Кипп поспешил в дом и рассказал все Стейси.
– Я с тобой!
– Нет, – категорично заявил он. – Велено ехать одному.
– А если это ловушка?
– Не ловушка. Им нужны деньги. Я поеду и выясню сколько.
Она неохотно согласилась.
Глава 44
Суббота, 12 августа
20:30–21:30
Субботний вечер в ресторане «Тóска» в Шорхэме был в самом разгаре. Все до единого столики заняли местные завсегдатаи или жители соседнего Брайтон-энд-Хоув. Заведение, одно из лучших в графстве, расположилось на оживленной центральной улице и славилось отменной итальянской кухней. Длинный узкий обеденный зал тянулся в глубь к открытой террасе с видом на реку Адур. Владелец Энвер Годанчи, энергичный мужчина сорока пяти лет, в очках, с модной небритостью, в бело-синей рубахе навыпуск и свободных черных хлопковых брюках, бегал от кухни к посетителям, приглядывая за всем и стараясь, чтобы растущий легион его постоянных посетителей остался доволен.
Бизнес переживал подъем. Настолько, что Энвер прикупил соседнее здание, снес стену и устроил второй обеденный зал, который сегодня заполняли албанцы. Он регулярно проводил для соотечественников албанские вечеринки. Их национальный флаг с двуглавым орлом висел над плакатом с такой же эмблемой и надписью «Албанцы в Сассексе».
Годанчи прошел большой путь с тех пор, как приехал в Соединенное Королевство двадцать лет назад, спасаясь от войны в Косове. Поработав сначала в пенитенциарных органах, а потом в социальной службе в конце девяностых, он провел три года на кухне одного из итальянских ресторанов Брайтона, прежде чем набрался духу и открыл собственный бизнес. Теперь, зная, что любят поесть люди, и создавая уютную атмосферу, в которой они чувствовали себя почетными гостями, он не только расширил ресторан, но недавно купил здание в соседнем Саутуике, где бизнес тоже шел в гору. Появившись из кухни с массивной пиццей для молодежи, празднующей день рождения, Годанчи приметил знакомую фигуру. В ресторан решительными шагами вошла коротко стриженная женщина лет пятидесяти в черной футболке и комбинезоне. Волосы были уложены гелем. На левой руке виднелась татуировка головы пожилой женщины в окружении цветов. На груди поблескивал круглый металлический значок с изображением двуглавого орла и надписью «Албанцы в Сассексе».
Годанчи отнес пиццу и поспешил к гостье, констеблю Никки Денеро, которая была связующим звеном между полицией и албанской диаспорой Сассекса. Многие годы местные албанцы полицию избегали. Приехав из страны, где царила диктатура, а коррумпированная полиция славилась жестокостью, многие албанцы не верили, что стражи порядка могут быть честными и действительно заботиться о людях. Соответственно, они никогда не шли с проблемами в официальные органы, предпочитая разрешать конфликты самостоятельно.
Поворотным моментом для констебля Денеро стал случай пять лет назад, когда в два часа ночи из окна съемной комнаты на пятом этаже выпал – а скорее, был вытолкнут – на прутья решетки мужчина-албанец. Прибыв на место происшествия первой, она осталась рядом с пострадавшим, который чудом еще дышал, и вместе с ним поехала в больницу, где он умер. Пытаясь выяснить обстоятельства смерти, Денеро натолкнулась на глухую стену молчания.
Это стало началом ее личной миссии. Она задалась целью сломать недоверие перед полицией, а также избавить албанцев от закрепившейся за ними дурной славы. И сильно преуспела в обоих направлениях – во многом благодаря поддержке и помощи Энвера Годанчи.
– Përshëndetje![4] – приветствовала она.
– Никки! Рад тебя видеть! Ты на албанскую вечеринку?
– Вообще-то нет. Мы можем поговорить без свидетелей?
– Конечно.
Он провел ее через кухню в крошечную комнату отдыха, где стояли стол, четыре стула и висел на стене телевизор.
– Выпьешь?
– Нет, спасибо.
– Итак…
– Очень серьезная ситуация, – озабоченно начала Денеро. – Сегодня во время матча с «Амекса» похитили четырнадцатилетнего подростка. Его лучшего друга зовут Александер Дервиши. Он сын Джоргджи Дервиши.
Веселость Годанчи мгновенно испарилась. На лице мелькнула тень беспокойства.
– Джоргджи Дервиши?
– Знаешь его?
– Конечно. Кто его не знает?
– Плохой человек?
Годанчи тревожно оглянулся, словно опасаясь, что их подслушают.
– Очень.
– Что тебе известно?
Он пожал плечами.
– Мы с друзьями держимся от него подальше. Торгует всем подряд: женщинами, наркотиками… не перечесть. Морочит людям голову. Приезжаешь на встречу заранее – говорит, что ты опоздал. Опаздываешь – заявляет, что слишком рано. Дает в долг под сумасшедшие проценты. Не из тех, с кем я хотел бы вести дела. Мои друзья того же мнения.
– Энвер, мне нужна твоя помощь. Мог бы ты потихоньку выведать, знаком ли кто-нибудь из здешних посетителей с независимым финансовым консультантом Киппом Брауном? Или, может быть, они знают кого-то, кто имел с ним дело. Только очень важно, чтобы это никуда дальше не пошло.
– «Доверься Киппу»? Чувак из рекламы, который обещает дешевую ипотеку и кредиты на машины?
– Он самый.
– Поспрашиваю.
– Спасибо. Скажи, что им ничто не грозит, мне просто надо знать.
Годанчи ответил ей пристальным взглядом.
– Ладно, я тебе верю.
– Передай им, что они тоже могут мне верить.
– А почему тебя интересует Джоргджи Дервиши?
– Не могу сказать. Угадай!
Он недоуменно покачал головой.
– Хочешь, чтобы я попросил своих друзей тебе доверять, а сама мне не доверяешь? Как так?
Глава 45
Суббота, 12 августа
20:30–21:30
Пока народ медленно покидал бары, Эйдриан Моррис все еще проверял стадион. В это время зазвонил его мобильный.
– Мистер Моррис, – начал тот же мужской голос с восточноевропейским акцентом, – вы уже убедились, что в камере не было детонатора. Не по недосмотру – намеренно. Не хочу убивать и калечить сотни невинных людей – все зависит от вас.
– Кто вы такой, черт подери? – со скрытой яростью спросил Моррис.
– Послушайте меня внимательно. Надеюсь, теперь, когда вы поняли, что мы можем изготовить и пронести на стадион действующее взрывное устройство, вы станете относиться ко мне более серьезно. Я еще дам о себе знать – в этом сезоне предстоит много домашних матчей. До свидания, мистер Моррис.
Трубка замолчала.
Глава 46
Суббота, 12 августа
21:30–22:30
Кипп Браун любил цитировать друзьям фразу, которую в шестидесятые годы произнес глава дизайнерского отдела «Порше»: «Отличная машина – это когда всякий раз, как садишься за руль, у тебя такое чувство, что сегодня твой день рождения». При обычных обстоятельствах он очень любил свой автомобиль. Сиденье, которое тебя обнимает, запах кожи, приборная доска с красными стрелками спидометра и тахометра. Ворчание дорогого, хорошо отлаженного двигателя. Всплеск адреналина, когда нажимаешь педаль газа, тебя вдавливает в кресло и начинает сосать под ложечкой.
Однако сегодня вечером, мчась по узкой извилистой дороге и щурясь на мелькающие фары встречных машин, Кипп пребывал в каком-то оцепенении, окруженный аурой зловещей темноты. На душе скребли кошки.
«Только б с тобой все было хорошо, Манго. Господи, пожалуйста!»
В лучах фар по обеим сторонам проносились высокая трава и живые изгороди, стрелка спидометра плясала между шестьюдесятью и девяноста милями в час, мотор взвывал. Кипп притормозил на последнем повороте и прибавил газу, поднимаясь на холм и въезжая на почти пустую стоянку перед кирпичным зданием гостиницы.
Припарковался, выключил зажигание и посидел, глядя в темноту и адски волнуясь. Дверь гостиницы отворилась; из нее, пошатываясь на высоких каблуках, вышла разгульного вида блондинка под руку с похожим на бандита мужчиной с бритой головой. Сели в грузовой пикап. Через несколько секунд завелся двигатель, и они уехали.
Кипп открыл дверцу, вылез, постоял, прислушиваясь к удаляющемуся шуму мотора. Ночь была прохладной и росистой. Оглядевшись и никого не заметив, он медленно зашагал по мокрой траве к ветхому кирпичному сооружению, которое хорошо знал еще со школы. Как и почти все дети, выросшие в Брайтоне.
Во время Второй мировой британские военные устроили на возвышенностях Южной Англии стратегические огневые точки – старались достать немецкие бомбардировщики зенитным огнем. Прошли десятилетия, орудия давно забрали, и кирпичные доты стали излюбленным местом ребятни – здесь играли в индейцев и ковбоев. Тот, что находился в Девилс-Дайк, темный и сырой, усеянный коровьими лепешками, всегда казался Брауну таинственным и дышащим историей.
Подойдя ближе, Кипп снова оглянулся. Раздался смех. Из гостиницы вышли четверо со стаканами в руках, закурили. Кто-то загоготал.
Смеются над ним?
Он вгляделся. Снова пронзительный смех. Кипп вошел в пробой в стене, который служил дверью, и ощутил знакомый запах навоза, мочи и лишайника. Вытащил телефон и уже хотел включить фонарик, как вдруг прямо за спиной запикало, и он от неожиданности вздрогнул.
В смятении обернулся, но никого не увидел. На уровне глаз мигал призрачный зеленый огонек. К стене липкой лентой был приклеен мобильный телефон. На экране – плохо освещенная фотография Манго крупным планом. Рот до самых ноздрей был обмотан серым скотчем, глаза широко раскрыты от страха. Остальное терялось во мраке, но Кипп разглядел пучок волос у него на макушке. Где он? То ли в пещере, то ли в подвале, то ли в чулане…
Телефон дзынькнул. Кипп вздрогнул и прочел сообщение.
Приехал один – молодец, разумно. Возьми телефон домой. На него придут следующие окозания, как спасти Манго. На это сообщение не отвечай. Не обращайся в полицию, если не хочешь получить инструкции, как найти труп сына.
Трясущимися руками Кипп отлепил телефон и клейкую ленту от стенки и, несмотря на запрет, набрал ответное сообщение.