Меня слегка подташнивает.
Алекс радостно хлопает в ладоши.
— Хартман сказал, что заболел. — Она заключает это слово в воздушные кавычки. — А Лоррейн заперлась в своем кабинете. Охрана была вызвана, когда люди услышали ее крики по громкой связи и грохот, как будто хрустальная ваза умерла насильственной смертью.
Я смотрю на свой монитор, пытаясь унять дрожь в руках. Полагаю, я должна была бы почувствовать облегчение от такого неожиданного поворота событий, но вместо этого я совершенно дезориентирована.
— Что они говорят о том, кто мог допустить утечку информации?
— Никто не знает наверняка, но и у Хартмана, и у Лоррейн много врагов. Некоторые люди думают, что это был кто-то из членов правления, пытавшийся их уволить, или кто-то из сотрудников, о которых они писали в своих электронных письмах. Кто бы это ни был, у него определенно были корыстные намерения. — Алекс радостно смеется. — И я полностью поддерживаю месть на рабочем месте как форму заботы о себе.
Мне хочется застонать и закрыть лицо руками, но это будет означать «виновен!», поэтому я сохраняю на лице маску наигранного удивления и качаю головой в притворном недоумении.
Я бросаю взгляд на скамейку рядом с дверью, где лежит моя сумочка. Приглашение на свадьбу торчит из темного отверстия сумки, как вызов.
Или предупреждение.
Когда я вспоминаю слова Каллума, сказанные мне этим утром, у меня по спине пробегает холодок.
«Теперь вы член нашей семьи. Ваши проблемы – это наши проблемы. И мы собираемся их решить».
Я приняла это за преувеличение. Но, по-видимому, он был абсолютно серьезен.
Я не уверена, что хочу быть частью его «Семьи». С другой стороны, такая власть могла бы быть чрезвычайно полезной.
Должна ли я сбежать или дать Каллуму список, по которому он будет работать?
Я смотрю на экран своего компьютера, когда Алекс выпархивает за дверь, насвистывая что-то себе под нос и, без сомнения, отчаянно желая распространить очередную волну сплетен.
Офис тихо гудит за дверью, но тишина внутри давит на меня.
Я поворачиваюсь к своей сумке, уголок приглашения торчит, как манящий палец.
Возможно, это не предупреждение, а скорее жест.
Каллум хотел предложить мне примирение. Может быть, это даже мольба. Он хочет, чтобы мы с Картером снова были вместе, и дал это понять совершенно ясно. Для человека, который выглядит так, будто обсуждает сделки с оружием за завтраком, он был странно искренен.
Раздражающий и своевольный, но искренний.
И это, пожалуй, самое тревожное. Потому что, если МакКорды так поступают, когда верят в кого-то, что произойдет, если они перестанут?
Я достаю конверт из сумки, вынимаю спрятанное внутри приглашение и провожу большим пальцем по плотной бумаге. Это до нелепости элегантно. Золотые чернила, рельефная надпись, которая говорит о том, что на этом мероприятии работает служба безопасности, а винный погреб старше, чем ваши родители. Оно датировано двумя неделями позже сегодняшнего дня. Место проведения – ранчо Сан-Исидро в Санта-Барбаре.
Я узнаю это название. Это место настолько уединенное, что с таким же успехом могло бы существовать в другом измерении. Исторический анклав с потрясающими видами, пышными садами и родословной знаменитостей. Это ультраэксклюзивное место для богатых и знаменитых – идеальное место для свадьбы миллиардера.
Я не сомневаюсь, что МакКорды позаботятся о том, чтобы ни одна фотография с этого мероприятия не попала в газеты.
На мой мобильный приходит сообщение. Это от Вэл. Мгновение я смотрю на экран, вчитываясь в слова.
Вэл: Слышала о Картере и всей этой истории с трансляцией в прямом эфире. Ты в порядке?
Простая и понятная. Она всегда была такой. Никаких излишеств, никаких банальностей, приправленных смайликами. Внезапно меня переполняет благодарность к ней и Эв. Я не могу представить себя такой, как Бриттани, у которой нет ни одной подруги, которая могла бы ее поддержать.
София: Я в порядке. Просто пытаюсь держаться подальше от зоны поражения.
Я нажимаю «Отправить», затем «пауза», зависнув большими пальцами.
София: Кроме того, я могла бы присутствовать на свадьбе в Санта-Барбаре, которую устраивает семья эмоционально подавленных миллиардеров. Подробности позже.
И отправляю, пока я не передумала. Мгновенно появляются пузырьки, означающие, что печатается ответ.
Но отвечает не Вэл.
Нет необходимости отвечать на приглашение. У нас найдется место для вас. И мы не эмоционально подавлены, мы избирательно экспрессивны. ~ Каллум.
Я смотрю на сообщение. Моргаю, затем снова смотрю.
Не знаю, что меня больше беспокоит: то, что Каллум перехватил сообщение, предназначенное моей лучшей подруге, или то, что он отвечает в режиме реального времени, как будто все это время скрывался в моей цифровой тени.
Взбешенная, я печатаю в ответ.
София: Избирательно экспрессивна, моя задница. А теперь убирайтесь к черту от моего телефона, Каллум, и не возвращайтесь!
В ответ приходит эмодзи с поднятым вверх большим пальцем. Затем эти сообщения исчезают, и остается только наша с Вэл переписка.
Если это должно было показать, какой властью обладают он и его семья, то это определенно сработало.
Я ошибалась, когда думала, что МакКорды могут быть связаны с мафией.
Я думаю, что на самом деле эта семья гораздо, гораздо опаснее. По крайней мере, у мафии есть правила.
У МакКордов неограниченные средства, неограниченная власть, а мораль настолько сомнительна, что они могут даже считать этику помехой.
По сравнению с ними мафия выглядит как кучка детсадовцев, дерущихся на детской площадке.
Я бормочу: — Может быть, в конце концов, пойти на эту свадьбу – не такая уж хорошая идея.
Когда на моем столе звонит телефон, я поднимаю трубку, все еще рассеянная.
— Алло?
— Это отличная идея, — говорит Каллум тихим и удивленным голосом, как будто мы делимся секретом. — Вы выпьете шампанского, поедите торта, заставите моего брата ползать на коленях. Что вам не нравится?
— У вас вошло в привычку раздражать бывших подружек вашего брата?
— Только тех, кто станет его женой.
— Я не собираюсь становиться его женой.
— Посмотрим.
— Перестаньте говорить так, будто это враждебное поглощение. Я человек, а не корпорация.
Он усмехается.
— Больно задел.
— Вот и все. Я официально решила, что вы мне не нравитесь. И оставьте меня в покое!
— Конечно. Увидимся на свадьбе. О, и вам не обязательно садиться за руль. Мы пришлем машину. Будьте готовы в десять утра.
Я бросаю трубку, прежде чем успеваю сказать что-то, о чем потом пожалею, прерывая его и завершая разговор.
Итак, по крайней мере, сегодня произошло что-то хорошее.
Теперь, если бы я только могла забронировать билет в один конец до Антарктиды, где жила бы в снежной пещере, выращивала пингвинов и делала вид, что никогда не встречала МакКордов, я была бы счастлива.
43
СОФИЯ
В этот день никто ничего не делает. Все только и говорят, что о скандале.
Офис буквально кишит сплетнями, замаскированными под продуктивность. Темы на Reddit пестрят неопределенными вопросами «кто-нибудь это видел?», ссылками и скриншотами, которые таинственным образом исчезают через несколько секунд после публикации. Даже топ-менеджеры притворяются, что разговаривают по телефону, стоя в коридорах и возбужденно перешептываясь, как подростки.
К обеду кто-то создал плейлист «Хартман скрепляет Лоррейн» на Spotify. К двум часам в сети появился документ Google, в котором оценивается правдоподобность различных скандальных теорий. Моя любимая: Хартмана взломал уволенный стажер, который специализировался на компьютерных науках и умеющий мстить.
К трем часам юридический отдел строго напоминает всем, что сплетни, домыслы и несанкционированное распространение в СМИ недопустимы, и это сообщение быстро превращается в мем и публикуется в неофициальном разделе компании Discord.
Я притворяюсь занятой. Выполняю все необходимые действия, просматриваю расписания проектов и тщательно анализирую электронные таблицы, которые уже просмотрела полдюжины раз.
Но в основном я жду, когда Лоррейн появится в дверях, будет кричать и тыкать в меня пальцем.
Она так и не появляется.
К пяти часам она уходит. Отдел кадров утверждает, что она уволилась по собственному желанию. Отдел информационных технологий сообщает, что ее учетная запись была деактивирована. Служба эксплуатации подтверждает, что ее кабинет был убран до последней скрепки. Ни письма, ни кексов на прощание, она просто ушла.
Хартман тоже исчез. По официальной версии, он взял отпуск по состоянию здоровья, но кто-то явно порылся в его столе и убрал все, что могло бы его скомпрометировать, потому что это похоже на тактический ход. Слухи в офисе начинают называть его мистером «Скрепи и Стони».
Я ухожу ровно в пять, приглашение на свадьбу лежит в моей сумке тяжелым грузом, который я не могу унести.
Ветер за окном пахнет джакарандой и озоном. Надвигается летняя гроза… или что-то похуже.
В моем нынешнем настроении все кажется зловещим. Даже погода.
Когда я прихожу домой, я почти ожидаю, что меня встретит еще больший хаос. Может быть, на этот раз это будет аудитор из налоговой службы или съемочная группа, которая будет документировать медленное разрушение моей жизни для документального сериала о реальных преступлениях. Вместо этого я вхожу в дом, наполненный восхитительным ароматом свежеиспеченного печенья и тихим гулом женских голосов.
—Я просто хочу сказать, — слышу я ворчание матери из кухни, когда бросаю сумочку и ключи на консоль, — если ты собираешься назвать ребенка в честь драгоценного камня, это должно быть что-то стильное. Например, Жемчуг или Рубин. Но не