Но глаза не улыбались, как и губы.
А я вдруг будто почувствовала, как его сердце стало биться быстрее.
Я чуть лениво хмыкнула и посмотрела вдаль, краем глаза замечая, что Альфиан не сводит с меня взгляда. Такого пристального и цепкого, что это наводило на совершенно определенные мысли.
– Когда пыталась убить меня и Дрейгона, – ответила я спокойно. – Вся шестерка коалиции стояла неподвижно, исполняя приказ вашего отца и подчиняясь ему беспрекословно. И только Иветта, сидя на полу, незаметно шептала смертоносное заклинание. Никто не видел этого, ваше высочество. Только я.
Принц фыркнул и отвернулся.
– И что же это значит? – спросил он так, словно его это ни капли не беспокоит.
Но я видела, что это ложь.
– Не знаю, – задумчиво ответила я. – Учитывая, что в тот момент Дрейгон не собирался нападать на вашего батюшку, можно сделать вывод, что короля Иветта не пыталась защитить. Также, учитывая, что сам король вел переговоры, тоже не отдавая приказа о нападении, получается, что Иветта читала заклинание полностью по своей инициативе.
Альфиан прищурился.
– Кто знает, что было на уме у этой ведьмы? – бросил он с легким раздражением, стиснув зубы. – Если она такая же, как и ее сестра, не удивлюсь, если она планировала что-то не менее чудовищное.
– Я тоже не знаю, что было у нее на уме, – ответила негромко. – Но получается, что, не будучи Первой ведьмой Вальтариума, повлиять на вас она не могла никак. А значит, все, что она делала, было чисто ее желанием. И когда она не отступала от вас ни на шаг, и когда бледнела от страха, стоило вам войти в костюмерную комнату. И когда незаметно нападала на самого опасного из черных колдунов, рискуя, что он уничтожит ее в тот же миг, как поймет, что происходит. Сама-то она была белой, а значит, более слабой, уязвимой. К тому же – выпавшей из защитного круга коалиции. Но при всем при этом ее губы шептали заклинание, которое должно было не только убить Дрейгона, но и сделать ее саму – черной. То есть навсегда исказить ее душу.
Я на секунду замолчала, а на лице принца проскользнула какая-то странная, неуловимая мысль.
– Иветте никто не отдавал приказа о нападении, – продолжала я. – Но она была готова рискнуть своей магией и жизнью. Ради чего? Скажите мне, ради чего она это делала, ваше высочество? Неужели ради надежды стать королевой, не имея к этому никаких предпосылок?
Альфиан повернул ко мне голову и прищурился.
– Я знаю, что ты – тоже сестра Иветты, как и Сафира, – ответил он внезапно. – Возможно ли, что ты говоришь мне это нарочно?
Я не позволила себе даже вздрогнуть, хотя подозрение принца неприятно резануло сознание. Вместо этого я склонила голову, выдержав острый взгляд бывшего наследника престола.
– Сделайте свой вывод на этот счет, ваше высочество, – наконец проговорила я, вставая со скамейки и низко кланяясь. – Я лишь скажу вам то, что думаю сама.
Альфиан напрягся, внимательно глядя на меня. Казалось, он даже перестал дышать.
– Даже самые отъявленные ведьмы не станут рисковать жизнью и силой, которую они получили с таким трудом, если только они не думают, что цель того стоит. Например, если они не боятся за чью-то жизнь сильнее, чем за собственную.
– Или за корону, – добавил Альфиан мрачно.
Я покачала головой.
– Признаться, мне понять Иветту очень легко. Ведь всего пару часов назад я так же, как и она, рискнула своей магией и жизнью. И, поверьте мне, я сделала это вовсе не для того, чтобы Дрейгон стал королем. Я хотела спасти его.
При воспоминании о случившемся по телу прошел легкий озноб. А Альфиан сдвинул брови, словно не готов был поверить моим словам.
– Иветта уже стала черной, – продолжила я. – И не получила взамен ничего. Даже призрачной надежды стать королевой, ведь вы ее ненавидите, не так ли? Какая уж тут корона. Вряд ли она об этом не знает. Впрочем, учитывая, насколько натянуты были ваши отношения последнее время, я сильно сомневаюсь, что подобная надежда у нее вообще хоть когда-нибудь была. Иветта в курсе, что вы не желаете ни минуты находиться рядом с ней. Это видно в каждом вашем жесте.
И вдруг маска безразличия спала с безукоризненного лица Альфиана. Он широко распахнул глаза и воскликнул, подавшись вперед:
– Если она не желала становиться королевой, а делала все ради того, чтобы просто сохранить мою жизнь, то почему сейчас, когда я уже никогда не стану королем, она не здесь? Скажи мне, почему теперь, когда я потерял право на престол, ее нет?! Ведь она всегда была рядом! Всегда!
Его голос звучал так громко и яростно, как поток воды, который с грохотом срывается в пропасть. И вмиг стало ясно, что плотина, которую этот поток наконец прорвал, слишком долго была покрыта сетью крупных трещин. И все равно ей удавалось удерживать стихию внутри много лет. До сегодняшнего дня.
В позвоночник словно ударила шаровая молния, расходясь по нервам паутиной белого огня. В этот миг я наконец увидела то, что было скрыто от глаз.
«Улыбка наследника престола, подаренная молодой ведьме, только-только приступившей к своим обязанностям Медовой колдуньи в коалиции Верховных колдунов Вальтариума. Ее удивительно блестящие белые волосы, выкрашенные в тот безупречный персиковый оттенок, который всегда так нравился принцу. Ее пряди между его пальцев… Музыка, льющаяся словно с самого неба, пока они кружились в танце среди окутанного полумраком сада под светом полной луны. Смех и полет длинного желтовато-золотого платья, усыпанного звездами. Искрящееся шампанское и поцелуи, от которых у меня самой загорелись щеки. Ночи, облака, шелка простыней и ветер в волосах… А потом шуршание пергаментных страниц дорогого, расшитого бархатом дневника. Мелкий убористый почерк, острый наклон букв, резкие слова: королева… королева… королева… И улыбка Сафиры, выводящей буквы зачарованным пером…»
Я резко вздохнула, выныривая из глубокой, залитой прошлым пропасти. И снова посмотрела в глаза принца, в которых плескалась такая многолетняя отрава обиды, что ее, казалось, невозможно смягчить никаким противоядием.
А потом я перевела взгляд вперед поверх его головы.
Там, чуть в стороне, рядом в высокой белоснежной колонной, стояла Иветта. Она поймала мой взгляд и, поджав губы, отвернулась, словно просто гуляла.
Принц увидел, что я отвлеклась от разговора, и тут же посмотрел туда же, куда и я. Уже через мгновение его рот сжался в линию, а лицо побледнело.
– Вы говорили, что ее тут нет, ваше высочество, – заметила я негромко. – Но она есть. Как и всегда.
Альфиан дернул головой, словно пытаясь отогнать назойливую муху.
– Это ничего не значит.
А затем встал, явно намереваясь уйти прочь.
– В любом случае был рад поговорить с вами, ронна Довилье, – церемонно проговорил он.
Однако прежде, чем он закончил фразу, сказала уже я:
– О, и мне было приятно поговорить с вами. Надеюсь, вы будете в добром здравии после всего, что случилось.
– Не переживайте обо мне, ронна…
– И последнее, пока я не забыла, ваше высочество, – перебила я, торопливо склоняясь в поклоне. – Вы можете мне не верить, ведь прошло уже много лет, а Сафира мертва. Увы, она не сможет подтвердить или опровергнуть мои слова. Но слова в дневнике Иветты были написаны именно ею. Сафирой Сирье. Бывшей Первой ведьмой Вальтариума, а вовсе не Иветтой.
Альфиан казался громом пораженным. Его лицо еще сильнее побелело, только глаза светились яростью.
– Ты лжешь, – прошипел он.
И мне окончательно стало ясно, что этим разговором я разбередила настолько старую и глубокую рану, что принц совершенно перестал быть похож на самого себя.
– Как вам будет угодно, – проговорила я, сделав, кажется, первый в своей жизни идеальный реверанс. Моя спина была безупречно прямой, а взгляд холодным и направленным в каменные плиты тропинки. Когда я вновь посмотрела на принца, мое лицо было спокойным, в отличие от его. – Возможно, мои видения лгут. Этого уже никогда не узнать. Но можно быть уверенным в одном: Иветта все же здесь. Несмотря на то, что вы уже никогда не станете королем.
И несмотря на то, что я постаралась сказать последнюю фразу настолько жестко, насколько могла, и настолько уверенно и безапелляционно, что мне самой малость поплохело, Альфиан не торопился грозиться в ответ немедленной расправой. Вместо этого он резко выдохнул и развернулся, глядя вдаль через весь сад. Туда, где стояла грустная черная ведьма Иветта Рефар.
А я тихонько попятилась назад и незаметно скрылась, понятия не имея, чем это все кончится. Но когда я в последний момент посмотрела вдаль, там, под белоснежной крышей одной из мраморных беседок, в тусклом свете восходящей луны темнели две фигуры.
Мужская и женская.
И, кажется, они держались за руки.
Иветту я встретила уже значительно позже. Кажется, то был день нашей с Дрейгоном свадьбы. Ведь черный колдун с момента нашей несостоявшейся смерти почему-то считал, что мы влюбленная пара и это не обсуждается. Свадьбу тоже назначил он сам, даже не подумав предложить мне выйти за него. Как будто это само собой разумеющееся!
Но это я забегаю вперед. В общем, за час до торжества Иветта немного нервно подловила меня за какой-то колонной и с низким поклоном попросила возможности поговорить.
Кстати говоря, мне тогда уже все стали кланяться! И слуги, и низкородные дворяне, и благородные ронны, и даже дальние члены королевской семьи. Но это я снова забегаю туда, куда надо заходить медленно.
В общем, получив мое несколько беспокойное одобрение и подняв свою светлую, выкрашенную в персиковое серебро голову, моя средняя сестра начала сбивчиво говорить:
– Ты должна меня ненавидеть, я понимаю. Вы должны…
Я не стала ее перебивать и просить называть меня на «ты». Нет уж, я была раньше нищей оборванкой, не достойной чужого внимания, можно теперь немножко побыть и благородной! А может, и не немножко. Вдруг мне понравится?
В тот миг я деловито поправила крупные золотые цветы с бриллиантами, нашитые поверх белоснежного свадебного платья, и милостиво разрешила Иветте продолжать.