаюсь.
— Она сказала, что, если узнает, что я снимал, как она ходит в туалет, она убьет меня.
— Она угрожала вам?
— Нет, черт возьми, она мне не угрожала. Она была абсолютно классной. Намного круче, чем я заслуживаю. София задумалась на минуту, а потом мы поговорили. Она была забавной, когда сказала, что собирается убить меня.
Выражение лица доктора Сингер выражает сомнение.
— Угрозы насилия никогда не бывают смешными.
— Послушайте, вам просто нужно было там быть, ясно? Поверь мне на слово. София не склонна к насилию. — Я бросаю на нее косой взгляд. — И мы оба знаем, что я бы понял, если бы она была к нему склонна.
Она кивает в знак согласия.
— Продолжайте.
Я собираюсь с мыслями, затем рассказываю ей о событиях прошлой недели, заканчивая рассказом о том, как девочки появились в воскресенье утром, и о моем споре с Софией.
Когда я заканчиваю, в комнате воцаряется глубокая тишина.
— Просто скажите это. Я лажанулся.
— Нет.
— Тогда, о чем вы думаете?
— Что вы упускаете из виду много важной информации в этой истории.
Да, это так, в первую очередь из-за того, что у нас с Софией уже были сексуальные отношения, потому что я знаю, что, если скажу об этом хорошему доктору, у нее случится истерика.
На самом деле это выглядело бы так, будто ее левая бровь поднялась еще на одну шестнадцатую дюйма. Но я знаю, что внутри у нее что-то происходит. Просто она лучше это скрывает, потому что именно этому учат психотерапевтов.
— Если и так, то только для того, чтобы защитить ее личную жизнь.
— Как по-рыцарски.
— Это прозвучало так осуждающе, что вы даже не представляете.
— Я здесь не для того, чтобы осуждать вас. Я здесь, чтобы помочь.
— Так помогите же мне наконец! Скажите, что, по-вашему, я должен делать. И, пожалуйста, не говорите мне глупостей о том, что я не могу прийти к собственным выводам. Мне нужна помощь, док. Посоветуйте мне.
Она кладет ручку на блокнот, и я понимаю, что сейчас начнется лекция.
— Картер…
— Если из ваших уст вырвется что-то, кроме дельного совета, я уйду.
Мой язвительный тон ее не задевает.
— Пожалуйста, не проявляйте неуважения к тому, чем мы здесь занимаемся. Угрозам нет места в терапии.
Мы смотрим друг на друга, пока я не сдаюсь и не опускаю голову от стыда.
— Я знаю. Мне жаль.
— Извинения приняты. Вот как я могу вам помочь. Вы слушаете?
Я выпрямляюсь на стуле и нетерпеливо наклоняюсь вперед.
— Я весь во внимании.
— Я хочу, чтобы вы на мгновение представили, что вы не страдаете от неуверенности в себе и чувства собственной никчемности. Я хочу, чтобы вы представили, что вы хорошо справляетесь со стрессом, легко отвечаете на жизненные вызовы и умеете устанавливать здоровые границы в отношениях. Одним словом, хорошо адаптируетесь.
Я усмехаюсь.
— Вы забавная.
— Если предположить, что все это было правдой, то мой вопрос к вам таков: что бы в этой версии Картер сделала по-другому во время ссоры с Софией?
Я долго и упорно думаю об этом. Это сложно, поскольку я не имею четкого представления о том, как мыслит уравновешенный человек. Наконец, я спрашиваю: — Ничего?
— Это совершенно верно.
— Так и есть?
— Да.
— Срань господня. Я вылечился!
Доктор Сингер чуть не смеется, но вовремя спохватывается.
— Я хочу сказать, что вы делаете успехи, даже если сами этого не замечаете. Если бы такая ссора произошла с любой из других девушек, с которыми вы встречались ранее, вы бы взорвались или порвали отношения. Вместо этого вы сохранили спокойствие и установили границы, даже после того, как она сказала то, что причинило вам боль. Я очень впечатлена.
Мне требуется минута, чтобы осознать все это. Задумавшись, я рассеянно говорю: — Женщина.
— Простите?
— Она женщина, а не девушка.
— Это важное различие?
— Ей сорок четыре, так что, на мой взгляд, это просто уточнение.
Доктор Сингер поправляет очки.
— Эта женщина значительно старше вас.
— Да.
— Вы никогда не упоминали об этом раньше.
Это самое близкое к выговору, что я когда-либо получал от своего психотерапевта, но я узнаю его, когда слышу. Она думает, что я что-то скрываю, и она права. Я вздыхаю и выкладываю все начистоту.
— У нее также есть дочь-подросток. И бывший муж – придурок, который не платит ей алименты. И она занимает ту же должность, что и я, в крупнейшем конкуренте нашей компании, что, вероятно, станет огромной проблемой для всех, когда моя семья и ее начальник узнают об этом.
— Я понимаю.
— Вы снова осуждаете меня.
— Нет. Мне просто интересно, может быть, вы подсознательно настроили себя на неудачу, чтобы укрепить свое твердое убеждение в том, что вы недостойны любви.
— Ну и дела, док. Почему бы вам не перейти к делу напрямик?
— Дайте угадаю. Она высокая привлекательная брюнетка.
Мы смотрим друг на друга, пока тикают часы на стене, и у меня перехватывает горло.
— Сексуальная, но в то же время по-матерински привлекательная. Властная, но в то же время милая.
Сквозь стиснутые зубы я говорю: — Вы высказали свою точку зрения.
— Она преуспевает в мире мужчин, но дорого за это заплатила. Поэтому не доверяет мужчинам, и на то есть веские причины. — Ее голос смягчается. — И с ней вы чувствуете себя в безопасности.
У меня болит грудь. Становится трудно дышать.
— Хорошо, док. Достаточно.
— Мы никогда не сможем убежать от своего прошлого, Картер. Единственный способ залечить наши раны – это встретиться с ними лицом к лицу.
— Мне уже не десять гребаных лет.
— Не физически. Но эмоционально вы все тот же перепуганный маленький мальчик, скорчившийся в темноте один на один с похитителями, которым его отец отказался платить выкуп.
Мое лицо морщится, и в тот же миг слезы наворачиваются на глаза. Я вскакиваю на ноги и подхожу к окну, поворачиваясь спиной к доктору Сингер и ее ужасающе точному диагнозу.
За окном сияет солнце. На пальме щебечет жаворонок. Сегодня прекрасный день.
На улице.
В этом офисе, где я провел большую часть последнего десятилетия, пытаясь привести в порядок свои мозги, настолько темно, насколько это вообще возможно.
Мой голос звучит так, словно я кричал несколько часов.
— Я никогда не буду в порядке, не так ли?
— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «в порядке».
Я вздыхаю и закрываю глаза.
— Вы понимаете, что я имею в виду.
Через мгновение я слышу, как доктор Сингер выдыхает. Ее стул скрипит, и вот она уже стоит рядом со мной у окна, глядя на улицу.
Тихим голосом она говорит: — У вас есть мужество, Картер, которого нет у большинства людей. Вы стойкий, а этого качества многим людям также не хватает. И вы добрый, что встречается еще реже. Так что да, я думаю, у вас все будет хорошо. Думаю, что и сейчас с вами все в порядке, если быть честной. Вокруг так много раненых, глубоко раненных людей, у которых никогда не будет времени или возможности обратиться за помощью.
Док поворачивается и смотрит на меня.
— Хотите верьте, хотите нет, но вы на шаг впереди.
Я сглатываю и смахиваю влагу с уголков глаз.
— Что за дурацкая игра.
Она улыбается.
— Да, жизнь может быть ужасной. А еще это может быть очень весело. Иногда в один и тот же день. Все это просто часть Божьего плана. Мы не должны воспринимать все это слишком серьезно.
Заинтригованный, я смотрю на нее внимательнее.
— Вы верите в Бога?
Как обычно, она не отвечает мне, как психиатр.
— А вы что думаете?
— Я думаю, вы даете надежду, док. Так что, даже если бы вы не верили в Бога, вы бы никогда мне об этом не сказали.
Она похлопывает меня по руке и улыбается еще шире.
— Вы очень умный человек.
— Да, но я ваш любимый клиент?
— Вы знаете, что я не могу вам этого сказать.
— Итак, ответ «да».
Все еще улыбаясь, она качает головой. Затем делает то, чего никогда раньше не делала.
Она обнимает меня.
— Все будет хорошо, Картер. В конце концов, все будет хорошо. А если что-то не так, это еще не конец.
— Господи. Вы говорите, как гребаная визитная карточка Hallmark.
Док отпускает меня и тычет пальцем мне в лицо.
— А вы говорите, как моряк. Что это за дурацкие шутки сегодня? Нет, можете не отвечать. Я и так знаю.
Она поворачивается к своему столу, когда на моем телефоне раздается сигнал о входящем сообщении. Я достаю сотовый из кармана и смотрю на экран.
София: Мне так жаль, Картер. Ты был прав. Я вела себя как дура. Во всем виновата только я. Пожалуйста, прости меня за мою глупость. С тех пор как я ушла, я ни на секунду не переставала думать о тебе. Мы можем поговорить?
У меня подкашиваются ноги. Сердце начинает бешено колотиться. Весь воздух со свистом вырывается из моих легких, как будто кто-то пнул меня в солнечное сплетение ботинком со стальным носком.
Я не могу разобраться с буквами на экране, потому что мои большие пальцы работают неправильно.
Картер: ДА. Когда?
София: Ты можешь прийти сегодня вечером?
Я закрываю глаза и медленно вдыхаю, втягивая воздух обратно в свои сжатые легкие, чувствуя, как жизнь возвращается в мое тело.
Может быть, все-таки есть что-то хорошее.
Но если этого не произойдет, мне на самом деле все равно. Пока есть София, у меня есть все, что мне нужно.
Направляясь к двери, я говорю: — Пора бежать, док. Увидимся на следующей неделе.
— Но ваше время еще не вышло.
Я не слышу, что еще она говорит, потому что я уже выхожу за дверь.
22
СОФИЯ
Я пыталась. Целых пять дней пыталась убедить себя, что у меня были все основания уйти и оставить его с его веселой бандой великолепных велосипедисток, посланных из ада, где нет целлюлита и морщин.