Рон внутренне посмеивался над всей ситуацией. Настроение начинало потихоньку улучшаться.
– А что ты здесь делаешь? – Дина спустилась и встала рядом с Миной, как бы показывая, что при всей симпатии к парню, бабушку тоже слушается.
– Я здесь делаю остановку по пути в местный бар. Мина, вы же отпустите Мадину со мной на этот вечер? Я обещаю вернуть ее в целости и сохранности.
И Мина, и Мадина были слегка ошеломлены этим предложением. Мина серьезно посмотрела на внучку.
– Милая, ты хочешь пойти с ним?
Мадина решала как бы одновременно в двух измерениях: шанс пойти с Роном в бар она не упустит ни за что, но и доброе расположение бабушки на дороге не валяется.
– Я… я просто забыла тебе рассказать, мы давно договорились сходить куда-нибудь, после уроков, и вот… я сейчас, только сумку возьму.
Дина, не дожидаясь реакции бабушки, поспешила наверх, быстро привести себя в порядок и захватить сумку. Рон стоял в расслабленной позе, заложив руки в карманы джинсов, – выглядел так, словно ему было очень удобно и спокойно.
В следующий момент произошло непредвиденное: большая крупная Мина очень технично и быстро сложилась пополам и встала на колени перед Роном. Схватив его за ногу, начала тихо говорить, торопясь:
– Прошу… прошу тебя, заклинаю… не тронь ее. Она все, что осталось у меня и у отца. Заберешь – радости больше не станет в этом доме. Что хочешь возьми, возьми меня, я старая уже… ее не тронь. Я прошу тебя, я прошу… – Мина заплакала мелкими и теплыми слезами, Рон чувствовал, как они проступают сквозь джинсы, и ноге становится мокро и душно. Аккуратно присел, приобнял Мину, отчего она сильно дернулась и чуть не упала. Выпрямились и встали вместе.
– Я же сказал, еще не время, Мина.
– Но ты ведь не просто так приходишь, ты приходишь, чтобы забрать… – плакать она не переставала, но утихла. – Оставь нам ее, прошу тебя.
Рон молчал. Его лицо заострилось, сквозь милые подростковые черты проступили страшные и древние. Глаза меняли цвет и выражение. Мина поняла все без слов.
– Хотя бы ненадолго оставь, ты же можешь…
– Время еще есть, – тихо сказал Рон. Голос звучал словно издалека.
– Сколько? – Мина стояла совсем близко и не отпускала его.
– Что сколько? Я готова! – Дина сбежала с лестницы и пару раз качнулась с мыска на пятку в нетерпении. Рон снова выглядел как беззаботный вредный подросток. Он сдул с лица непослушную рыжую прядку, которая падала ему на глаза. Долго смотрел на Мину, потом на Дину, потом сказал:
– Я даже не знаю, которую из вас выбрать, чтобы сводить в школьный бар!
Мина возвела глаза, прошептала что-то неразборчивое и, махнув рукой, удалилась.
– Хала неш сарра, я вернусь не поздно, я обещаю!
Из кухни как ответ послышался осуждающий звон посуды. Так, наверное, звучали нецензурные ругательства на языке битья тарелок. Дина улыбнулась и, повернувшись к Рону, сказала:
– Бабушка вместо слов портит посуду. – Она тихо хихикнула. – Теперь мне официально можно тебя потрогать, – взяла его за руку, – куда мы пойдем?
– В наш школьный бар, – Рон пропустил пальцы между тонкими пальцами девушки и крепко сжал ладонь, отчего у Мадины ниже пояса растаял огромный рожок мороженого. – Там довольно мило. И нас обязательно кто-нибудь снимет, чтобы потом выложить в школьной группе и обсудить. Мы же хотим этого? Тебе не простят дорогие колечки и мейк, а мне – то, что я не один, а с тобой. Я же должен ходить с томным видом, в худшем случае – сидеть и выглядеть. Просто выглядеть, чтобы радовать девушек и парней, – вы любите смотреть больше, чем прикасаться…
Мадина посмотрела на Рона очень внимательно, стараясь уловить настроение его слов. Ее что-то тревожило, но она отогнала эту мысль. Шутит ли он? Или он серьезно? Рон широко улыбался.
– Думаю, мы хотим.
Держась за руки, вестник смерти и юная девушка покинули глазированный солнцем особняк на Манцинелла-стрит. Вечер был полон плотного белого света, какой бывает только летом и очень редок для осени. Мир производил впечатление сезонного бестселлера: ничего лишнего, все работает на сюжет. И если солнце считать отношением бога к происходящему, то он явно был не против.
Дина
Дина чувствовала, что была словно оглушена внезапным свиданием с Роном. Это было совершенно непривычное для нее состояние: она ведь уже встречалась с парнями, и последний был негласным королем школы. Эйкен – мечта всех младших сестер и их подружек – вошел в ее жизнь (а потом и в постель) красиво: в один из дней дождливого лета, когда Дина в группе поддержки школьной команды лакросса подвернула ногу, Эйкен, растолкав других претендентов, просто и в то же время элегантно вынес ее с поля, усадил на скамейку и уверенно сказал, что вернется за ней, как только закончится игра.
А игра между тем только начиналась…
Дина, которой тогда было четырнадцать, сидела тихо, терла свою опухшую лодыжку и тупила в телефон, листая ленту туда-сюда. А в голове сам собой снова и снова загорался вопрос: неужели самый красивый парень школы обратил на меня внимание? Эйкен встречался, наверное, с половиной школы, ходили слухи, что даже некоторые молодые учительницы пали жертвами его чар. Но так или иначе в последние пару месяцев он был много раз замечен с Анной. Анна – лучшая подруга Дины – была эффектной уже в свои четырнадцать. И если Дина еще ни разу не оставалась с парнем наедине, то, глядя на то, как Эйкен то и дело сжимает Анну ниже талии, она догадывалась, что у них с Эйкеном все или уже решилось или вот-вот решится.
И поэтому жест парня лучшей подруги, который отнес тебя на скамейку запасных после травмы, не на шутку удивил Дину. Она видела, как Анна проводила их взглядом. Очень сосредоточенным и недобрым, как показалось Дине. Скамейка запасных… Дина втайне усмехнулась: да, а ведь она и правда на скамейке запасных. Что если у них с Эйкеном не все ладно, и он просто присматривается, с кем бы еще закрутить тут? Дина из богатой семьи, отец зарабатывает столько, что может купить всю школу вместе с командой лакросса, почему бы и нет?
Дина следила взглядом за Эйкеном, который шел через поле к своей команде. Ему наперерез шла Анна, быстро и решительно, – она, взмахнув рукой, как показалось Дине, в ее направлении, что-то выкрикнула. А Эйкен сделал странное. Дина потом решила думать, что этого не было. Что просто ей показалось. Всякое может быть вечером, если ты смотришь издалека.
Эйкен резко и коротко ударил Анну по щеке. Удар был такой точности и скорости, что едва ли кто-то, – а они стояли ото всех далеко – заметил. Анна вскинулась, но устояла на ногах. Она не плакала, не приложила руку к лицу, просто стояла. Стоял и Эйкен. Какое-то время они смотрели друг на друга. Потом он навалился на Анну всей своей разгоряченной массой – крепкий, высокий, очень красивый, очень потный и взлохмаченный. Навалился и начал целовать взасос. Анна отвечала.
Дина смотрела не них и не понимала, что чувствует.
Это был парень Анны, ее лучшей подруги. Все правильно, так и должно быть. Но почему ей неприятно и в то же время хочется смотреть? Хочется, чтобы он продолжал? Хочется, чтобы он делал то, что делает, и еще, и дальше… и чтобы на месте Анны вдруг оказалась она, Дина?
Дина никогда не ругала себя за свои желания. Они стояли выше всех других – даже если это касалось ее друзей. Но тут она испытала что-то близкое к стыду.
Лучшая подруга, ее парень…
Эпизод с ударом и последовавшим страстным поцелуем не на шутку возбудил Дину. Она с интересом наблюдала за собой и за тем, как насилие – а в том, что удар это насилие, Дина все же не сомневалась, – действует на нее. Неужели боль и сладость так близки друг к другу?
Дина смотрела на целующихся до тех пор, пока Анна не прервала поцелуй и не посмотрела на Дину. Взгляд был коротким, каким-то стеклянным, как у куклы, – скорее проверить, как там подруга с поврежденной ногой. Но на мгновение они встретились глазами. Анна смотрела пустым и отрешенным взглядом, Дина – заинтересованным, как ребенок.
Играть закончили ближе к сумеркам, расходиться никто особо не хотел. Завтра были выходные, и ребята хотели чиллить в школьном дворе как можно дольше. Дина слегка замерзла, поэтому стала собираться домой. Дойти она скорее всего сможет, хотя и медленно. Она позвонила бабушке предупредить, что слегка подвернула ногу, чтобы та ждала ее с обезболивающими и теплой ванной.
Встав и какое-то время провозившись с ногой, Дина не заметила, как из наступающих сумерек пришел Эйкен. Он наблюдал, как Дина пытается шагнуть и, покачнувшись, шагает, несмотря на боль в ноге.
– Ты боец, – Эйкен одним движением взял Дину под руку.
– Я просто старшая сестра в семье без матери. – Дина оперлась на руку Эйкена. Кожа была теплой и сухой. От Эйкена хорошо пахло. Видимо, он успел помыться после игры и пришел чистый и готовый к приключениям. – Ну все знают мою историю, думаю, ты тоже.
Дина улыбнулась одними губами.
Тактика расскажи-все-сразу-чтобы-не-приставали всегда работала.
Но Эйкен никак не прореагировал, чем удивил Дину. Вместо вопроса или какого-то типичного комментария, вроде какой-ужас-ты-выжила, он кивнул в сторону стоявшей неподалеку машины.
– Я довезу тебя, ты не против?
Дина согласно кивнула.
В машине было уютно и чисто. Никогда бы не подумала, что у парней может быть чисто в машине. Где коробки от пиццы, стаканчики от колы, – это же не машина, это почти дом, где мусор?
Мусора не было. Были только дорогие кожаные сиденья и натертая до блеска приборная панель.
– Старая машина? Родители дали?
Эйкен опять удивил, ответив и не ответив одновременно.
– «Шевроле Импала». Как у братьев Винчестеров. Я фанат «Сверхъестественного», если что.
Любовно погладил руль. И опять у Дины возникло ощущение, что происходит какой-то параллельный очевидному процесс. Словно они не просто сидят в машине и разговаривают, а… Дине представилась картина, как Эйкен кладет ей руку на колено, движется дальше и выше, приближается всем своим телом и целует ее в губы…