Глава 12
Ночь 12 числа месяца Костлявых ручьев.
В гостиной дома Мартеллы Довилье.
Казалось, что я уже много часов плавала в каком-то вязком киселе багрово-алого цвета. То и дело вокруг меня становилось совсем темно, а затем я словно бы немного выплывала на поверхность и даже вроде бы слышала чьи-то голоса.
Очень хотелось выбраться из этой густой жижи, глотнуть свежего воздуха. Но ничего не выходило. То и дело я погружалась еще глубже на дно и тонула в слепящих образах прошлого.
Я видела Дрейгона. Его черные волосы развевались на ветру на фоне алой луны, а зеленые глаза горели призрачным изумрудным светом, словно пытаясь прожечь меня насквозь. Пытаясь сказать что-то, чего я не понимала, потому что его губы не двигались.
А еще я видела свой приют. Снова ощущала себя маленькой девочкой, запертой в четырех стенах небольшой комнатушки, а рядом крутилась толпа таких же малышей. И все почему-то кричали и плакали.
Один мальчик трех лет сидел в углу и размазывал слезы по лицу. Его наказали за то, что в обеденный сон он наделал лужу в свою кроватку. А в соседнем углу тихо раскачивалась девочка постарше. Ей на подушку вылили компот, а единственную приютскую хламиду, которую тут называли одеждой, «подружки» изрезали ножницами. Девочка ждала появления воспитательницы, которая за такую провинность наверняка избила бы ее ремнем с металлической пряжкой.
«Все серое, все-все-все… – слышала я свой хриплый голос будто со стороны. – Одежда, стены, души. Кровати с прогнившими матрасами, сердца с прогнившими внутренностями. Так много детей там осталось, так много…»
Мне кажется, я плакала, но в багровом киселе не разобрать. В этот момент моя душная вязкая колыбель заколыхалась, словно ее кто-то отчаянно тряс. Но это привело лишь к тому, что мне стало нечем дышать, а призрачные волны погружали меня все глубже.
– Перестань, это не помогает… – раздалось что-то хриплое и низкое где-то вдали. Что-то напоминающее о настоящем, реальном. Будто есть кроме моей багровой бездны и какой-то иной мир. Где-то далеко-далеко, на поверхности, до которой мне не добраться.
– Я о ней забочусь! – раздавался там же совсем другой голос, постепенно угасая. – Забочусь, понимаешь? А не пытаюсь навредить. Забота – это все, на что способен домовой. И все, чего желаю я…
А потом все потухло.
Я была все там же – в маленькой комнате с расставленными по углам плачущими детьми. Почему они плакали? Они ведь не всегда плакали, но именно сейчас казалось, будто из непроглядной серости слез и стен не существует выхода. Ни для кого из этих детей. И для меня тоже.
«Когда-то я мечтала, что явится добрая белая волшебница и спасет всех нас… – то ли думала, то ли бормотала я. – Но она не пришла. Я хотела, чтобы нас всех спасли, но никому не было дела до брошенных детей. В детстве все ждали маму, но в определенном возрасте каждый понял, что никакая мама не придет. Как и добрая волшебница… А я могла бы, могла бы всех спасти, разве нет? Могла бы каждому дать дом… Построила бы большой замок и поселила туда всех детей. Там больше не было бы серых стен. Ни одной проклятой серой стены! Там оказалось бы столько подушек, что можно было бы зарыться в них с головой… Если бы я стала ведьмой… Если бы я выиграла Отбор…»
– Тише… тише, Мартелла, – шумел морской прибой у меня в голове.
«Мы больше не были бы одиноки…» – думала я в ответ, все еще видя маленьких плачущих детей. И одну девочку, которая ждала наказания.
У этой девочки были всклокоченные рыжие волосы и темные серо-зеленые глаза, напоминающие отблески ночного леса. У нее были точно такие же глаза, как у меня…
Все видения оборвались в один миг, словно их и не было. Я провалилась в черноту глубокого сна, от которого мгновенно стало спокойно и тепло. Где-то на границе между реальностью и глухой дремой мне казалось, что я чувствую, как кто-то гладит меня по голове и тихо шепчет:
– Ведьмочка-девочка…
И мне наконец-то стало уютно и свободно. А тиски старых воспоминаний и безысходности больше не сдавливали грудь.
Я открыла глаза перед самым рассветом. Как оказалось, лежала я на широком диване в новой гостиной моей волшебной избушки. Прежде этой комнаты тут не было, а сейчас выходило, что она очень даже удобна и полезна. Диван был удачно пододвинут к разожженному камину, Высокое окно от потолка до пола было приоткрыто, и свежий ночной воздух проникал в помещение, чуть колыхая штору, возле которой стоял Дрейгон.
Он был в своем человеческом обличье. Черные волосы собраны в низкий хвост, и сейчас я могла в деталях разглядеть его повернутое в профиль красивое аристократическое лицо.
На колдуне был темно-синий камзол с серебристо-голубой вышивкой и высокие кожаные сапоги. На отворотах рукавов сверкали золотом круглые пуговицы, а на пальцах блестели крупные перстни, которые не посрамили бы и наследного принца. Впрочем, к образу Антрацитового принца они тоже подходили весьма хорошо.
Я в очередной раз задумалась о том, кем же был мой черный колдун на самом деле, что мог позволить себе такие дорогие вещи, да еще и собственный замок? Какая-то призрачная догадка мелькнула на границе сознания и исчезла, так и не материализовавшись в осмысленную идею. А я вдруг спросила совсем другое:
– Ты когда успеваешь переодеваться после превращения? И где все перья?
Дрейгон быстро развернулся и посмотрел на меня. Сперва крохотную долю секунды его брови были сдвинуты, а взгляд вонзался в меня острыми иглами. Словно он пытался разглядеть что-то. Но уже через мгновение выражение его лица стало мягче, угрюмые морщины разгладились и он улыбнулся в ответ.
– Идешь на поправку, недоведьма, – проговорил он неторопливо, – раз тебя снова заботит наличие и момент появления на мне одежды.
Я не смогла сдержать ответной улыбки:
– Только момент появления, – выдохнула я, все же чуточку покраснев. – Не наличие.
Дрейгон промолчал, подходя ближе и устраиваясь возле камина. Он уперся плечом в каменную кладку и сложил руки на груди.
– На тебя напали сестры, – проговорил он мрачно, впрочем, кажется, совсем не зло. – Какой жареный петух клюнул тебя в твою очаровательную задницу, что ты пошла в лес одна?
Я приподняла бровь, пытаясь понять, на что реагировать в первую очередь: на намек о том, что у меня совсем нет мозгов, или на «очаровательную задницу».
А затем вздохнула и ответила:
– Я думала, что защита дома увеличивается вместе с ростом самого дома. Ты же видел, какой большой стала наша избушка. Кроме того, мне нужно было учиться магии.
– Тебе нужно было открывать Ведьмономикон и искать способ получить Искру Воздуха, – сказал Дрейгон, и снова в его голосе не было привычного раздражения, хотя он совершенно очевидно, как всегда, пытался меня отчитать за глупое поведение.
– Ведьмономикон пуст, – ответила я, чем чрезвычайно его удивила.
А затем попыталась встать с постели.
– Лежи! – резко приказал колдун и дернулся ко мне.
Не успела я и глазом моргнуть, как он уже сидел на моем диване, прижимая меня к нему и полностью блокируя возможность подняться.
Меня резко бросило в жар.
Дрейгон оперся рукой на спинку дивана, таким образом словно взяв меня в кольцо. Его зеленые глаза ярко горели, а где-то на их дне сверкало что-то настолько горячее, что мне вдруг стало тяжело дышать.
Впрочем, может, это от недомогания?..
– Тебе нельзя вставать, – проговорил тем временем колдун серьезно. А затем невозмутимо добавил: – Так что там с Ведьмономиконом?
Я шумно сглотнула, схватившись за тонкое вязаное покрывало, которым была накрыта, подтянула его повыше к горлу и ответила:
– Ведьмономикон пуст. Вчера, как только мы вернулись с Отбора, первым делом я пошла в бывшую комнату Ирмабеллы, чтобы узнать, какое испытание окажется следующим. Я… не хотела больше тянуть с получением Искр.
На самом деле цель у меня была немного другая. Конечно, Искры оставались приоритетом, но бежала к книге ведьм я с несколько иной мыслью:
– Я хотела быстрее избавить тебя от нашего договора, – добавила и отвернулась, глядя в огонь. Стараясь не видеть, как изогнулись черные брови колдуна и как ярко сверкнули в полумраке его глаза.
Впрочем, я продолжала чувствовать его взгляд кожей. Острое и цепкое внимание, которое, кажется, прожигало насквозь.
Захотелось еще сильнее спрятаться под одеяло, но это было бы уже совсем смешно. Вряд ли от черного колдуна меня спас бы тонкий слой ткани из желтой овечьей шерсти.
– Значит, хотела освободить меня? – мягко и тихо проговорил Дрейгон, неожиданно опустив руку и коснувшись моих волос.
Я вздрогнула и перевела на него взгляд широко распахнутых глаз.
Колдун не улыбался.
Он убрал одну мою непослушную прядь назад, но, когда его пальцы будто случайно коснулись кожи, по позвоночнику пробежала волна дрожи.
– Так давай расторгнем его прямо сейчас, – бархатно продолжил он. И это легкое мурлыканье в его голосе прокатилось по мне изнутри, словно щекоча. – У тебя уже есть три Искры. Остальные получишь без моей помощи.
– Но расторжение договора может меня убить, – покачала головой я, не в силах отвести взгляд от его глаз.
– Может, – кивнул Дрейгон так, словно в этой новости не было ничего страшного. – А еще, когда ты наконец-то станешь инициированной ведьмой, тебя может убить черный колдун, чрезвычайно злой оттого, что ему пришлось помогать тебе с получением Искр…
Я снова сглотнула, чувствуя, что во рту страшно пересохло.
Казалось, Дрейгон стал еще ближе ко мне. Он словно нарочно наклонялся. Из тугого хвоста у него вырвалась одна черная прядь и прямо сейчас падала на глаза, вот-вот норовя коснуться моего лица.
А я смотрела на него и не могла отвернуться. Не могла встать и уйти, потому что все ещё чувствовала себя плохо после нападения, а Дрейгон полностью прижал меня к дивану.
Но страшнее было то, что мне все ещё ужасно хотелось дотронуться до него. И меньше всего хотелось, чтобы он вдруг исчез. Ушел.