Утраченную половину ему уже не вернуть.
В этот момент ожившая в нем любовь, превращенная когда-то давно в Искру Огня, окончательно завладела его телом и душой.
Бороться стало невозможно.
Дикий крик, смешанный с рычанием отчаяния, болью потери и ярким, слепящим пламенем, вырвался из горла Антрацитового принца, а из его глаз полился жидкий огонь. По щекам покатились слезы, превратившиеся в капли лавы, пока он прижимал к себе Мартеллу, укачивая ее на руках, словно она просто спала.
Но она не просыпалась. Как бы он ни кричал.
– Теперь ты почти свободен, Антрацитовый принц, – проговорила тем временем Хельвиграна, словно не замечая ничего вокруг. – Я же говорила, что никогда не желала тебе зла.
– Ты уверена? – горько усмехнулся Дрейгон, касаясь лбом рыжей головы Мартеллы, а затем снова глядя на горгулью глазами, полными огненных слез. – Ты же убиваешь меня. Твоя искра меня сжигает, Хельвиграна. Только теперь это не имеет никакого значения…
– Почему же? – нарочито удивленно приподняла бровь горгулья. – Ты же говорил, что не влюблен?
А затем она просто зевнула, лениво прикрывая клыкастую пасть лапой, и исчезла, снова втянувшись в мраморный пол, словно ее и не было.
Дрейгон остался в помещении один. Несмотря на то, что в костюмерной комнате было полно народу, он был один.
Ведь его ведьма была мертва, а сам он сгорал заживо.
– Не влюблен… – повторил он еле слышно, словно читал какое-то заклинание. Или бредил. – Как же я могу быть не влюблен, Мартелла?.. – доносился из его горла хриплый шепот. – Ведь мне даже умирать не страшно, потому что ты уже покинула меня…
Огонь, вырывающийся из его тела, вспыхнул с новой силой, и теперь пылал каждый миллиметр его тела. Из каждой поры вырывались крохотные язычки, сливаясь в один бесконечный пожар.
Дрейгон шевельнул губами, из последних сил читая заклинание и накрывая тело Мартеллы Довилье невидимым водяным заклятьем, которое должно было защитить ее от его пламени. Он не хотел, чтобы она сгорела вместе с ним. Единственным его желанием стало, чтобы чудовищный по своей силе и голоду огонь жег только его.
Не ее.
В последний момент оранжево-красное зарево полностью накрыло его тело, превратившись в огромный костер, облизывающий потолок и оставляющий на нем черные жирные пятна.
А затем все стихло.
Никто не мог вымолвить ни слова.
Время утекало медленно, как смола, струящаяся по старому дереву, и только треск костра напоминал о том, что произошло.
– Потушите, – тихо проговорил принц в какой-то момент, когда начало казаться, что странное колдовское пламя вот-вот перекинется на многочисленные ряды с одеждой, что стояли здесь повсюду.
Но огонь оставался на месте. Как колдовской столп, как… памятник волшебнику и волшебнице, которые так сильно любили друг друга, что даже не успели в этом признаться прежде, чем смерть забрала их обоих.
И едва кто-то из членов коалиции шагнул вперед, чтобы попытаться выполнить приказ, как раздался взрыв.
Магический костер внезапно взметнулся еще выше, обратившись огромными огненными крыльями. Казалось, это невозможно! Но внутри пламени вдруг сверкнула темная фигура мужчины. Он весь состоял из огня и глядел только на мертвую девушку в нетронутом хрустальном саркофаге под его ногами. Черные волосы переплетались с пламенем, а бледный профиль мужского лица выделялся на раскаленном фоне костра, словно фреска, отпечаток памяти.
Но затем внезапно темная фигура перевела взгляд на дофина, и тот отшатнулся назад, широко распахнув глаза.
Потому что пламя исчезло. Опало в один миг, словно его и не было. И перед ошеломленными колдунами вместе с дофином остался стоять истинный принц Златодольного королевства. Законный наследник престола, исчезнувший пятнадцать лет назад.
Длинные черные волосы развевались за его спиной, на плечах сверкала алая королевская мантия, подбитая золотом. Позади мелькала тень огненных крыльев, а глаза светились чистой зеленью далеких драконьих гор. Без капли яда и отравы Отца Трясинных пауков. Без скрытой боли от огня горгульи Рока.
– Не может быть… – раздался чей-то шепот чуть в стороне.
– Пророчество сбылось…
– Король-ворон… – глухо прошептал Альфиан, побледнев. А в следующий миг упал на одно колено, склонив голову перед истинным правителем.
Вслед за ним то же самое сделали и члены коалиции колдунов, никто не остался стоять на ногах, кроме самого Дрейгона Ранвидаля, законного короля.
Даже Сафира склонила голову, несмотря на то, что ее зубы были плотно сжаты от злости и разочарования.
Но Дрейгон не обращал ни на кого из них внимания, даже не повернул головы. Однако он быстро двинулся к колдунам, и те сжались, опасаясь, что Антрацитовый король уничтожит каждого из них. Что король-ворон захочет отомстить.
Но он лишь подошел к телу Джоксара и, резко склонившись, буквально пронзил его грудную клетку рукой. Кисть прошла сквозь ребра с громким отвратительным хрустом. В этот миг Джоксар Ранвидаль выгнулся, окончательно испустив дух. Уже через мгновение с краев раны сорвалось пламя, выжигая грязную кровь, а когда колдун вытащил руку из груди мертвого брата, в его ладони сверкало маленькое раскаленное солнце. Белое, как нагретый до предела металл.
Не теряя ни минуты, Дрейгон шагнул к стеклянному саркофагу Мартеллы, откинул крышку и прижал белое солнце к ее груди.
В тот же миг оно впиталось в тело девушки, и ее кожа, уже почти побледневшая до синевы, начала приобретать краски. Не прошло и пары секунд, как она вздрогнула и резко села, тяжело дыша.
– Что? Что произошло? – хрипло выдохнула она, закашлявшись, и тут же схватилась за грудь в том месте, где еще недавно была кровавая рана.
Но сейчас лишь на одежде оставалось липкое багровое пятно, отверстие в груди полностью затянулось.
Дрейгон широко распахнутыми глазами несколько секунд всматривался в лицо Мартеллы, а затем резко выдохнул и прижал ее к себе, погрузив пальцы в рыжие волнистые волосы и судорожно сжимая. Он вдыхал ее тонкий аромат, дышал ею и не мог надышаться.
Не верил.
– Успел… – тихо прошептал он, чувствуя, как дрожат кончики пальцев. Как холодные тиски страха постепенно отпускают.
– Что успел? Как я… Что произошло? – начала спрашивать Мартелла, но говорила все тише. Как только она поняла, что ее колдун прижимает ее к себе, тихонько поглаживая, она вдруг замолчала, судорожно вздохнув, и закрыла глаза, не в силах произнести больше не звука.
В конце концов, какая разница, что произошло, если он обнимал ее?
Весь мир мог немного подождать.
Но Дрейгон ответил сам:
– Я отдал тебе Искру Жизни Джоксара. Сдается мне, он нам всем немного задолжал.
– Ты забрал его Искру? – ахнула Мартелла.
– Да, – кивнул колдун. – К счастью, когда я сгорал заживо, на пороге смерти мне явилось несколько откровений… скажем так. Пока душа Джоксара не отлетела к дракону Рока, он был еще жив. Точно так же, как и ты. И я мог попробовать… Попытаться.
Мартелла ничего не понимала. Но она неловко сомкнула руки за спиной Дрейгона, и ей достаточно было прижиматься щекой к его груди, достаточно слышать стук его сердца, чтобы верить.
– Как же ты сумел это сделать? – выдохнула она просто для того, чтобы снова услышать его голос, пока он гладил ее по голове.
– Это нужно уметь, Мартелла, – тихо и ласково проговорил Дрейгон. – И я не уверен, что тебе стоит этому учиться…
Когда прошла, казалось, бесконечность времени, на всем протяжении которого они просто сидели в объятиях друг друга, не в силах разомкнуть рук, кто-то в стороне осторожно кашлянул.
И Дрейгон с Мартеллой подняли головы, замечая, что они в помещении не одни. И остальные присутствующие продолжают стоять на коленях, ожидая приказа нового короля.
Глава 19
Вечер 14 числа месяца Костлявых ручьев.
Весь Лебединый дворец.
Я шла чуть позади Дрейгона, как было принято этикетом, и не могла поверить своим глазам. Длинная мантия с белоснежным горностаевым мехом скользила по гладко отполированному мраморному полу, а корона из сверкающего красновато-желтого золота венчала черноволосую голову, удивительно органично вписываясь в образ Антрацитового принца.
Словно она всегда и была там, да только я не замечала.
После того как закончился бой в костюмерной комнате Лебединого дворца, Дрейгон очень быстро взял происходящее в свои руки. Мне казалось, что после неожиданной кончины Джоксара Ранвидаля может начаться смута. Альфиан наверняка должен был выдвинуть свои права на престол, знать и министры разделились бы на несколько лагерей, выступающих за разных правителей, откуда-нибудь обязательно появились бы еще несколько претендентов на тепленькое местечко. А коалиция магов Вальтариума, обладая самой серьезной магической мощью, и вовсе могла вставить свое веское слово против того или иного избранника.
Однако ничего этого не случилось. Потому что Дрейгон железной хваткой пресек любые возможные варианты развития событий, дав всем понять, что король в Златодольном королевстве может быть только один.
Но он тоже прекрасно понимал опасность и шаткость собственного положения, именно поэтому процедура коронации произошла уже в следующие несколько часов нашего пребывания во дворце. Не успели мы отойти от пережитого, не успели даже немного отдохнуть и привыкнуть к мысли о том, что мы оба живы, как дворец наполнили священнослужители, в торжественном зале появились свежие цветы и загорелись сотни колдовских светильников – именно этим несложным занятием пришлось заниматься коалиции самых сильных волшебников Вальтариума. Включая обеих моих сестер.
Хотя, нет. Не обеих. Иветта оставалась на виду и вместе со всеми делала общее дело, больше не ходя хвостом за Альфианом. И несмотря на ее полную свободу я уже не боялась, что она может причинить мне или Дрейгону вред. Сразу после случившегося она вместе с остальными принесла кровавую клятву о том, что никогда не посягнет на наши жизни.