— Как? Там есть огниво? И вообще, как я в темноте это сделаю?
— Какое огниво? Ты ведьма или нет? — возмущенно каркнул он. — Тут нет никакого огнива, зачем оно Ирмабелле, ты думала?
Да, действительно, вряд ли профессиональной ведьме требуются дополнительные приспособления для того, чтобы зажигать свет… Но я-то не ведьма!
Постаравшись не сильно злиться на несносного ворона, я, выставив перед собой руки, сделала несколько шагов вперед.
— Да не туда!
Под ногами что-то громыхнуло, я чуть не упала. Из угла раздался писк.
— Хмуря… ты пищишь? — осипшим голосом проговорила я, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.
Мышей я боялась с детства. Для меня мышь была примерно как дракон. Только маленький. И гораздо, гораздо более страшный.
— Да, мне больше делать нечего, кроме как пищать, — раздраженно ответил ворон. — Так, я понял. С тобой зелье не сваришь, недоведьма.
А в следующий миг в погребе зажегся свет.
Я потерла глаза от неожиданности. Все вокруг подернулось влажной пеленой, а затем стало ясно, что лампадка, о которой, судя по всему, и говорил фамильяр, загорелась сама собой. Только на пол оседало маленькое, едва заметное воронье перо.
Хмуря невозмутимо сидел на столе с другой стороны и оглядывал стеллажи, расставленные вдоль стен. А там было на что посмотреть! На полках лежало просто невероятное количество сушеных грибов, кореньев, насекомых, частей животных, ягод и прочего. Глаза разбегались от такого богатства! Я-то думала, что все ингредиенты для зелий у Ирмабеллы хранились на кухне. А там, оказывается, так, ерунда по сравнению с этим!
Кроме того, здесь были целые тарелки, мешки и банки с содержимым, которое хранить на кухне как минимум неаппетитно. Целые миски дохлых пауков, какой-то сушеной саранчи, разноцветных червей и мух.
— Какая гадость! — воскликнула я, даже позабыв сперва, что злилась на Хмурю и для чего мы вообще сюда спустились.
— Это не гадость, а редчайшие ингредиенты и лекарства… Вот это от волчьей хвори, между прочим, — задумчиво проговорил ворон, сунув клюв в какую-то банку с черными сороконожками.
А затем, не моргнув глазом, съел одно насекомое, у которого ножек было больше, чем шерсти на мышином хвосте.
Меня передернуло от отвращения.
— Зачем?.. Зачем ты это сделал? Ты что, болен волчьей хворью? Что это за болезнь вообще? — скривилась я. — Может, ты заразный?
Ворон взглянул на меня и неожиданно снисходительно хмыкнул.
— Эта дрянь помогает не только от хвори, — проговорил он. — В щетинках ядовитой мухоловки содержится магический токсин… Я довольно давно ищу эту мухоловку, но так уж вышло, что в наших широтах эта тварь не водится. А тут у старой ведьмы, оказывается, целые залежи!
Ворон мрачно, но очень довольно усмехнулся и съел еще одно насекомое.
Мне показалось, что он поморщился, но точно сказать не могу. Меня так перекосило от отвращения, что различать скупую мимику на лице птицы не было никакой возможности.
— Да, лучше остановиться на двух, — хрипло кашлянув в крыло, проговорил фамильяр.
Создалось впечатление, что ему даже больно. Но прошло мгновение, и он снова стоял как ни в чем не бывало. Изумрудные глаза сверкали все так же самоуверенно и ярко.
— Ты не сказал, зачем конкретно тебе нужны эти многоножки?
— А это не твое дело, недоведьма. Ты уже нашла украшения?
Я нахмурилась, отметив про себя, с каким остервенением ворон схватил банку с насекомыми и затолкал подальше к стене. Словно боялся, что их тут кто-то возьмет или они рассыплются.
Впрочем, мне не жалко. Хочет есть своих “мухоловок” — пусть ест. Я, в конце концов, ему еще яблоки задолжала…
Тем временем я повернула голову к стене, разглядывая убранство помещения. Кроме стеллажей с сушеной пакостью тут был один шкаф, открыв который я едва не лишилась дара речи. На бархатных подушечках лежали ожерелья, колье, жемчужные бусы, браслеты, тиары, кольца и даже какие-то цепочки с крючками, назначения которых я и приблизительно не знала.
— Это все стоит бешеных денег, — выдохнула я. — Откуда у бабки такие сокровища?.. Они достойны королевы, не то что простой ведьмы…
— Простой ведьмы? — каркнул Хмуря, подлетая ближе. — Твоя бабка была Ржавой вдовой. Сильнейшей черной ведьмой Вальтариума, и она служила королю и всему королевскому двору, фактически являясь придворной магичкой.
— Придворной? А разве может быть черный маг придворным?
— Не может, — усмехнулся ворон. — Именно поэтому ее статус оставался неофициальным. Джоксар давно бы придушил старуху втихаря, но на его службе не было ни одного колдуна, который пожелал бы, а главное — смог справиться с Ирмабеллой. Конечно, можно было попробовать взять старую каргу силой отряда магов. Как это однажды провернули с Эльтусом, ветер ему под крылья… Но это означало бы большие жертвы. И не факт, что в итоге цена победы оказалась бы приемлемой. Джоксар решил идти по другому пути и переманить Ирмабеллу на свою сторону большими деньгами. Пообещал извести всех ее соперников, избавить от конкурентов. И вот она уже единственный официально разрешенный черный маг в городе. К кому будут приходить все клиенты? Кто будет получать лучшие заказы? Конечно, Ирмабелла. Да еще и королевский двор являлся к ней со своими черными делишками. Старая ведьма была не просто богата — она была баснословно богата.
— Но… где же сейчас ее “баснословное богатство”? — опешила я от таких новостей.
— Здесь, в доме, — развел крыльями ворон. — И часть его постепенно открывается тебе.
Он кивнул клювом в сторону шкафа с драгоценностями.
Не раздумывая более, я выбрала внутри один гарнитур насыщенного сиреневого цвета, рассчитывая, что он отлично подойдет к светло-розовому платью, и уже развернулась, чтобы направиться прочь, как моему взгляду предстало нечто настолько ужасное, что и не высказать.
Кровь отлила от лица, руки мгновенно похолодели. Сердце в груди, кажется, замерло навсегда.
Хмуря взглянул на меня и замер, удивленно хлопая темно-зелеными глазами.
— Ты чего это, недоведьма? Никак от дороговизны побрякушек дар речи потеряла? Не думал, что в приюте вас, недорослей безродных, воспитывают в такой любви к деньгам… Эй, Мартелла!
— Крыса!!! — закричала я в этот момент, в ужасе тыча пальцем в огромный серо-рыжий комок шерсти, позади которого вился лысый красный хвост.
Крысы — это, чтоб вы поняли, гораздо хуже мышей. Крысы — это создания зла, исчадия дракона Рока и смерть моя на маленьких тощих ножках.
В общем, это огромное чудовище двадцати сантиметров в длину приближалось ко мне с ужасающей скоростью. Не помня себя от ужаса, я дернулась куда-то в сторону, сшибла что-то со шкафа, поскользнулась на чем-то круглом и под возмущенный крик Хмури стала заваливаться на пол, понимая, что все! Мне конец! Сейчас я упаду, чудовище до меня доберется, обглодает лицо, и не станет Мартеллы Довилье, в перспективе — великой и прекрасной светлой волшебницы, молва о которой облетит не только все Златодольное королевство, но и несколько близлежащих.
В общем, на этой грустной ноте я пустила скупую предсмертную слезу, пока что-то тяжелое разбивалось о мою голову, а затем все вокруг накрыла чернота.
Глава 12
Все еще 16 число месяца Грозовых рек.
На кровати Мартеллы Довилье.
— Очнись, недоведьма, — раздался над самым ухом противный до невозможности голос. Настолько противный, что сразу стало ясно, что я не умерла. На том свете не должно быть никого, кто хоть сколько-нибудь напоминал бы вечно брюзжащего фамильяра.
— Мартелла, ты как? — прозвучало тембром Эйвина. Таким приятным!
Я открыла глаза, повинуясь исключительно этому, второму.
Осмотрелась и с удивлением обнаружила себя в постели. На краешке сидел мой подмастерье, по пояс голый, а рядом на тумбочке — Хмуря. Последний на меня даже не глядел.
Интересно, что я тут делаю?
Перевела взгляд на руку, обнаружив, что на ней тонкая повязка. Неподалеку лежали украшения и висело платье для Отбора.
— Все в порядке? Ты упала в обморок, когда тебе на голову свалилась банка со златопузами, — проговорил Эйвин, взяв меня за здоровую руку.
Даже спрашивать не стала, что это за гадость. Воспоминания вернулись мгновенно. Все, включая пережитый страх.
Я глубоко вздохнула и слегка дрожащим голосом выдохнула:
— У нас в подвале крысы развелись…
— Никогда не верил в их отношения, — бросил Хмуря.
— Что? — не поняла я, хлопая глазами.
Эйвин прыснул в кулак.
Ворон же распахнул крылья и, прежде чем вылететь в окно, со всей серьезностью добавил, обращаясь только ко мне:
— Через час ты должна быть готова. Карета будет ожидать ронну Довилье.
И скрылся с глаз.
Несколько мгновений мы с подмастерьем сидели и молча смотрели ему вслед. А затем парень удивленно спросил:
— Мне показалось или Хмуря только что впервые в жизни просто пошутил? Без сарказма и черной иронии?
Я улыбнулась и пожала плечами, глядя на забинтованную руку. Как-то вот было не до шуток и совсем не хотелось осмыслять тонкости скверного птичьего характера.
До отъезда во дворец и вправду оставалось очень мало времени.
— И как я поеду с шишкой на голове и раной на ладони? — скривилась я, с легкой дрожью вспоминая, как коготь пернатого негодяя разорвал кожу.
— Хмуря споил тебе какое-то лекарство. А руку попросил обработать мазью, которую сам же и приготовил, — вдруг ответил Эйвин. — Он долго ругался, что ни у кого в этом доме руки не растут оттуда, откуда надо, а у него самого — только крылья. В общем, он обещал, что от раны не останется и следа. А потом он вырвал крохотное перо из-под крыла и наколдовал тебе еще и перчатки. Вот так просто, из воздуха, представляешь?
Парень кивнул в сторону шкафа, на котором, оказывается, и впрямь висели длинные перчатки из точно такой же ткани, как платье. На них даже камни были приклеены аналогичным образом.