— Ты бы согласилась, если бы я это сделал?
Она молчит, но ее поджатые губы дают мне ответ.
— Я так и думал.
Подходит официант. Он спрашивает, не хотим ли мы, чтобы он убрал наши тарелки. Когда София кивает, я в панике думаю, что она вот-вот выскочит из-за стола и убежит. Я прошу принести меню десертов, чтобы выиграть время.
Она бросает на меня многозначительный взгляд, затем раздраженно качает головой, но остается на своем стуле и не просит принести счет, так что я вздыхаю с облегчением.
Как только официант уходит, София говорит: — То, как ты вел себя на той встрече.
— Как будто я думаю, что я король Земли? Да. Это то, что я обычно делаю. Мой психотерапевт говорит, что это помогает компенсировать чувство глубокой незащищенности.
Она задумывается на мгновение.
— Ты проходишь терапию?
И, вероятно, так будет всегда. Вместо того, чтобы сказать это вслух, я киваю.
— Я работаю над собой, чтобы мой багаж не стал бременем для всех остальных.
— Картер, это прекрасно.
— Спасибо. Но ты выглядишь удивленной.
— Просто я знаю не так много мужчин, которые признались бы, что им нужна помощь.
— Ты говоришь о своем бывшем?
Она тихо смеется.
— Да, я говорю о нем. Ты на редкость проницателен. Боже, это самый странный разговор, который у меня когда-либо был.
Я улыбаюсь ей.
— Хотя, это хороший разговор. Признай это. Тебе весело.
Теперь ее смех звучит криво.
— Веселое – не совсем то слово, которое я бы употребила, но ты интересный, Картер. Отдаю тебе должное.
— Приму как комплимент.
Официант возвращается с двумя меню десертов. Он торжественно представляет их, дает рекомендации, а затем спрашивает, не хотим ли мы чего-нибудь выпить после ужина.
— Я возьму Frangelico3, пожалуйста. С соленой каймой. София?
— То же самое.
— Prego. — Фабрицио отступает. Теперь София смотрит на меня с явным подозрением.
—Я собираюсь задать тебе вопрос. И ты скажешь мне правду.
Когда я ничего не отвечаю, она подсказывает: — Ты скажешь правду. Обещай мне.
Я медленно выдыхаю, затем киваю, мое тело переполняет страх, а мой дурацкий твердый член все еще направлен в ее сторону.
— Какие у тебя на самом деле отношения с девушкой, с которой ты был в кафе?
— Кэти просто подруга. — София смотрит на меня с сомнением, поэтому я продолжаю. — Прошло всего два свидания, прежде чем мы поняли, что из этого ничего не выйдет. Но мы оба любим кататься на велосипеде, поэтому до сих пор время от времени занимаемся этим.
— Ах. Что ж, я понимаю, почему ты хотел с ней встречаться. Она очень симпатичная девушка.
— Кстати, она сказала, что ты сексуальная. И хотела узнать, нравятся ли тебе девушки. Ей нравятся женщины постарше. Нам обоим нравятся.
София открывает рот, затем снова закрывает его. Она задумчиво отпивает вина.
— Это лестно, но я не занимаюсь групповыми делами. Наблюдая, как мой брат манипулирует несколькими партнерами одновременно, я убедилась, что это требует определенной эмоциональной гибкости, которой у меня нет. Наверное, я слишком ревнивая.
В ее тоне сквозит скрытая холодность, которую я не понимаю, пока до меня не доходит, что она думает, будто я пытаюсь вовлечь ее в секс втроем. Я спешу успокоить ее.
— Я тоже такое не разделяю. И на случай, если я неясно выразился, я не надеялся, что ты согласишься встречаться с девушками. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне.
София злобно смотрит на меня, сдвинув брови и поджав губы, а затем внезапно начинает смеяться.
— Что смешного?
— Этот твой маленький ритуал действительно работает?
— Что ты имеешь в виду?
— Да ладно, Картер. Ты красивый, обаятельный и богатый. Должно быть, женщины вешаются на тебя всем телом.
Мое сердце замирает, как у собаки, выполняющей трюк для своего хозяина.
— Ты считаешь меня привлекательным?
София вздыхает.
— Я хочу сказать, что этот образ Казановы не нужен. И ты обещал расслабиться, помнишь?
— Я помню. Но это не игра. И я так себя не веду с другими людьми. Дело в тебе. Ты очаровательна.
Ее сморщенный носик невероятно мил, даже если это указывает на то, что она мной недовольна.
— Не хочу показаться странным, но я скажу тебе почему, если ты хочешь это услышать.
София молча обдумывает это, ее взгляд блуждает по моему лицу. Наконец, она поднимает подбородок, давая мне разрешение продолжать.
— Статья, которую журнал Power опубликовал о тебе сразу после того, как ты заняла должность главного операционного директора в TriCast, поразила меня. Твоя уверенность в себе. Твое самообладание. Твой гребаный интеллект. В том интервью ты использовала слова, о которых я никогда раньше не слышал, а у меня очень престижное образование.
— Судя по тому, что я читала о тебе, большую часть времени в колледже ты проводил вдали от библиотеки.
У нее хриплый смех. Дразнящий. Я борюсь с желанием перегнуться через стол, обхватить ее лицо ладонями и целовать до тех пор, пока у нее не перехватит дыхание.
— Я так понимаю, ты видела мою страницу в Википедии.
Она пожимает плечами.
— Мне нравится следить за конкурентами.
— История о вечеринке на яхте с участием женской волейбольной команды была сильно преувеличена. И мы не конкуренты.
— О, но это так.
— Ни капельки.
— Нет? Что бы сказал твой отец, если бы узнал, с кем ты сейчас ужинаешь?
Я смеюсь.
— У него лопнул бы сосуд головного мозга. Нам пришлось бы подключить его к аппарату жизнеобеспечения. Но у него одно из тех предписаний, которые запрещают реанимацию, так что завтра мы начали бы планировать его похороны. Хотя, София, оно бы того стоило. За то, чтобы разделить с тобой трапезу, стоило бы убить моего отца.
Прикусив уголок нижней губы, она изо всех сил старается не улыбнуться.
— Ты был прав. Я действительно думаю, что ты не в себе. А вот и Фаби с нашими напитками. Постарайся не говорить ничего возмутительного в течение следующих десяти минут, и я подумаю о том, чтобы позволить тебе поцеловать меня на ночь.
Что бы она ни увидела на моем лице, это заставляет ее строго добавить: — В щеку. — Затем, спустя мгновение, она раздраженно вздыхает. — Я имела в виду, что ты подставил бы мне щеку, Картер, но, если ты не выбросишь свои мысли из головы, я заставлю тебя поцеловать меня в задницу. А потом встать на колени и вымолить у меня прощение за свои ужасные манеры!
Я смотрю на нее, подавляя дрожь возбуждения, охватившую все тело при виде картины, которую ее слова нарисовали в моем воображении.
Я буду умолять ее о чем угодно, но, черт возьми, я не собираюсь просить у нее прощения.
5
СОФИЯ
Когда приносят счет, я настаиваю, чтобы мы его разделили. Картер просто улыбается и достает свой бумажник.
— Как насчет того, чтобы позволить Фаби решать самому. Тогда это судьба.
— Такой вещи, как судьба, не существует.
Его улыбка становится шире.
— Сказала как настоящий циник.
Я хочу сказать, что я не циник, я реалист, но где-то в глубине души таится намек на то, что я приобрела ясный взгляд на жизнь благодаря долгому опыту, и я не собираюсь снова заводить разговор о нашей разнице в возрасте.
В ходе беседы уже стало ясно, что его это не только устраивает, но, возможно, он даже предпочитает, чтобы я была старше.
У меня и так достаточно проблем.
Когда Фаби возвращается, чтобы забрать счет, он видит, что мы оба протягиваем ему кредитные карточки. Не моргнув глазом, он выхватывает у Картера карту AMEX, разворачивается и уходит.
Мой собеседник излучает удовлетворение.
— Это была не судьба, Картер. Это был сексизм.
— На самом деле, это была романтика.
Когда я встречаюсь с ним взглядом, он снова смеется.
— Некоторые из нас считают, что джентльмен должен ухаживать за леди.
— А некоторые из нас потратили годы, борясь за то, чтобы их воспринимали всерьез, как равных, только для того, чтобы обнаружить, что некоторые мужчины предпочитают «леди», потому что этих нежных созданий учили быть пассивными и кроткими. И никто ни за кем не ухаживает. На мой взгляд, ты слишком уверен в себе.
Картер запрокидывает голову и смотрит на меня из-под полуопущенных век.
— Хм.
— Не надо «хм». Я серьезно.
— Как там у Шекспира? О том, что ты слишком много протестуешь?
— Ну и дела, я не знаю. Почему бы тебе не вспомнить о своем престижном образовании?
— Боже, ты такая неотразимая, когда флиртуешь.
— Я не флиртую с тобой.
— Тогда поддразниваешь.
— Я и этого не делаю.
Мы смотрим друг на друга через стол, улыбаемся, поигрываем ножками наших элегантных хрустальных бокалов для ликера и определенно флиртуем.
Я чувствую себя как вышедшая на пенсию скаковая лошадь, которая много лет провела взаперти в унылом темном сарае, но наконец-то получила шанс размять ноги и позволить ветру трепать мою гриву, пока я мчусь по трассе.
— Однако, ты веселишься, — говорит Картер. — Я вижу, тебе здесь нравится.
Я улыбаюсь и делаю глоток своего Frangelico.
— Только потому, что это мой любимый ресторан. И кто не любит поесть бесплатно?
— Значит, ты собираешься усложнить мне задачу. Хорошо. Вызов принят. Однако я должен предупредить тебя, что я всегда получаю то, что хочу.
Я бы спросила, почему он такой чертовски самоуверенный, но огромная золотая ложка у него во рту, с которой он родился, помешала бы ответить.
— Значит, у нас есть что-то общее.
Картер морщится.
— Не говори так, будто это единственное, что нас объединяет.
— А разве нет?
— Вряд ли. Мы оба любим соревноваться.
Вспоминая, что я сказала ему в кафе, я киваю.
— И мы оба любим вкусно поесть.
Кажется, я ела тортеллини с большим удовольствием, чем думала.
— И мы оба любим Хозиера4.
— Откуда ты знаешь, что я его люблю?