И только Мартелла Довилье, неожиданно появившаяся в его бесцельном существовании, полном яда и накопившегося раздражения, дарила странную освежающую волну смысла.
Опустив руки на гладкие каменные перила, колдун зажмурился. В черноте опущенных век мелькнуло светлое лицо его недоведьмы.
Ее большие грустные глаза – зеленые, с желтой сердцевиной…
Мартелла была зеленоглазой, как и он. Однако только дурак мог сказать, что они похожи. Радужки девушки напоминали зеленую лужайку в яркий день. Внутри них, прямо вокруг зрачка, словно горело солнце цвета золотого авантюрина.
Глаза же самого Дрегона напоминали темные колдовские изумруды, с помощью которых проводили свои ритуалы самые черные волшебники всех королевств.
Они с Мартеллой были очень разными, и все же что-то влекло Дрейгона к этой ведьме. Он и сам до сих пор не знал, почему помог ей сегодня. В конце концов, они и впрямь могли подождать пару месяцев, может даже пару лет, до того момента, как появился бы наиболее удачный способ получения Искры Солнца. Мартелле действительно незачем было так торопиться. Он сам уже не испытывал настолько сильного раздражения в ее присутствии, чтобы мечтать избавиться от нее поскорее.
В конце концов, Дрейгон собирался сбросить оковы их кровавого договора уже в ближайшие месяцы. Ему ни к чему было помогать недоведьме получать инициацию. Как только их связь разорвется, Мартелла окажется предоставлена самой себе.
И все же он продолжал выручать ее и доставать для нее Искры всеми возможными способами. Словно… и впрямь хотел помочь ей до того момента, как повод для этого окончательно испарится.
Ведь едва их договор будет разрушен…
Дрейгон не думал об этом. Просто знал, что он исчезнет из ее жизни так быстро, что она не успеет сказать и слова. Даже если ему самому будет хотеться обратного…
Что бы там ни говорила Хельвиграна, любовь все еще способна его убить. А собственную жизнь Дрейгон Ранвидаль ценил превыше всего. Тем более превыше какой-то глупой влюбленности или интереса.
Колдун моргнул, но улыбающееся лицо Мартеллы, глядящей на него в эту ночь с каким-то наивным, нерациональным доверием, никак не выходило из головы. А ведь он столько раз издевался над ней, пытаясь хоть немного отыграться за печать кровавого договора, что логичнее было бы увидеть в ее глазах хотя бы раздражение.
Но его не было. Несмотря на все, что он говорил и делал, несмотря на сарказм и черные шутки, эта девушка продолжала тянуться к нему, как и прежде. Может быть, даже еще более доверчиво, чем когда-либо.
Понимание этого факта сломало что-то в Дрегойне. И теперь он никак не мог построить это заново. В груди странно тянуло, словно тонкая царапина на коже от листа острой травы. Царапина столь незначительная, что ее и заметить-то сложно. Вот только о ней не забыть, потому что ноет.
– Ты уже принял решение, принц, – проговорила горгулья, о которой Дрейгон уже успел забыть. – Вот только сам еще этого не понял.
Но колдун не обратил внимания. Он снова закрыл глаза, подавив очередной приступ кашля, а в следующий миг его фигура подернулась дымкой тумана и ворохом перьев. Короткая вспышка, и на перилах балкона оказался черный ворон с медными отблесками на крыльях. Он распахнул их и спрыгнул вниз, чувствуя, как ветер подхватывает его и несет вперед.
Дрейгон не смотрел по сторонам. Лишь один раз, пролетая мимо Малахитового зала, он заметил через высокое стрельчатое окно Мартеллу Довилье, сходящую с помоста и принимающую поздравления от принца Альфиана. Дофин целовал ей руку, а девушка улыбалась. Ее щеки были румяными от легкого смущения, а полные красивые губы влажно блестели.
Антрацитовый принц отвернулся, стараясь не обращать внимания на ноющую царапину где-то под сердцем. И улетел прочь.
С медного клюва тонкой струйкой капала кровь.
Глава 6
Все еще 8 число месяца Костлявых ручьев.
Сад возле Лебединого дворца.
– Вы прекрасно пели, любезная ронна Довилье, – сделал мне комплимент принц, пока мы прогуливались по узким тенистым тропинкам дворцового парка. – Смею заметить, ваш голос покорил меня с первого куплета!
Когда он сказал это уже в третий раз, я даже не покраснела. Хорошо, что на улице уже давно зашло солнце и повсюду разливалась кромешная тьма. Только свет магических фонарей, которые встречались тем реже, чем глубже мы проходили в парк, немного приподнимал тяжелые и непроглядные крылья ночи.
Впрочем, несмотря на то, что слова принца не могли заставить меня засмущаться, я все равно чувствовала себя изрядно неловко. А именно – оттого, что он находился ко мне слишком близко и даже в какой-то момент предложил мне руку для прогулки. И теперь мы шли с ним рядом, как парочка влюбленных.
– Ну что вы, ваше высочество, – проговорила я, держась за локоть дофина и чувствуя, как уверенно распространяется на меня жар от его тела даже через ткань плотного, расшитого золотом камзола.
От этого ощущения где-то под желудком начало нагреваться.
– Вы знаете, вокруг меня так много разных людей – и так мало по-настоящему интересных. Я бесконечно рад, что судьбе было угодно столкнуть нас в том лесу.
От его слов и мягкой, какой-то кошачьей улыбки по коже запрыгали мурашки.
Альфиан тем временем чуть склонился ко мне и взял за руку, на которой ярко блестело в магическом свете фонарей кольцо-пропуск с желтым камнем.
Мы остановились под раскидистым деревом, усыпанным сверху донизу белыми ароматными цветами, и принц неторопливо коснулся губами тыльной стороны моей кисти.
– Вы слишком добры ко мне, ваше высочество, – неловко проговорила я, чувствуя, что вот именно сейчас в прохладных лунных лучах Альфиан выглядит вполне даже симпатичным и приятным мужчиной.
И почему прежде я думала, что он не привлекателен? Ну и пусть наследнику престола чересчур сильно нравятся цветы и украшения… В конце концов, в этом мы с ним похожи!
Я искоса взглянула на выдающуюся золотую цепь на его шее и на черно-золотую розу в петлице камзола цвета темного ореха. И решила, что сегодня Альфиан выглядит очень даже стильно.
– О, поверь, Мартелла, я никогда не лгу, – перешел он с официального тона на неформальный и снова поцеловал мою кисть.
Только на этот раз поцелуй оказался значительно дольше прежнего, взгляд наследника не сходил с моих глаз, а губы жгли кожу.
А я неожиданно почувствовала, как от руки вверх словно разбегаются раскаленные змейки, проникая в самые отдаленные уголки тела.
Меня слегка бросило в жар.
– Вокруг вас очень много привлекательных и сильных женщин, ваше высочество, – зачем-то бросила я. Наверно, оттого, что вдруг с какого-то перепугу почувствовала укол ревности к собственным сестрам. Они-то были с принцем постоянно! А еще потому, что хотела увидеть реакцию наследника на следующие слова: – Например, Сафира и Иветта. Что может быть лучше, чем красивые ведьмы, поклявшиеся защищать вас?
Альфиан вдруг замер, а затем странно улыбнулся, сжав мою руку и ведя меня дальше в сад.
– Знаешь, Мартелла, – проговорил он через пару мгновений, – ведь клятву можно и преступить. На самом деле доверие в королевском дворце – слишком хрупкая вещь, и даже присяга на крови не гарантирует ровным счетом ничего.
– Правда? – выдохнула я, в который раз убеждаясь: принц не доверяет моим родственницам.
Я не ошиблась!
– Это факт, Мартелла.
– А разве нарушение клятвы не сделает мага черным? – удивилась я на этот раз совершенно серьезно. – Кому, как не мне, знать, насколько сложно пройти инициацию честным, светлым путем. И если колдуну уже удалось этого добиться, для чего же ему совершать предательство и очернять свою душу? Ведь черная магия как яд – разъедает тело тем сильнее, чем больше ее используешь.
Альфиан одобрительно посмотрел на меня и кивнул.
– Когда-то много лет назад мой отец руководствовался теми же доводами, поэтому он и избавился от всех колдунов возле себя, которым было больше тридцати лет. Несмотря на то, что во дворец берут только светлых, это не гарантия их честности. Ведь чем колдун старше, чем сильнее соблазн продолжить свою жизнь за счет чужой смерти, перейдя на темную сторону. К сожалению, некоторые готовы пойти на искажение собственной души не только ради продления жизни, но и просто ради того, чтобы увидеть смерть членов королевской семьи, например. Поэтому доверять нельзя никому.
Я была так возмущена услышанным, что, не задумываясь, выпалила:
– Я ни за что не стала бы черной ведьмой, даже если бы мне посулили за это несметные богатства. Не знаю, для чего это было моей бабке, для чего она очернила свою душу. Но уверена, что я, в отличие от нее, смогу стать великой светлой волшебницей! Как Эльтус Бледный, например! И это будет гораздо почетнее, потому что путь света труднее, а значит, благороднее.
Альфиан улыбнулся и как-то странно посмотрел на меня.
Мне снова стало неловко и, кажется, еще горячее. Руку с кольцом неприятно тянуло к земле, захотелось снять с себя все, и побыстрее. Включая дурацкие украшения. Но вряд ли это было бы прилично – стоять голой в обществе принца.
Впрочем, кто знает, может, ему и понравилось бы.
Я прикусила губу, убирая назад тяжелые волосы, от которых становилось еще жарче.
– Ты очень красива, Мартелла Довилье, – произнес вдруг принц, проследив за моим движением и очертив взглядом оголившуюся линию шеи.
У меня слегка закружилась голова.
Да что вообще происходит? Может, яд сакрары все еще действовал?
Но я вдруг подумала, что, если бы Альфиан меня прямо в этот миг поцеловал, я была бы не слишком и против. А вдруг Искра Солнца передалась бы мне уже сейчас?
Можно было бы не завершать Отбор… Впрочем, а почему бы и не завершить?
Интересно, каково это – быть женой дофина Вальтариума?
В голову лезли самые неожиданные мысли.
Альфиан как раз внезапно стал гораздо ближе ко мне. Взял меня за руку и притянул к себе с привычной властностью, как будто не ждал отказа. Был уверен, что никакого отказа не может быть даже в теории.