Таким образом мы и добрались до ближайшего трактира, расположенного неподалеку от леса. Он назывался “Лимонный енот” и выглядел довольно обшарпанно.
— Ну вот, достаточно злачное место, — усмехнулся Эйвин, открывая дверь в это подозрительное заведение. — Как ты и хотела.
А я была счастлива как никогда. Даже у Лягурмеллы глаза горели!
Хмуря же бросил взгляд на вывеску и мрачно каркнул:
— Вот только лимонного енота нашей компании и не хватало…
Однако, как только мы сели за самый крайний столик в углу помещения, которое оказалось довольно чистым и светлым, Хмуря замолчал и начал старательно делать вид, что он обычное бессловесное домашнее животное.
— Пытаешься не привлекать внимания? — усмехнулась я, ставя перед собой банку с лягушкой.
— Вряд ли это удастся, учитывая, что на нас и так уже смотрит половина посетителей заведения, — усмехнулся Эйвин. — Лягушку и ворона вместе с собой на обед в трактир приносят нечасто.
Я улыбнулась, а затем через весь зал к нам подплыл хозяин, мощный мужчина в желтом фартуке с вышитым именем на груди. По всему получалось, что его звали рон Петер Льемон.
— Доброго дня, рон Льемон, — ничуть не удивившись лимонному имени, поздоровался Эйвин.
— К вашим услугам, уважаемые, — не моргнув глазом, ответил хозяин. — Желаете запечь ваших ворона и лягушку? — деловито осведомился он, уже закатывая рукава, чтобы поймать особо крупную птицу.
Хмуря склонил голову набок и предупреждающе скрипнул огромными когтями по столу. Но рон-лимон тоже был не робкого десятка. Он внимательнее осмотрел “материал”, с которым предполагалось работать, и тут же в его руках откуда ни возьмись появился кухонный тесак.
И пока не разгорелась нешуточная драка, я поспешила сказать:
— Нет-нет, рон Льемон, это наши… питомцы, они тоже желают заказать у вас что-нибудь.
— Правда? — удивился мужчина, убирая тесак.
Глаза Хмури все так же блестели ядовитой зеленью, но он и не думал отходить подальше от хищно настроенного хозяина, словно ни капли не боялся оказаться в печи.
Впрочем, я тоже была скорее склонна поверить, что на сковородке окажется сам рон Льемон, чем наш Хмуря.
— Чего же желают наши дорогие гости? — спокойно уточнил хозяин, приготовившись записывать.
И тогда начал говорить Эйвин, до этого момента тихо усмехавшийся в кулак.
Он назвал по крайней мере десяток блюд, большую часть которых я слышала впервые, а затем закончил:
— Лягушке, пожалуйста, чашечку свежего мотыля, а нашему любимому ворону, — с этими словами он бросил прищуренный взгляд на Хмурю, который многозначительно мрачно глядел на него в ответ, — лучшего вашего зерна!
Хмуря каркнул, словно подавился. А Эйвин только шире улыбнулся.
— Да-да, прям вот целую миску зерна несите. Мы же любим нашего ворона. Самое лучшее для него берем!
— Конечно, — многозначительно кивнул хозяин и исчез с заказом, так и не уловив иронии в словах клиента.
А Эйвин продолжал посмеиваться:
— Воронушка — голодная утробушка. Ну-ну, подожди немного, скоро принесут твое любимое блюдо.
Хмуря же ни словом не высказал то, что явно был в бешенстве. Гордо молчал, отвернувшись к окну. Мне даже на миг стало его жаль и показалось, что зерно он вот ни капли не любит. Но почему? Он же птица.
— Кстати, а что, разве в трактирах подают такие странные заказы? — спросила я тогда, несколько удивляясь.
Я, конечно, никогда в заведениях общественного питания не была, но почему-то мне казалось, что там не должны быть в меню, например, черви. Здесь же рон Льемон выслушал Эйвина так спокойно, словно у него птицы и лягушки каждый день обедают. А еще лось иногда заходит в обнимку с овцой, а по вечерам на сцене медведь приплясывает.
— А мы потому и пришли в “Лимонного енота”, потому что тут не удивляются никаким заказам, — улыбнулся Эйвин. — Кстати, тут часто обедают колдуны и маги. И даже Тайная канцелярия не слишком любит тут появляться, хотя прекрасно знает об этом месте. Поговаривают, что трактир охраняют Трясинные пауки, а тот, кто зайдет сюда с дурными намерениями, навсегда лишится потенции.
Я почувствовала, как начали гореть уши, а подмастерье тем временем с усмешкой продолжал:
— А поскольку крысы из канцелярии, как правило, поголовно мужского пола, то они и носа сюда не суют. Славную байку хозяин придумал!
А потом через мгновение добавил:
— Впрочем, кто знает…
Я так и не поняла, правда это или нет.
Непринужденная обстановка трактира начала потихоньку проникать под кожу, а легкое бренчание музыканта на домбре, что стоял на подмостках в другом конце зала, — ласкать слух. Стоило мне немного расслабиться, как голову опять заняли мысли обо всем, что случилось за последние два дня.
А если подумать, не случилось ничего хорошего.
Настоящей ведьмой мне не стать, а значит, и от Тайной канцелярии будет не защититься. Семьи у меня никогда не будет. Родная сестра вообще пыталась меня убить.
Какие-то не слишком удачные деньки, надо признать! Бывали в моей жизни и получше…
— Не кисни, Мартелла, — проговорил Эйвин, мгновенно улавливая мое настроение и неожиданно угадывая направление мыслей. — Лучше расскажи, что тебе говорила Сафира перед тем, как напасть.
Я удивленно приподняла бровь, не слишком зацикливаясь на его догадливости. Эйвин практически являлся моим домовым. А эти существа, поговаривают, вообще обладают странными возможностями. А вот то, что Хмуря в этот момент подозрительно напрягся, не осталось для меня незамеченным.
— Она требовала вернуть ей какой-то глаз Огня.
— Глаз Огня? — переспросил Эйвин и нахмурился. — Забавно… Откуда, интересно, она о нем знает?
— А ты в курсе, что это? — удивилась я, а ворон демонстративно отвернулся в сторону, глядя в окно, словно его ни капли не интересует наш разговор.
Ну да, ну да. Теперь-то я слишком хорошо понимала, что фамильяр мой не прост. Совсем не прост.
— Увы, — кивнул парень. — В курсе. Это амулет, а точнее — подвеска с крупным оранжево-алым рубином. Жутко дорогая, между прочим.
— Понятно, — кивнула я. — Это все объясняет. Значит, Сафире просто не хватает бабулиного наследства. Все же она была очень богата.
— Ну… — пожал плечами подмастерье. — Не думаю, что дело только в этом. Глаз Огня не случайно называется именно так. Это один из мощнейших и самых важных артефактов Ирмабеллы, потому что там хранится одна из сильнейших искр Огня из всех возможных.
Едва он произнес это, взглянув словно сквозь меня, как я почувствовала, что вместе с его взглядом меня пронзила легкая дрожь.
— Искра Огня? — выдохнула я.
Эйвин стал мрачно серьезен, особенно когда кивнул, а с его губ сорвались страшные слова:
— Да. Та самая, которую Ирмабелла вырезала из моего сердца…
— Из твоего сердца? — с ужасом выдавила я. — Так что… давай скорей найдём её и… вставим обратно!
Слова с трудом сорвались с языка, мне было по-настоящему страшно. Даже кончики пальцев начали подрагивать.
Как же это так выходило: Ирмабелла сотворила с Эйвином страшную вещь. Моя собственная бабушка чуть не убила его, когда он был еще маленьким ребенком, и отобрала то, что могло сделать его настоящим инициированным колдуном! А мне ли не знать, как это сложно — заполучить сильную искру Огня! У Эйвина она была с рождения, и, возможно, если бы не Ржавая вдова, парень давно стал бы великим магом, легко и просто пройдя остальные шаги.
Вообще, после того, что я прочла в Ведьмономиконе, мне казалось, что огонь — это самая сложная и непроходимая ступень инициации. И разве можно с этим поспорить? Книга предложила мне сгореть!
И вот теперь оказывается, что та самая Искра, которую Эйвин потерял, всегда лежала где-то в закромах сокровищницы дома Ирмабеллы. Моего дома! Получалось, что я все это время была способна вернуть ему утраченное и не делала этого?!
— Ничего не получится, — будто назло моим светлым планам, оборвал подмастерье.
Впрочем, ему самому наверняка должно быть сейчас гораздо обиднее, чем мне…
— Как не получится? Почему? Что же это за Искра такая особенная? Её никак не вставить на место? То есть она прямо как камень и уже обратно не запихнешь? — затараторила я, нервно перебирая салфетку на столе.
В это время хозяин заведения как раз начал приносить нам блюда. Сперва поставил перед подмастерьем, затем передо мной, не обделил он и лягушку, засыпав прямо в банку небольшую мисочку красненьких червячков. Только ворон, как нарочно, оставался обделенным.
Впрочем, Хмуря, казалось, этим фактом нисколько не был огорчен. Он вообще переместился на край стола и тщательно делал вид, что его тут нет. Один из посетителей кафе, проходя мимо фамильяра, даже бросил нечто вроде: "Классное чучело, сами делали?"
На что Хмуря только неторопливо повернул голову, мрачно зыркнув на незадачливого зеваку.
"Ой, так он живой, надо же! А так неподвижно сидел! К тому же он такой огромный, не думал, что настоящий. А можно потрогать?"
Хмуря повернулся к нему всем телом, будто случайно чиркнув лапой по деревянному столу.
От блестящих медью когтей отлетела пара искр.
"А впрочем, не стоит, прошу прощения за беспокойство…"
Незнакомец исчез так же быстро, как и появился. Словно его и не было. А Хмуря снова отвернулся, прикидываясь если не ветошью, то чучелом, набитым опилками.
Эйвин в это время продолжал объяснять мне, распереживавшейся не на шутку:
— Не получится запихнуть искру обратно, потому что, когда Ржавая вдова добывала её, магическим кинжалом она повредила внутри меня какие-то энергетические каналы. Я больше не могу хранить в себе искры. Вообще.
Я нахмурилась, задумавшись. Что-то тут не сходилось.
— А как же искра Жизни, которая есть в каждом человеке?
— Ты всё правильно понимаешь, — с немного грустной улыбкой кивнул парень.
Светлые пряди растрепались, и я впервые заметила, что ресницы Эйвина хоть и черные, но поблескивают оттенком спелой ржи, как и его волосы.