ом, что мне нужно отнести ее наверх.
— Почему это проблема?
— Она в инвалидном кресле.
Он складывает руки на груди и ухмыляется мне.
— Ах. И тебе нужен сильный конюх, чтобы нести ее.
— Пожалуйста, не будь таким самодовольным прямо сейчас. Я в панике.
— А что, она больна?
— Нет, она здесь. В моем доме. Где я.
— Хм. У меня такое чувство, что вы с мамой не очень ладите.
— Можно и так сказать. Не поможешь ли ты мне, пожалуйста?
Его взгляд смягчается.
— Конечно, я помогу тебе, детка. — Он ухмыляется. — Пойдем, познакомимся с твоей мамой. Я не могу дождаться встречи с женщиной, которая родила моего любимого человека.
Картер проходит мимо меня, прежде чем я успеваю вознести молитву о помощи всем существующим богам. Я бегу за ним, спускаюсь по лестнице и направляюсь на кухню, где Харлоу осторожно наливает алкоголь в бокал, который держит моя мать.
— Зачем ты даешь ей джин? — Я пла́чу, в ужасе глядя на бутылку в руках Харлоу.
— Ты сказала, чтобы я дала ей всё, что она захочет. Джин – это то, что она хотела.
— Спасибо, дорогая, – говорит моя мама, поднимая бокал в честь Харлоу. Затем делает глоток и замечает Картера, стоящего рядом со мной. — Кто ты?
— Я Картер, мэм. Приятно с вами познакомиться.
— Картер… как президент.
Он бросает на меня взгляд.
— Да, мэм, как президент.
Мама делает еще один изящный глоток из своего бокала.
— Он, знаете ли, выращивает арахис. Приятный человек. Совсем не годится в президенты, но очень милый.
— Харлоу, убери бутылку, пожалуйста.
— Нет, она может оставить это у меня. Возможно, мне понадобится еще.
— Мама, уже за полночь. Тебе не следует пить алкоголь.
Она хихикает.
— Я не должна была делать так много всего! — Она вглядывается в меня более внимательно. — Простите, кто вы?
Чувствуя, что я вот-вот оторвусь от реальности, вмешивается Картер.
— И снова привет, Харлоу.
— Привет.
Кажется, она не слишком удивлена, увидев его. Дочь бросает на меня взгляд с лукавой улыбкой, которая, я знаю, означает, что она собирается пересмотреть свое наказание, потому что я тайком привела в дом мальчика, о чем однажды сказала ей, что, если она когда-нибудь это сделает, я отправлю ее в монастырь.
И я сказала это полушутя.
Моя мама говорит Харлоу: — Дорогая, это твой парень? Я думаю, он, пожалуй, слишком утонченный для тебя. — Она поворачивается к Картеру. — Без перчаток – без любви, понял?
Я вижу, что он старается не рассмеяться, судя по тому, как он сжимает губы.
— Это не мой парень, бабушка. Он встречается с мамой.
Моя мать хихикает и делает еще глоток джина.
— Ты ведешь себя глупо, дорогая. Она слишком стара для него.
Я сдаюсь.
Подхожу к шкафчику, открываю его и достаю бокал. Затем беру бутылку, которую все еще держит Харлоу, и наливаю в нее хорошую порцию джина.
Пока я допиваю джин, Картер говорит: — Мэм, нам нужно отнести вас наверх и уложить в постель. Вы не будете возражать, если я вас понесу?
Мама оглядывает его с головы до ног и причмокивает губами. Затем пожимает плечами.
— Как вам угодно, господин президент. Но вам действительно следует что-то предпринять в связи с нефтяным эмбарго. Цены на газ слишком высоки.
— Это был Никсон, мэм, а не Картер.
Он наклоняется и осторожно поднимает ее, обхватывая одной рукой за спину, а другой просовывая ей под ноги. Он выпрямляется, поднимая ее с кресла, легко удерживая ее вес.
Покачиваясь в его объятиях, мама ставит бокал с джином на одеяло у себя на коленях и смотрит на него.
— Вы говорите о себе в третьем лице? Сынок, это немного претенциозно. Но я не буду об этом, раз вы такой милый.
Картер закрывает глаза и вздыхает.
28
СОФИЯ
Час спустя, когда мама уже тихо посапывает в гостевой комнате наверху, а Харлоу вернулась в свою кровать и уснула, мы с Картером сидим за кухонным столом и пьем джин из одного бокала.
— Итак, — говорит он.
Я резко выдыхаю.
— Да. Итак.
— Твоя мама здесь.
— Да.
— У меня такое чувство, что такое случается нечасто.
— И это чувство верно.
— Ты ходишь к ней домой?
— Нет, если я смогу этого избежать. Она живет с моим братом в Вентуре.
— Когда ты видела ее в последний раз?
Я размышляю над этим, глядя в потолок.
— На День благодарения в позапрошлом году. Тогда она еще не была в инвалидном кресле. И свет все еще горел. Она все еще узнавала меня.
— Тебе, должно быть, нелегко.
Он наблюдает за мной, пока я взбалтываю джин в бокале и пытаюсь распутать узлы в своей голове.
— Возможно, так будет лучше. Если она не знает, кто я, она не станет швырять в меня гранатами. Может быть, я скажу ей, что я няня. Так будет безопаснее.
Пока что я пересказала ему все, что мой брат сказал сегодня ночью, когда приехал, и во время наших предыдущих бесед. По его мнению, в этой истории есть нечто гораздо большее, чем то, что Уилл рассказывает мне. Верно это или нет, но факт в том, что сейчас я беру на себя заботу о своей матери.
Да поможет нам Бог.
— У меня есть женщина, которая присматривает за Харлоу после школы несколько часов, до того, как я вернусь домой с работы. Она должна начать приходить, когда начнется осенний семестр, но она не медсестра. Мне нужно найти кого-нибудь квалифицированного, кто мог бы приходить днем. И мне, вероятно, понадобится одна из тех больничных кроватей с поручнями по бокам, чтобы мама не упала с кровати посреди ночи и не поранилась. Мы поставим ее в гостиной.
— А как насчет дома престарелых?
Я качаю головой.
— Они стоят целое состояние. Уилл прислал мне ссылки на несколько сайтов. Самое дешевое предложение – больше десяти тысяч в месяц. Я понятия не имею, как люди могут себе это позволить.
Картер опускает взгляд на бокал, некоторое время молча вертит его в руках, затем снова поднимает взгляд на меня. Я вижу, как в его глазах крутятся мысли.
— Ты думаешь, мне стоит продать коллекцию гитар?
— Нет, я думаю, тебе стоит принять подарок от того, кто тобой восхищается.
— От кого? И какой подарок?
— От меня. И подарок в виде финансовой помощи.
Когда я корчу гримасу, Картер говорит: —Помнишь, я говорил тебе о моей зарплате? Это даже не капля в море по сравнению с тем, что я ежегодно получаю от своего трастового фонда. Или с роялти и дивидендов от моих различных инвестиций. Или денежный поток от недвижимости, которой я владею. Или…
— Я все поняла. Ты богат. Спасибо, но нет.
Он опускает веки и улыбается мне.
— Ах, снова упрямая гордость ее светлости.
— Да, это моя чертова гордость. Она моя мать, и я несу за нее ответственность. Я ценю твое предложение, но я не собираюсь брать у тебя деньги.
Картер неторопливо отхлебывает джин, пристально глядя на меня поверх бокала, затем пожимает плечами.
— Ладно. Делай, что хочешь.
Некоторое время мы сидим в уютной тишине, пока он не спрашивает, чем я собираюсь заняться до конца выходных.
— Завтра вечером придут мои подруги со своими детьми. Мы просто посидим здесь и закажем что-нибудь на вынос.
— Звучит забавно.
Я не отвечаю, потому что не уверена, насколько это на самом деле будет весело. Я боюсь, что Вэл и Эв проведут большую часть вечера, колотя Картера, и я потрачу это время, защищая его честь, и все уйдут сердитыми.
— Чем ты будешь заниматься?
— Кроме того, что буду тосковать по тебе и думать о тебе каждую секунду? — Он на мгновение задумывается, затем улыбается. — Ничем. Только этим.
Я тянусь через стол и беру его за руку.
— Ты просто потрясающий, конюх. Я серьезно. Спасибо, что помог сегодня.
Проводя большим пальцем по моим костяшкам, он бормочет: — В любое время, ваша светлость. В любое время. — Картер на мгновение задерживает на мне взгляд, затем допивает остатки джина и встает. — Я дам тебе немного поспать. И постарайся не беспокоиться о своей матери. Все образуется.
Он нежно целует меня в губы и уходит, оставляя меня одну за кухонным столом, борющуюся со всеми демонами в моей голове.
Утром, когда я просыпаюсь, на какую-то долю секунды я забываю о прошлой ночи и чувствую себя счастливой. Затем гоблин реальности выскакивает из комнаты с криком «Попалась!», и мне хочется весь день прятаться под одеялом с бутылкой текилы в руках.
Вместо этого я встаю.
После душа и нескольких кружек бодрящего кофе, разбавленного ирландским сливочным ликером Baileys, я проверяю маму.
Она все еще крепко спит.
Господь милостив ко мне.
Харпер тоже еще спит. Как правило, по выходным она встает с постели не раньше одиннадцати утра. Поэтому я оставляю обе свои обязанности на их усмотрение и провожу лихорадочный онлайн-поиск местных компаний по уходу на дому, которые могут прислать квалифицированную медсестру или помощника врача для мамы.
Сайты у них удобные и красивые, а значит, цены на них будут высокими.
Тем не менее, я обзваниваю всех подряд и оставляю несколько сообщений. Я как раз набираю номер другой компании, когда мама заходит на кухню и садится за стол напротив меня.
С ясным взором и спокойная, она спрашивает: — Что у нас на завтрак?
Ошеломленная, я медленно опускаю мобильник.
— Ты можешь ходить?
— Конечно, я могу ходить.
— Не говори так, будто это очевидно. Уилл привез тебя сюда прошлой ночью в инвалидном кресле. Картеру пришлось отнести тебя наверх в постель.
Она улыбается мне. В утреннем свете мама выглядит на много лет моложе, чем в полночь, когда она сидела, сгорбившись, в своем инвалидном кресле.
— Этот молодой человек очень сильный. А твой брат – болван. Но ты и так это знала. Что у нас на завтрак?
Я пытаюсь вспомнить, принимала ли я в последнее время какие-нибудь психотропные препараты, но, поскольку я не употребляю наркотики, мои усилия тщетны.