Я моргаю, пораженная упоминанием Харлоу.
— Моей дочери?
Она некоторое время холодно смотрит на меня, прежде чем сказать: — Я уверена, что ее безопасность – ваш приоритет.
От ее обвиняющего тона у меня волосы встают дыбом. Она намекает на мою халатность?
— Конечно, но…
— За ней будут охотиться люди с камерами, которые захотят продать ее фотографии тому, кто больше заплатит. С этого момента за вами обоими будут охотиться, за неимением лучшего слова. — Ее голос слегка смягчается. — И я видела вашу дочь. Очень красивая девочка. Она будет неотразимо притягательна для этих стервятников… и для всех тех извращенцев, которые увидят ее фотографии и захотят рассмотреть их поближе.
Я сижу с открытым ртом, уставившись на менеджера в холодном шоке.
Мысль о том, что Харлоу может пережить то, что я почувствовала, увидев в таблоидах наши с Картер фотографии, ужасает. И подумать только, что за ней могут следить… наблюдать за ней…
Охотиться.
У меня кровь стынет в жилах.
— Я вижу, вы об этом не подумали. — Лоррейн с самодовольным видом откидывается на спинку стула и складывает руки на животе. — К счастью, охранная компания, с которой у нас заключен контракт, чрезвычайно компетентна. С ними вы будете в надежных руках.
Я пытаюсь все это осмыслить, но, кажется, что-то упускаю. Когда я в последний раз разговаривала со своим боссом, он был в ярости из-за того, что я встречалась с Картером. Он сказал, что ему придется поговорить с юристами компании, и это прозвучало так, как будто мое будущее в TriCast под вопросом.
Теперь он предлагает мне больше денег, более выгодные условия и телохранителей?
Мои мысли путаются, я медленно отодвигаю листок обратно через стол. Затем повторяю позу Лоррейн, откидываясь на спинку стула и сжимая руки.
— В чем подвох?
На ее лице легкая удовлетворенная улыбка. Она знала, что последует этот вопрос. Она лезет в ящик стола и достает еще один лист бумаги, который молча протягивает мне, как толстую пачку наличных.
Я беру его у нее и сразу же замечаю заголовок, напечатанный крупным черным шрифтом, в котором говорится, что это обязательное соглашение о неразглашении.
— Я уже подписала соглашение о неразглашении, когда меня принимали на работу.
— Есть несколько изменений по сравнению с предыдущей версией.
Это звучит зловеще, поэтому я внимательно изучаю документ, медленно просматривая каждую строку и раздел. Когда я подхожу к концу, то недоверчиво смеюсь.
Взмахнув листом в ее сторону, требовательно спрашиваю: — Это шутка?
— Нет. Таковы условия предложения.
— Все здесь неэтично, не говоря уже о том, что несправедливо!
Ее ответ суховат, как тост без масла.
— Если я чему и научилась с возрастом, так это тому, что жизнь несправедлива.
Кипя от гнева, я читаю вслух по листку, который держу в руке.
— Отслеживание личных телефонных звонков, сообщений и личной жизни.
Лоррейн кивает.
— Чтобы убедиться, что вы не обсуждаете коммерческие тайны с конкурентами.
Невероятно.
— Согласование всех публичных выступлений.
Она снова кивает, как будто это вполне разумно.
— Как это вообще может сработать? Вы ожидаете, что я буду сообщать вам о своем предполагаемом местонахождении в начале каждого дня? Должна ли я отправлять текстовое сообщение своей группе наблюдения, когда собираюсь на прогулку, в тренажерный зал, в магазин за продуктами?
— Да, это звучит как хорошее начало.
— Это нелепо! А как насчет этой чуши про то, что я должна нести ответственность за все, что делает Картер, и что вы считаете… как это слово? — Я снова смотрю в бумагу. — Предосудительным?
— Я думаю, что этот термин слишком широк, но, тем не менее, так было решено.
— Согласовывать все публикации в социальных сетях? Никогда не говорить о своих отношениях публично? Не посещать ни одно из отраслевых мероприятий? Это безумие! Это абсолютно незаконно! Все, что содержится в этом документе, нарушает мою неприкосновенность частной жизни и личные свободы.
— Уверяю вас, это полностью выполнимо. Это было проверено.
— Кем, командой безжалостных диктаторов, которые хотят лишить меня всех моих прав человека?
Когда она не отвечает и просто сидит, уставившись на меня в каменном молчании, я встаю и бросаю бумагу обратно ей на стол.
— Я не подпишу это.
— Тогда вы не получите повышения зарплаты или каких-либо льгот.
— Не оскорбляйте мой интеллект. Я прекрасно понимаю, что по законам Калифорнии возмездие незаконно. Как и принуждение. Как и шантаж.
— Вас не увольняют. Вы просто не получите того, о чем просили. Сотрудники постоянно просят о вещах, которые не устраивают их работодателей. Это просто бизнес.
— Давайте не будем играть в игры. Вы пытаетесь наказать меня за мои личные отношения с Картером МакКордом.
— Нет, мы защищаем интересы нашей компании и предлагаем вам взамен очень щедрый компенсационный пакет.
Хотя я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, ладони у меня липкие, а в груди что-то сжимается. Мой голос звучит громче, чем я хотела. Он эхом отражается от стен, которые внезапно кажутся слишком близкими.
— Это подкуп. И я этого не потерплю.
Менеджер мгновение изучает меня, замечая мои напряженные плечи и сжатые кулаки. Наконец, она кивает, как будто с самого начала знала, что мы придем в эту точку.
— Есть еще один вариант. Вариант, при котором вы получите все преимущества нового предложения, но не будете обязаны подписывать новое соглашение о неразглашении.
Она жестом приглашает меня сесть. После недолгого раздумья я подчиняюсь, настороженно поглядывая на нее.
Лоррейн так долго молчит, просто смотрит на меня, что я теряю терпение.
— Итак? В чем дело?
— Вы умная женщина. Почему бы вам не попробовать угадать?
Может быть, это намек на веселье в ее тоне или слабый блеск победы в глазах. Какой бы ни была причина, я мгновенно понимаю, к чему она клонит, и потрясена ее дерзостью.
— Вы хотите, чтобы я собрала инсайдерскую информацию о McCord Media. Вы хотите, чтобы я использовала свои отношения с Картером для получения конкурентного преимущества для TriCast. Вы хотите, чтобы я шпионила за ним.
— Бинго. Дайте девушке печенье.
Мое лицо заливает краской. Мои щеки и шея горят, и я знаю, что они, должно быть, покраснели.
— Вы отвратительны.
Она пренебрежительно машет рукой в воздухе.
— Это не конкурс популярности. Я не собираюсь баллотироваться на государственную должность. У вас есть работа, которую нужно выполнять, и у меня тоже. Отложите в сторону свои нежные чувства и посмотрите на ситуацию объективно. Через несколько месяцев, когда роман с принцем-плейбоем закончится, вы сможете либо уйти ни с чем, либо уйти со значительно улучшившимся финансовым положением, которое будет приносить вам пользу до конца жизни.
Эта женщина не видит в людях ничего человеческого. Для нее сотрудники – не более чем винтики в механизме. Несмотря на все ее холодные навыки межличностного общения, ей бы больше подошло управление кладбищем.
Моя мать полюбила бы ее.
Я спрашиваю: — Что Хартман пообещал вам, чтобы вы согласились на это? Должно быть, что-то серьезное, раз вы рискуете получить иск, который вам скоро придется защищать.
Не моргнув глазом, Лоррейн холодно отвечает: — Мои договоренности с мистером Хартманом вас не касаются. Что касается судебного иска, это было бы крайне глупо с вашей стороны, учитывая, что этого разговора никогда не было, и у меня есть свидетели, которые это подтвердят.
— Свидетели? В этой комнате никого нет, кроме нас!
— Двое моих помощников подтвердят под присягой, что они присутствовали на этой встрече, и наиболее проблемных частей этого разговора никогда не было.
— Какого черта им это делать?
Ее ответ, как и ее улыбка, загадочен.
— Люди на удивление сговорчивы, когда понимают, что они потеряют, сказав мне «нет».
— Другими словами, вы их тоже шантажируете.
— Это такое неприятное слово. Я предпочитаю называть это информированным согласием.
— Как бы вы это ни называли, это все равно незаконно.
Менеджер пожимает плечами.
— Играя по правилам, вы не станете самой успешной медиакомпанией в мире.
Я очень ясно вижу, как низко она опустится, чтобы получить то, что хочет. И в ее положении, имея доступ ко всей конфиденциальной личной информации, которой она располагает о каждом сотруднике корпорации, она может бесконечно злоупотреблять своей властью, манипулируя людьми.
Я встаю и смотрю на нее сверху вниз.
— TriCast – вторая по успешности медиакомпания в мире. McCord Media занимает первое место. И я не занимаюсь шпионажем в пользу этой компании.
Лоррейн усмехается.
— Не драматизируйте так. Это не фильм о Джеймсе Бонде. Я не прошу раскрывать военные секреты. Все, о чем я прошу, – это поделиться несколькими ценными сведениями. McCord Media – частная компания, известная своей секретностью, поэтому мы будем рады любым лакомым кусочкам, которые вы можете предоставить. Это было бы так просто! Мужчины до смешного восприимчивы к разговорам в постели. Представьте себя современной Матой Хари.
Хотя больше всего на свете мне хотелось бы схватить эту ужасную женщину за горло и задушить ее, я стискиваю зубы и заставляю себя сохранять спокойствие.
— Вы забываете, что Мата Хари была казнена за государственную измену. И я не могу поверить, что вы опустились так низко. Предполагается, что вы защищаете интересы сотрудников этой компании, а не коррумпированы и беспринципны.
Она строит мне гримасу, как будто я ребенок, который ведет себя особенно наивно.
— Моя работа заключается в том, чтобы защищать интересы этой компании. Точка.
— Даже если это означает подвергнуть компанию серьезному юридическому риску, поведя себя абсолютно неэтично?
Менеджер снова пренебрежительно машет на меня рукой.