– Если я правильно понимаю, ты уже кое-что смыслишь в этом деле? – с ухмылкой спрашивает у Чарли Имбирь.
– Кое-что, – настороженно отвечают Чарли.
– Тогда ты уже знаешь многое из того, что я буду рассказывать, но все равно слушай внимательно, поскольку работка предстоит непростая. Я не знаю, ни где именно будет огневая позиция, ни имя вашей цели. Но мне известно, что окно возможности для выстрела крошечное – может, всего пара секунд, – и цель будет движущейся, причем на расстоянии свыше семисот метров. Поэтому, Чарли, тебе придется действовать очень быстро и решительно, сохраняя при этом полное хладнокровие. А твоя задача, Ева, – обеспечить ей эти условия.
Во-первых, ваше оружие. Это – британская снайперская винтовка «АХ» с прицелом «Найтфорс», она стреляет мягко и очень точно. В целом – довольно аккуратно сделанная штука. – Он открывает коробку и демонстрирует ряды блестящих медных патронов с медными гильзами. – Калибр —.338 Лапуа Магнум. Высокой мощности. Выстрелите таким в свою цель, и там будет сплошное месиво. Скажи, Чарли, что тебе обычно необходимо знать, чтобы прицелиться с пятисот метров?
Чарли хмурится.
– Дистанция, сила и направление ветра, сопротивление воздуха, отклонение траектории, эффект силы Кориолиса…
– Тебе, Ева, говорят что-нибудь эти слова? – злорадно улыбается Имбирь.
– Не слишком многое.
– Не волнуйся, будут говорить. Начнем с дистанции. Чем дальше летит пуля, тем ниже она успеет опуститься в полете из-за силы тяжести, так?
– Просекла.
– Ветер тоже влияет. Сильный боковой ветер будет сносить пулю в сторону, а встречный ветер усилит сопротивление воздуха. Холодный воздух плотнее теплого, и поэтому его сопротивление, опять же, больше.
– Так.
– Пуля вылетает из ствола, вращаясь с очень высокой скоростью. Это создает некоторое отклонение в сторону направления вращения, и на больших дистанциях это отклонение тоже приходится учитывать.
– М-да, ну ладно, будем считать, я тоже в общих чертах поняла. А вот это вот, последнее?
– Не хочешь потолковать про эффект силы Кориолиса, Чарли?
– Можем. Допустим, мы стреляем в Еву.
– Опять?
Они улыбаются.
– Допустим, мы целимся с расстояния в километр, то есть пуля будет лететь до тебя секунды три-четыре, так?
– Наверное.
– Но пока она летит, Земля продолжает вращаться. А ты на ней стоишь. Поэтому даже если ты стоишь, не двигаясь, ты все равно двигаешься. Понятно?
– Ну… типа того. М-да.
– Ну тогда порядок! – Имбирь сверкает мне белыми зубами. Полагаю, что, когда он служил снайпером в спецназе и работал с Антоном, он снимал людей выстрелами с такой же жизнерадостной улыбкой на лице. – В давние времена, когда я был еще в игре, нам приходилось высчитывать все эти факторы и соответствующим образом настраивать прицел. Хорошо, если на это имелось время, а вот если нет, то нам приходилось туго. Но сегодня у нас есть лазерная система, которая делает все эти расчеты сама, автоматически. Просто глядишь в прицел, и видишь уже скорректированную точку прицеливания.
– В чем тогда моя функция? – спрашиваю я.
– Мы до этого дойдем. Сперва установим винтовку. Чарли-девочка, не окажешь нам честь?
– Просто Чарли. Без «девочки».
– Правда? – Его улыбка не гаснет никогда. – Ну пусть будет просто Чарли.
Мне прежде не казалось, что Чарли особо искусны, но сейчас, наблюдая, как они спокойно кладут винтовку на двуногу, прилаживают свою щеку к щеке приклада, проверяют прицел, открывают и закрывают затвор, я больше не сомневаюсь: передо мной – весьма высокий профессионал в своем ремесле. На моих глазах оружие становится продолжением их тела.
– Для тебя, Ева, тоже есть приятная штучка. – Имбирь открывает непромокаемый рюкзак и достает предмет, похожий на усеченный телескоп. – Это – оптическая труба фирмы «Люпольд», чтобы следить за мишенью. Ее степень увеличения гораздо мощнее, чем у телескопического прицела на винтовке, и поэтому ты можешь крупно, реально видеть, куда попал снайпер.
– Круто.
– Так, сейчас скажу, что делать дальше. Посмотрите в море, в направлении на один час, и попробуйте разглядеть красный буек. Очень маленький, на пределе видимости. Ну как?
Я щурюсь через очки, слегка запотевшие на влажном соленом воздухе, и нахожу наконец крошечную красную точку.
– Когда найдете ее глазами, – инструктирует Имбирь, – посмотрите на нее через свои приборы.
Он прав, «Люпольд» – действительно вещь! Кажется, что качающийся на волнах буек теперь можно потрогать рукой.
– Итак. Буек – в пятистах метрах, плюс-минус, от огневой позиции, и сегодня мы работаем с этой дистанцией. Я так понимаю, ваша цель будет находиться в семистах с лишним метрах. Она будет двигаться, а атмосферные условия – неизвестны. Ну что, приступим?
Пока мы с Чарли на словах репетируем алгоритм, Имбирь готовит мишени. Он достает из рюкзака коробку желтых воздушных шариков, моток шпагата, пакет с грузилами, ножницы и баллончик с воздухом. Потом надувает шарик, завязывает его шпагатом, цепляет к нему грузило и кидает с края платформы. Через минуту он появляется в поле зрения, несомый ветром по воде к буйку. Имбирь тем временем готовит следующий шарик.
Подождав, пока первый шарик отнесет метров на сто, я приникаю глазом к трубе. Волны сегодня невысокие – может, с полметра, – но движение воды вверх-вниз все равно достаточно ощутимо, чтобы шарик стал труднопоражаемой целью. Временами он вовсе пропадает из виду. Лежащая рядом Чарли, похоже, погрузилась в себя целиком и замерла до почти противоестественной неподвижности. Щека – к щеке приклада, глаз – у глазка прицела, палец – на спусковом крючке.
– Дистанция четыреста восемьдесят, – докладываю я. – Четыреста девяносто. Огонь!
Раздается резкий щелчок, который в тот же миг тонет в ветре. Шарик продолжает свой танец на волнах.
– Куда пошла пуля? – спрашивает Имбирь.
– Не увидела, – признаюсь я. – Не заметила никакого всплеска.
– Тебе не нужен всплеск, смотри за полетом пули. Нужно научиться видеть в трубу ее след.
Чарли снова стреляет, и в этот раз я замечаю. Крошечный прозрачный хвост, пронзающий боковой ветер.
– Одно деление вправо, – говорю я Чарли.
Третий щелчок, и шарик исчезает. Я отрываю глаз от трубы и вижу, как вдали, в паре метров влево от места, где был желтый шарик, теперь мелькает, подскакивая на волнах, розовый. Еле слышный щелчок, и розовый тоже пропадает.
– Похоже, у нас тут соревнование, – бормочет Имбирь. – Антон считает, что у второй девчушки реально глаз – алмаз. Один из лучших снайперов, каких он встречал.
– Поглядим, – мрачно откликается Чарли, и Имбирь мне подмигивает.
Идут часы, и мы постепенно вырабатываем эффективный алгоритм взаимодействия. Чарли неизменно пребывает чуть ли не в дзеновской медитации – медленное дыхание, щека приклеена к прикладу, на лице – ни единой эмоции. Лишь ветер хлопает потрепанным краем брезента и еле слышно скользит затвор. «Огонь!» – командую я и жду щелчка выстрела, тут же уносимого ветром. Я стараюсь не думать о том, к чему мы здесь готовимся. Калибр. 338 – серьезная пуля: даже при выстреле с полукилометровой дистанции она проделает в туловище выходное отверстие размером с кроличью нору. Это не совсем то же самое, что хлопнуть шарик.
Мы, впрочем, продолжаем их хлопать, тем же заняты и Оксана с Антоном. Имбирь начинает вести счет их попаданий против наших, желтые против розовых, но без особого азарта. В полдень мы отправляемся в столовую, где пластиковыми ложками едим разогретый в микроволновке пастуший пирог. Оксана со мной не разговаривает и даже не смотрит в мою сторону, быстро поедает свою порцию, сохраняя мрачное молчание. Стиляга и Имбирь сидят спиной ко мне и сравнивают свои заметки – вполголоса, но различимо.
– Твоя, конечно, снайпер от бога, – бормочет Имбирь. – Но в долгосрочной перспективе я бы поставил на мою. Она…
– Ее нельзя называть «она».
– Да, черт, точно! Но ты сам только что это сделал.
– Сделал что?
– Сказал о ней «ее».
– О ком я сказал «ее»?
– О ней. Моей.
– А им разве не по барабану? Они же все равно русские и все такое.
– «Они» – это, в смысле, они обе или одна из них?
– Да фиг его знает! С этим политкорректным птичьим языком хрен че поймешь.
– Ты, пацан, динозавр, вот в чем твоя беда. Будь поактивнее – как я.
– Имбирь, старина, ты только не обижайся, но ты, по большому счету, карлик. Не подумывал сняться в порно?
Я попиваю остывший чай. У меня пропало всякое представление о том, что и зачем я делаю. Я тренируюсь, чтобы участвовать в политическом убийстве по заказу «Двенадцати», или же работаю под прикрытием как агент Тихомирова и ФСБ? Стрелка моего компаса вертится как сумасшедшая. Единственный предмет моей настоящей верности – это Оксана. Я репетирую убийство, чтобы быть на ее стороне, а она сейчас на меня даже не смотрит.
Но ведь такова Оксана. Любить ее – это почти как смерть. Я чувствую себя выпотрошенной, словно кто-то выедает сердцевину моего существа, как осы – яблоко. Именно этого она всю дорогу и хотела? Пленить и опьянить меня? Сделать меня целиком и безнадежно своей, а потом просто отпочковаться?
Мы с Имбирем и Чарли возвращаемся на огневую позицию и продолжаем занятия до темноты. С сумерками ветер становится злее, и пустынность этого места просачивается в мою душу, или что там от нее осталось. Чарли, между тем, сохраняют спокойствие, неутомимо посылая пули в мишени по моей команде. Я учусь выбирать правильный для команды момент, приводить свое дыхание в соответствие с дыханием Чарли, ловить миг, когда их выдох совпадает с подъемом шарика над волной, чтобы выстрел пришелся на ту самую долю секунды, пока он застыл над гребнем. Невзирая на все наши различия, из нас получилась хорошая команда.
Вечером Стиляга с Имбирем пикируются насчет подготовки еды – назвать это готовкой язык не повернется, – а мы с Оксаной старательно игнорируем друг дружку, и тут Антон объявляет, что сегодня – Рождество. Он достает из шкафчика небольшую бутылку бренди и разливает по бумажным стаканчикам.