Рядом с фортом в симпатичной хижине, обитой белыми досками, располагалось кафе, на стене которого были нарисованы два сидящих констебля викторианских времен. Эта картина всегда вызывала у Шэрон улыбку. Здесь продавали мороженое, сэндвичи и безалкогольные напитки. Однако сегодня что-то изменилось. Что-то было не так. Шэрон прибавила шаг и вскоре заметила, что поверх картинки с констеблями кто-то написал краской огромными буквами: «Свиньи[7] = Грязь» и «Мик любит большие сиськи».
Шэрон считала, что сообщать о всех случаях вандализма – ее гражданский долг, и ужасно злилась из-за того, что важную часть истории Сассекса так плохо охраняют. Она оглянулась – не появилось ли других новых граффити? – и ее орлиный взгляд подметил кое-что еще.
Шэрон хмуро посмотрела на стальную дверь, которая вела к одному из шести помещений с пушками. Однажды ее водил туда Гэри Бэйнс, причем попасть в расположенную ниже уровня моря камеру удалось только во время отлива. Хотя она числилась в очереди на реставрацию, дело до этой орудийной площадки наверняка дойдет не скоро.
Дверь выглядела непривычно. Как-то по-другому. Шэрон подошла ближе. Перед уходом на пенсию она была специалистом по обеспечению последовательности на съемках кино и сериалов. Шэрон ушла на пенсию, чтобы оставалось больше времени на выставки собак, но мозг по какой-то причине остался запрограммированным на поиск странностей. Вот и сейчас он обнаружил странность.
Вместо ржавого замка, висевшего здесь еще вчера, появился новый, с блестящей цепью. А единственным человеком, который мог его заменить, был Гэри Бэйнс, неделю назад уехавший отдыхать в Корнуолл. Правда, вернуться он должен вот-вот…
Шэрон достала мобильный из кармана куртки и набрала номер экстренной службы 999. Когда на том конце ответили, попросила связать ее с полицией.
После целой минуты ожидания послышался женский голос:
– Полиция, отдел экстренной помощи, что у вас случилось?
– Вы всегда так долго отвечаете? – возмущенно сказала Шэрон Сэмпсон.
– Прошу прощения, мадам, у нас очень много звонков. Что произошло?
– Я хочу сообщить о новом случае вандализма в Форте Шорхэм и еще кое о чем подозрительном.
– Подозрительном?
– Тут новый замок, я не знаю, откуда он взялся. Боюсь, ирландские цыгане воруют металл с пушки – они же повсюду его воруют.
– Вы находитесь у Форта Шорхэм? Назовите, пожалуйста, ваше имя и номер телефона, – попросила диспетчер Грейс Холкхэм, хотя и так знала, что звонит Шэрон Сэмпсон – одна из завсегдатаев. Тем не менее она послушно занесла в систему сообщение о преступлении.
Женщина продолжала описывать граффити и подозрительный новый замок, добавив, что ответственный за форт находится в отъезде. После этого диспетчер сказала:
– Извините, мадам, вы позвонили в экстренную службу, а ваша ситуация срочной не является. Вам лучше набрать номер 101 для ситуаций, не требующих немедленного вмешательства.
– Послушайте, – с негодованием ответила Шэрон, – если вы не считаете разрушение нашего наследия экстренной ситуацией, это еще ничего не значит. Надеюсь, вы займетесь этим делом и пришлете сюда полицию как можно скорее.
– Я постараюсь, мадам, – заверила ее Грейс Холкхэм.
– Верится с трудом, – сказала Шэрон Сэмпсон.
– Боюсь, мадам, у нас сейчас очень много работы. И в основном из-за звонков вроде вашего, – не удержавшись, добавила Грейс.
Шэрон отвлек лай, и она с тревогой глянула на Бекса, который, громко гавкая, побежал за крошечным йоркширским терьером.
– Бекс! Бекс! – закричала она и бросилась следом за ним. – Бекс!
Спаниель схватил маленького пса за загривок и начал трясти.
– БЕКС! БЕКС! БЕКС!
Грейс Холкхэм, раздраженная тем, что женщина проигнорировала ее последние слова, повесила трубку. Затем посмотрела на обращение на экране, созданное со слов Шэрон: «Вандализм в порту Шорхэма. Подозрительный новый замо́к. Ш. Сэмпсон». Двадцать лет назад, когда Грейс только начинала здесь работать, она обязательно отправила бы на место, пусть и не в срочном порядке, дежурного или местного офицера. Теперь же, с урезанными кадрами, ей приходилось принимать решения, которые могли показаться жестокими. Постучав по клавиатуре, Грейс добавила к записи: «Дальнейшие действия не требуются».
Глава 70
Воскресенье, 13 августа
10:00–11:00
– Ах ты мелкий засранец!
Стальная лапа сжалась на его левом плече, здоровая рука схватила за правое. Отец вытащил Александера из кровати и повалил на застланный ковром пол. Мальчик в ужасе поднял глаза – он никогда не видел отца в такой ярости.
– Гаденыш!
– Папа… я…
Александер посмотрел на его ледяной искусственный глаз – и на настоящий, не менее холодный.
– Засранец!
– Пап…
От отца противно пахло сигарами и терпким одеколоном.
– Мерзкий засранец!
Мальчик дрожал.
– Что ты делаешь со своей семьей? Доволен, что натравил на нас полицию?
– Папа, прошу тебя…
– Просишь? Что ты просишь?
Александер заплакал.
– Хочешь похныкать? Ты что, не мужик? Мой сын – не мужик? Или мне самому отрезать тебе яйца, чтобы ты почувствовал, каково это?
– Папа!
Дервиши сунул ладонь между ног сына и с силой сжал.
Александер закричал, живот свело от боли. Его вырвало, и он повалился на бок, держась за промежность руками.
Дервиши встал, презрительно стирая рвоту со спортивного костюма.
– Когда-то я гордился тобой, а теперь знаю, что ты просто бесполезный кусок дерьма… Кто тебе помогал?
Сын в ужасе уставился на отца.
– Я не могу сказать.
– Неужели?
– Пап, они меня убьют.
– Серьезно? – с удивлением улыбнулся Дервиши. – Ты боишься, что они убьют тебя?
Александер закивал.
– А я убью тебя, если не скажешь, ясно? Уж поверь, со мной лучше не связываться.
– Папа, пожалуйста…
– Джоргджи! – раздался крик Мирлинды снизу.
– Не двигайся, – сказал Дервиши сыну. – Даже не вздумай. – Он подошел к двери и крикнул в ответ супруге: – Что там?
– Полицейские хотят поговорить с Александером.
– Скажи, что им придется подождать. Без адвоката он с ними говорить не будет.
– Джоргджи, они выбьют дверь, если я не открою, – обеспокоенно ответила она.
– Тогда впусти их. – Злобно глянув на сына, Дервиши-старший приказал: – Ничего не говори, пока не приедет адвокат, ясно? Мне плевать, что ты натворил – просто молчи.
Дрожа, мальчик кивнул.
Отец с силой пнул его под зад.
Глава 71
Воскресенье, 13 августа
11:00–12:00
Мири Нела с силой врезал по мячу. Вратарь отчаянно бросился в сторону, однако мяч прошел между ним и сложенным свитером, который обозначал левую стойку, и покатился по заросшему травой холму.
За ним наблюдала констебль Никки Денеро, одетая в джинсы, кроссовки и желтую футболку с надписью «Албанцы рулят!». Она сидела на скамейке у заброшенной лужайки для боулинга в парке Святой Анны. Ее партнер Элли Ярроу был одет так же, а между ними сидел их пес-ищейка Хоррис. Вокруг небольшими группами, на скамейках и на траве, расположилось человек тридцать албанцев – они пили, ели сэндвичи, болтали и смеялись, глядя на игру в футбол «севен-э-сайд»[8]. Были тут и двое малышей в колясках.
Никки ощущала невероятную гордость, ведь это она предложила устроить пикник, чтобы наладить отношения между албанским сообществом Брайтона и полицией Сассекса. Продолжая покачивать ребенка, сидевшая слева от нее Лана радостно закричала. Она была женой Мири, который развивал здесь бизнес, специализируясь на сортах чая. Приличные люди, полностью интегрированные в жизнь города, – их любили и другие албанцы, и местные жители, и все те, кто пришел сюда насладиться редким солнечным деньком этого дрянного лета.
На скамейке левее Никки наблюдала за своим мужем Вальмира Бислими, стараясь одновременно присматривать за двухлетней дочерью, играющей на траве. Свисток обозначил конец тайма, и супруг Вальмиры, высокий и тяжело дышащий Ринор, подошел к жене, поцеловал ее и наклонился к дочке.
– Отлично сыграл, Ринор! – похвалила его Никки Денеро. – Два гола! Потрясающе!
Он обернулся и радостно ответил:
– Спасибо!
К своему удивлению и восторгу, Никки вдруг заметила человека в костюме. В их сторону направлялся детектив-суперинтендант Рой Грейс с двумя бутылками розового вина. Она не думала, что суперинтендант примет ее приглашение.
– Взнос на пикник! – сказал он.
Никки поблагодарила его и представила Ринору.
Мужчины пожали руки.
– Прекрасная игра. Какой гол!
– Спасибо.
Как раз из-за Ринора Бислими Грейс сюда и пришел. Судя по досье, Ринор когда-то был связан с албанской преступной группой, затем отошел от криминала и открыл сеть химчисток.
– Можно с вами поговорить? – спросил у него Грейс.
– Конечно. – Албанец повел плечами. – Чем могу помочь?
– Вам знакомо имя Фатджон Сава?
Лицо Ринора сразу осунулось.
– Фатджон Сава? Почему вы спрашиваете меня?
– Вы его знаете?
Мужчина задумчиво молчал.
– Фатджона Саву? – повторил он. – Да, но…
– Но что, Ринор? – перебила Денеро.
– Пожалуйста, не спрашивайте меня, – попросил он Грейса. – Я не могу говорить об этом человеке.
– Почему? – настаивала констебль.
Ринор испуганно посмотрел на жену, затем на Роя и снова на констебля Денеро.
– Потому что у меня семья и маленький ребенок. Я могу идти?
– Да, – сказал Грейс.
Молодой мужчина побежал через поле к товарищам по команде, а суперинтендант поинтересовался у коллеги:
– Что все это значит, Никки?
Констебль встала и показала, чтобы Грейс шел за ней. Отойдя от группы, они остановились у открытого кафе.
– Страх, – наконец ответила она. – Наша извечная проблема. Боязнь полиции и боязнь расплаты.