— Да, — говорю я, затаив дыхание.
— Покажи мне, что это принадлежит мне, детка. Откройся для меня.
Я приподнимаю колени и выставляю себя напоказ.
Я не чувствую стыда, только возбуждение, когда он осматривает меня, затем наклоняется, чтобы провести языком по моему клитору и обвести его кругами. Тот пульсирует под его вниманием. Восхитительные волны тепла исходят от моей сердцевины, согревая нижнюю часть тела, заставляя меня еще сильнее желать ощутить его внутри себя.
Картер тихо посмеивается.
— Посмотри, как ты покачиваешь бедрами.
— Трахни меня. Картер, трахни меня. Я больше не могу ждать.
Вместо ответа он медленно, по самые костяшки пальцев, проникает в мою киску.
Я стону и вздрагиваю, протягивая руку, чтобы потереть пульсирующий клитор.
— Бесстыдница, — выдыхает он.
— Мне нужно кончить.
— Уже?
— Да.
— Ты такая идеальная.
Я тру свой клитор и тереблю твердый сосок, извиваясь на кровати, а он наблюдает за мной, прикрыв глаза, пока я громко не начинаю стонать. Затем Картер отталкивает мою руку и наклоняется, чтобы пососать то место, где были мои пальцы, облизывая и дразня набухший бутон.
Его твердый палец внутри меня, его горячие губы на моей коже. Теплый воздух ласкает мою обнаженную кожу, а под спиной и ягодицами – прохладное атласное покрывало. Я дрожу от блаженства, которое дарят его губы, и разрываюсь на части.
Я чувствую, как что-то сокращается глубоко внутри меня, и издаю долгий, низкий стон.
Без единого слова предупреждения Картер опускается на меня сверху. Одним резким толчком погружается в меня.
Я такая влажная, что он входит без сопротивления.
Вскрикнув, я выгибаюсь навстречу его твердости, прижимаясь клитором к его тазу, в то время как увеличивающийся в обхвате член раздвигает меня. Картер приподнимается и трахает меня долгими, глубокими движениями, сжимая мою грудь и облизывая соски, не торопясь насладиться моим телом.
Находясь под ним, я неистовствую, приподнимая бедра навстречу его толчкам. Я хочу, чтобы это было жестче, быстрее, глубже и грязнее, но он не дает мне этого, сжимая мои волосы в кулаках, чтобы я не могла пошевелить головой, пока он берет меня.
— Пожалуйста. Пожалуйста!
Его горячее дыхание у моего уха, когда он хрипло произносит: — Да, детка. Умоляй меня.
Это приближается. Я чувствую приближение землетрясения, толчки усиливаются, пока мои кости не начинают дребезжать, а каждый нерв в моем теле не охвачен пламенем.
Обезумев, я выгибаюсь под ним, отчаянно желая разрядки. Мои груди подпрыгивают, когда он входит в меня в том же контролируемом ритме, посасывает и облизывает мои соски, впиваясь зубами в нежную плоть под ними.
Когда я напрягаюсь и делаю глубокий вдох, каждая мышца моего тела сокращается от нахлынувшего оргазма, Картер обхватывает рукой мое горло и сжимает его.
Затем он дает мне то, что мне нужно, и начинает трахать меня, входя в всем телом и безжалостно вдалбливаясь в меня, пока я кричу. Он кусает и сжимает мою шею, окутывая меня своим теплом и весом своего тела.
Земля содрогается. Все мое тело содрогается. Мой оргазм взрывается с такой силой, что я даже не могу закричать.
Картер стонет.
— Ах, черт, детка, черт, ты кончаешь… О Боже… ты кончаешь так чертовски сильно.
Он насаживает меня во время каждой мощной схватки, постанывая от удовольствия, когда моя киска сжимается вокруг его толстого члена. Когда он стонет и запрокидывает голову, я знаю, что он тоже там.
Глаза закрыты, каждый мускул напряжен, Картер вздрагивает, а затем с прерывистым стоном изливается в меня. Он падает на меня сверху, подергиваясь, когда его член пульсирует толчками.
Когда наше дыхание замедляется, я могу поклясться, что снова слышу, как снаружи проезжает машина, из открытых окон доносится песня «King of My Heart».
23
СОФИЯ
Раздраженная и удовлетворенная, я просыпаюсь в пятницу утром под звуки того, как Картер принимает душ.
Он поет. Громко. Ужасно.
Это снова тот забавный, бессмысленный голос из итальянской оперы, который гремит над кафелем и, вероятно, заставляет выть каждую собаку в радиусе нескольких миль. Я лежу в постели, смотрю в потолок и ухмыляюсь.
Мы заснули только перед рассветом. После секса были разговоры, поддразнивания и хихиканье, потом снова секс, и так еще два раза. Я должна была бы устать, но я не устала.
Чувствую себя так, словно могу летать.
Я с наслаждением вытягиваясь под простынями и вздыхаю от счастья. Потом встаю с кровати, натягиваю халат, иду в ванную и смотрю на Картера через стеклянные двери душа, качаю головой и улыбаюсь картине, которую он создает. Мыльная пена скользит по выпуклым мышцам, вода стекает по его золотистой коже… Он так великолепен, что это должно быть запрещено законом.
Он замечает, что я наблюдаю за ним, и улыбается.
— Входи!
Я качаю головой.
— Ты заканчивай. Я пойду поставлю кофе. Если я зайду туда с тобой, мы оба опоздаем на работу.
— Работа? Кто пойдет на работу? Давай возьмем выходной и прокатимся вдоль побережья.
— Мне нравится эта идея, но я не могу отлынивать от работы. Давай сделаем это завтра.
Он надувает губы, но потом снова расплывается в улыбке, когда я посылаю ему воздушный поцелуй.
— Да, завтра, красавица.
Завязав пояс халата на талии, я босиком спускаюсь по лестнице на кухню. Я молю свежие кофейные зерна и включаю кофемашину, затем роюсь в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного для быстрого завтрака. К тому времени, как Картер спускается вниз с мокрыми волосами, одетый только в джинсы, я уже готовлю яичницу. Засовываю два кусочка хлеба в тостер и целую его.
— Присаживайся. Я принесу тебе кофе. Завтрак почти готов.
— Ух ты. Я мог бы к этому привыкнуть.
Я поворачиваюсь к тостеру, но он снова притягивает меня в объятия и, прикусывая мое горло, шепчет: — Что у тебя под этим халатом? — Картер просовывает руку мне под халат и ласкает обнаженную грудь. — Хм. Ничего. Мое любимое.
Ущипнув меня за сосок, он впивается в мой рот горячим поцелуем. Когда я обнимаю его за плечи, он проводит рукой от моей груди к ягодицам, сжимая их, прежде чем скользнуть рукой мне между ног и поласкать меня там.
Затем выдыхает: — Если бы я сказал, что твое тело – страна чудес, ты бы поняла, что это песня Джона Мейера?
— Пожалуй. Он всего лишь мечта старшего поколения миллениалов.
— Фу. Вы, женщины-руководители, намного умнее своих коллег-мужчин. Я буду работать над более эзотерическими отсылками, которые смогу полностью приписать себе. А пока я просто скажу тебе, что ты красивая, и на этом остановлюсь.
Мы улыбаемся друг другу, когда хлеб выскакивают из тостера. Картер устраивается на стуле за кухонным столом, пока я намазываю тост маслом и наливаю две кружки кофе. Чувствуя, что он наблюдает за мной, я накладываю тосты и яйца на тарелку и подаю их на стол, наклоняясь, чтобы еще раз поцеловать его.
Картер сажает меня к себе на колени и углубляет поцелуй, лаская мою грудь через халат.
Мы стоим в таком положении, когда Харлоу врывается в парадную дверь.
- Мама! - кричит она, проносясь через гостиную. - Мама, где ты?
Я вскакиваю на ноги и одергиваю халат как раз вовремя, чтобы она заметила меня и остановилась. Дочь переводит взгляд с меня в халате на Картера без рубашки, сидящего за столом, и обратно, и у нее отвисает челюсть.
— Что за чертовщина!
— Следи за своим языком, юная леди. Что ты делаешь дома? Ты должна была вернуться только в воскресенье.
Она недоверчиво качает головой и сердито указывает на Картера.
— Кто это?
Картер встает.
— Привет, Харлоу. Я Картер. Я встречаюсь с твоей мамой. Приятно с тобой познакомиться.
Секунду она непонимающе смотрит на него, как будто пытается понять, на каком иностранном языке он говорит. Дочь оглядывает его с головы до ног, отмечая мускулы, татуировки, привлекательную внешность парня с плаката. Неоспоримый блеск молодости.
Когда она поворачивается ко мне, на ее лице читается ужас.
— Прости, что тебе пришлось узнать это таким образом, милая, но твоя мама не монахиня. Поздоровайся.
Вместо этого она возмущенно фыркает, затем поворачивается на каблуках и убегает. Звук ее шагов по лестнице эхом разносится по всему дому. Затем хлопает дверь и дребезжат кухонные окна.
Я поворачиваюсь к Картеру и сухо говорю: — Все прошло хорошо, тебе не кажется?
Он делает страдальческое лицо.
— Я рад, что ты не расстроена. Это было немного напряженно.
— Могло быть и хуже. Она не заплакала.
— София?
Из передней части дома доносится голос Ника, зовущего меня по имени. Я замираю.
Глядя в ту сторону, откуда доносится голос бывшего мужа, Картер спрашивает: — Это тот долбанутый бывший?
— Да. Пожалуйста, оставайся здесь и позавтракай. Я сейчас вернусь.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, затем прохожу через гостиную. Ник стоит в прихожей, дверь за ним открыта, и просматривает стопку почты в корзине на консоли. Он поднимает голову, когда я подхожу, и на мгновение окидывает меня собственническим взглядом.
— Привет.
— И тебе привет. Отойди от моей почты. Почему ты так рано вернулся? И почему Харлоу так расстроена?
— Ты не получила мое сообщение?
Он часто повторял мне эту фразу, когда поздно возвращался с работы. Первые несколько раз я ему верила. Но однажды утром, когда он был в душе, я проверила его телефон, чтобы убедиться, что он ничего не отправлял. Когда я спросила его об этом, он прикинулся невиновным и обвинил во всём сотовую связь.
Увод в сторону и отрицание всегда были двумя любимыми приемами лжецов.
— Ты не отправил сообщение, Ник. Что происходит?
Он бросает почту обратно в корзину и качает головой.
— Твоя дочь вела себя как настоящая маленькая сучка все время, пока нас не было, вот что происходит. Тебе нужно что-то сделать с таким отношением.