— Я с родителями ужинали в доме Элен в тот вечер, когда двое пьяных немецких офицеров вломились в их дом, требуя вина.
Отец Элен объяснила, что они уже передали все содержимое их винного погреба в армию, и им нечего было предложить.
— Это мы еще посмотрим! — сказал один из них, и вынув оружие, они приказали Элен и её младшей сестренке раздеться.
Их мать с криками бросилась на офицеров, пытаясь протестовать происходящему.
Они застрелили её, а потом повернулись и застрелили мою мать, которая вскочила, чтобы защитить свою подругу.
Моего отца убили следующим.
Отец Элен бросился за дверь к охотничьему ружью, которое там прятал, но прежде, чем он успел прицелиться один из немцев отобрал его и выстрелил отцу Элен в ногу. А другой офицер выпустил несколько пуль в меня, когда я попытался броситься на него.
Они держали нас живыми, истекающими кровь и прикованными наручниками к верям, так, что мы могли только наблюдать.
Они
.
.
напали.
.
.
На Элен и её сестру.
Элен боролась.
Они её тоже застрели.
В голосе Винсента слышен был надлом, но глаза оставались твердыми, как кремень.
— Нас осталось трое, чтобы похоронить убитых.
Я предложил остаться и позаботиться об отце и сестре Элен, но вместо этого, они попросили меня уйти и сражаться с нашими захватчиками.
Я ушел той же ночью, присоединился к Маки.
— Сопротивление, — сказала я.
Он кивнул.
— Сельская ветвь Сопротивления.
Днём мы прятались в лесу, а ночью спускались в немецкие лагеря, воруя оружие, еду и, если была возможность, убивали.
Однажды днём двое из нас были арестована по подозрению в налете на склад с оружием накануне ночью.
Хотя я не участвовал в налете, а друг. Я участвовал только в организации.
У них ничего не было на нас.
Но они были преисполнены решимости, заставить кого-нибудь расплатиться за случившиеся.
У моего друга были жена и ребенок в его родном городе.
У меня же никого не было.
Я сказал им, что это был я и они расстреляли меня на городской площади в назидание остальным жителям.
— О, Винсент! - сказала я в ужасе, и закрыла рот руками.
— Всё нормально, — тихо сказал он, убирая мои руки, решительно глядя мне в глаза.
— Я же сейчас здесь, разве нет?
И он продолжил, — На следующий день эта история была уже в газета, и Жан-Батист, который остановился неподалеку в доме своей семьи, пришел в деревенскую "больницу" где меня выставили на всеобщие обозрение.
Утверждая, что я — член семьи, он забрал моё тело и ухаживал за ним, пока я не очнулся через два дня.
— Как он узнал, что ты стал
.
.
таким как он?
— У Жан-Батист есть "видение" — что-то вроде радара для обнаружения "превратившихся в нежить"
— Он видит ауры.
Он что-то вроде тех ребят, которые читают ауры в американской битве экстрасенсов? — спросила я с сомнением
Винсент рассмеялся.
— Ага, что-то вроде того.
Он однажды пытался мне объяснить.
У аур ревенентов есть свои цвета и яркость.
После их первой смерти ан-Батист может за мили увидеть ревенентов.
Он говорит, что это как прожектор, направленный в небо.
— Вот как он нашел пару лет спустя Амброуза, после того, как весь его американский батальон зверски убит поле битвы Лотарингии.
Жюль погиб в первой мировой войне, близнецы во второй, а Гаспар в середине девятнадцатого века во франко-австрийской войне.
— Гаспар был солдатом?
Винсент рассмеялся.
— А что тебя удивляет?
— Разве он не слишком нервозный для участия в сражениях?
— Он был поэтом, которого вынудили стать солдатом.
с очень ранимой душой, чтобы осознать то, что он сделал на полях сражений.
Я в задумчивости кивнула.
— Получается почти все вы умерли во время войны?
— В войну проще всего отыскать людей, которые погибли вместо других.
Подобное происходит всё время, но, как правило, остается незамеченным.
— И так ты говоришь, здесь есть люди, погибающие по всей Франции, которые могут вернуться к жизни.
.
.
при правильных обстоятельствах.
У меня голова пошла кругом.
Всё это было немного через чур, даже несмотря на то, что прошло больше месяца, чтобы я могла свыкнуться с мыслью, что мир, в котором я живу, больше не был таким, каким я его всегда знала.
Винсент рассмеялся.
— Кейт, подобное происходит не только во Франции.
Я готов поспорить, что ты прошла мимо порядочного числа ревенетов в Нью-Йорке, даже не подозревая, что пересеклась с зомби.
— Так почему ты? Я хочу сказать, в частности.
С уверенностью могу предположить, что большинство спасших жизни пожарных или полицейских не очнутся потом через три дня.
Винсент ответил, — Мы всё еще не понимаем, почему некоторые люди имеют предрасположенность к тому, чтобы стать ревенентами.
Жан-Батист думает, что это что-то генетическое.
Гаспар же уверен, что это судьба и некоторые люди были избраны.
Никто не обнаружил доказательств в пользу хотя бы одного из предположений.
Я гадала была ли это магия или природа, которая создала Винсента и остальных.
Теперь мне уже было сложно отделить одно от другого, когда правила, которым меня всю жизнь учили встали с ног на голову.
Винсент потянулся к столку и налил мне стакан воды.
Я приняла его с благодарностью, и потягивая воду из стакана, я наблюдала как стопка из журналов уже тлела в камине.
Он сел на пол, прямо передо мной.
Диван был так низок, в Винсент высок, что его глаза были почти на одном уровне с моими. И он осторожно заговорил, тщательно подбирая слова.
— Кейт, я пытаюсь разобраться как нам справиться с этим.
Я уже говорил, что однажды дожил до двадцати трех лет.
Прежде чем умереть, я пять лет избегал принуждения к этому.
Меня попросил продержаться Жан-Батист, чтобы я получил диплом юриста и смог управлять бумагами семьи.
Это было тяжело, но я смог справиться.
Он подверг меня этому испытанию, потому что знал, что я сильнее остальных.
И я видел, как он сопротивляется своим собственным призывам на протяжении тридцати пяти лет.
Поэтому я знаю, это возможно.
— Женщина с которой ты меня видела на другой день.
в Ла Палетт.
.
.
На Винсента было больно смотреть.
— Да, Женевьева.
Жюль мне сказал, что она всего лишь друг.
— Я надеялся, что ты поверила ему.
Я знаю как это выглядело.
.
.
компрометирующе.
Но я попросил Женевьеву встретиться со мной в тот день, чтобы я смог пораспрашивать о её ситуации.
— Она замужем.
За человеком.
У меня отвисла челюсть.
— Но.
.
.
как?
— Её настоящая смерть была примерно в тоже время что и моя.
Она только что вышла замуж.
И её муж выжил.
Поэтому, когда она воскресла она вернулась к нему и с тех пор живет с ним.
— Но ему должно быть.
.
.
— Ему где-то восемьдесят.
Закончил мою мысль Винсент.
Мой мозг пытался понять, как красивая блондинка может быть замужем за человеком, который годиться ей в прадеды.
Я не могла представить какая у неё должна быть жизнь.
— Они всё так же безумно любят друг друга, но жизнь у них тяжелая, — продолжил Винсент.
— Она не в состояние контролировать свой призыв умереть, и её муж поддержал её — следовать своей судьбе, она живет как ревенент.
Он гордиться ей, а она в нем души ни чает.
Но довольно скоро придет его очередь умереть, а ей остаться одной.
Это один вариант, но не тот о котором я бы осмелился попросить кого-нибудь выдержать.
Винсент наклонился и взял мои руки в свои.
Они были теплыми и сильными, а от его прикосновения по моему телу прокатилась волна возбуждения и осталась в сердце.
— Кейт, сказал он, — с могу держаться от тебя подальше.
Я бы влачил бы жалкое существование, но мог бы с этим смириться, если бы знал, что ты счастлива.
— Но, если ты хочешь быть со мной, я могу предложить такое решение: я буду сопротивляться смерти настолько долго, пока я буду с тобой.
Я поговорил с Жан-Батистом, и мы найдем способ, как мне с этим справиться.
Я не буду причинять тебе новые травмы, вызванные моими смертями.
Я ничего не могу поделать с тем, что меня не будет физически рядом с тобой три дня раз в месяц.
Но я могу контролировать всё остальное.
И буду.
Если ты всё-таки решишь мне дать шанс.
Глава 28
Ну? Ну что я могла сказать?
я сказала, — да.
Глава 29
Мы сидели на полу, прижавшись к друг другу, лицом к огню.
— Ты голодна? — спросил он.
— Вообще-то да, — призналась я, удивляясь самой себе.
У меня особо не было аппетита на протяжении трёх недель.
Пока он ушёл на кухню, я позвонила своей бабушке.
— Мами, не возражаешь, если я пропущу ужин? Я собираюсь поесть вне дома.
— По твоему голосу, правильно ли я предполагаю, что это из-за некоего мальчика?
— Да, я в доме Винсента.
— Что ж, рада за тебя.
Я надеюсь, что ты сможешь всё прояснить и присоединиться к нам, в стране живых.
Я вздрогнула.
Если бы она только знала.
— Нам о многом нужно поговорить, — сказала я.
— Я может буду поздно.