Дина поддалась единственно верному, как ей казалось на тот момент, порыву и просто обняла Эйкена. Эйкен обнял ее в ответ. И так они стояли довольно долго, пока Дина не начала мерзнуть и не попросила довезти ее до дома. Ехали почти молча, редко перебрасываясь фразами про дорогу и про школу. Но в каждом коротком слове была разлита теплота, – Эйкен украдкой смотрел на девушку, Дина ловила его взгляды, и ей становилось спокойно.
Дома она уснула мгновенно, продолжая чувствовать пальцы Эйкена внутри себя. Тело немного болело, но что это за цена за новый опыт взросления? Цена ничтожная.
Заплатить ее было необходимо.
…Встречаться Дина и Эйкен начали как будто с молчаливого одобрения друг друга, даже толком не договариваясь ни о чем. Эйкен не спрашивал ее про ее жизнь, она не спрашивала его про его девушек. Он заезжал за ней по утрам и отвозил в школу, она иногда сидела с ним на занятиях, вместе ели в столовой. Обычные ребята, средняя школа, любовь всей жизни.
Дина сама удивлялась, как отношения могут быть такими постоянными и непостоянными в то же самое время: не было никаких гарантий, что они будут вместе завтра или хотя бы даже после обеда, Эйкен не говорил о любви. Дина хотела сказать, но не дождавшись от парня первых слов, молчала. Боялась спугнуть, сглазить, хотела, чтобы было продолжение.
Эйкен был очень близко – и в то же время далеко.
Однажды, когда она ждала его после школы во дворе, Дина увидела, что Эйкен идет по парку рядом с Анной. Дина была уверена, что Анна в прошлом, но судя по тому, что Эйкен о чем-то с ней энергично говорил, они поддерживали связь. Дина поймала себя на мысли, что она толком и не знала, расстались они с Анной или нет. Да, она ПРЕДПОЛАГАЛА, что ДОЛЖНЫ расстаться. Ведь как может ему быть мало ее, Дины?
Тем более после того, как она отдала ему свой первый раз?
Вопросы множились, но ответов больше не становилось.
Дойдя до перекрестка, за которым была припаркована машина Эйкена, Эйкен притянул к себе Анну и поцеловал. Да-да, Дина не ошиблась: она видела, как он довольно грубо залез языком в рот Анне, при этом рука его была где-то в джинсах Анны, и та не сопротивлялась, а даже в какой-то момент ойкнула и начала смеяться. Словно ей было смешно от всего этого.
Дина не выдержала и вышла из своего укрытия, – какое-то время парочка ее не видела, но потом Анна заметила первой и подтолкнула Эйкена. Эйкен нехотя оторвался от поцелуя. Анна продолжала хихикать, прячась за Эйкена, Эйкен, облизнув губы, посмотрел на Дину. Ситуация была странной, – Дина не знала, что делать дальше. Опыта подобного рода отношений у нее не было совсем.
Единственное, что она понимала, это что так быть не должно.
Хотя кому не должно, и кто решал…
Что-то шепнув на ухо Эйкену и продолжая глядеть на Дину, Анна легко развернулась на подошвах своих сникерсов и пошла прочь походкой вполне довольной девушки. Эйкен продолжал стоять, на Дину он больше не смотрел, – смотрел куда-то в сторону.
Дине пришлось подойти первой. Внутри нарастала тревога, смешанная с обидой и желанием обнять Эйкена. Странное ощущение, словно виновата в чем-то была она сама… и Эйкен должен был ее за что-то простить. За что?
– Эй, – Дина постаралась вложить в голос как можно больше уверенности. Получалось так себе. – Я ждала тебя, думала, мы поедем вместе, ты меня добросишь до дома.
Эйкен молчал. Дина не могла понять по его лицу, что именно сейчас произойдет, что он думает. Лицо было очень красивым, с невероятно правильными чертами: нос, губы, скулы… До встречи с Эйкеном Дина даже не знала, что парни могут быть настолько красивыми. Но при этом в нем не чувствовалось слабости и какой-то типичной для ребят его возраста ванильной сладости: иногда Дине казалось, что Эйкен гораздо старше, словно иногда по всему его облику пробегала тень, которая заостряла черты. Однажды – они лежали в постели, в ее комнате, пока взрослые были в отъезде, а Тед где-то пропадал с друзьями. И Дине на мгновение показалось, что вместо профиля Эйкена она видит рядом профиль древней статуи. Но наваждение быстро прошло. Хотя память о нем осталась.
И вот сейчас, – он стоял в такой… книжной позе, словно он был памятником и знал свои лучшие стороны, ракурсы. Словно кто-то его снимал на телефон… но это было не так.
– Ты сердишься?
Эйкен повернулся в сторону Дины и молча продолжал смотреть, но уже на нее. Во взгляде не было ни тепла, ни холода, – ровное, абсолютно ровное еле заметное движение глаз. На прекрасном лице. Дине показалось, что она не знала его.
– Пойдем, я отвезу тебя, – так же ровно, словно ничего не было, – ни эпизода с Анной, ни волнения Дины, – сказал он и двинулся в сторону машины. Слегка выгнутые ноги, уверенная походка, тяжелая узкая спина и треугольник плеч, – Дина смотрела на него и опять понимала, что подросток не может быть таким. Но он ведь подросток. Со спины Эйкен выглядел взрослым мужчиной, движения выдавали его. Дина последовала за ним.
Сели в машину молча и ехали молча. За ширмой этого молчания Дина горела страшным огнем, картины целующихся Анны и Эйкена не уходили из ее глаз, и она спрашивала и спрашивала, и спрашивала Эйкена, почему он…
– Приехали, – Эйкен вышел, чтобы открыть дверь Дине. Он всегда был подчеркнуто галантен.
За всю дорогу не было сказано ни слова, Дина снова вглядывалась в черты его лица, но не могла прочитать в них ни злобы, ни отчуждения. Эйкен просто молчал, – органично и без вызова.
Они не поцеловались, но Эйкен подождал, пока Дина дойдет до дома и скроется внутри. Только после этого уехал. И не появлялся примерно неделю. Каждое утро Дина выходила из дома и надеялась встретить его машину, но нет: Эйкена не было ни возле ее дома, ни в школе.
Однажды на этой проклятой (Дина злилась) неделе она заметила Анну. В школьной столовой Дина сидела за своим любимым столиком, – перед ней стакан с кофе, блокнот с недописанным перечнем дел на завтра, – она подняла глаза и увидела, что мимо нее идет Анна. Хорошенькая, ладная Анна, в короткой плиссированной юбке, длинные ноги, колени с ямочками, хрупкость походки, при которой человек словно радуется давлению пространства и своей хрупкости, каждый раз делая шаг с младенческим усилием… Анна даже выглядела моложе. Словно ей было не семнадцать, а лет двенадцать или того меньше.
Дина на секунду, когда Анна была совсем близко, попробовала представить себе, каково это – залезть Анне в рот языком. Как будто она была Эйкеном. Здесь и сейчас. Анна была совсем рядом, какое-то неловкое движение, тихий шорох – и Дина почувствовала, как по ногам течет что-то теплое. Опустив взгляд, увидела, что кофе льется из опрокинутого стакана на ее красивый джинсовый сарафан…
– Упс, – Анна уже была в нескольких шагах от столика Дины. В полоборота она неслышно смеялась, тем же смехом, как тогда. Когда целовала Эйкена у машины. Или когда он целовал ее.
Дина пришла в себя и, сделав в сторону Анны жест, который можно было расшифровать, что, мать твою, происходит, подруга? – руки в стороны, гримаса на лице, – отшвырнув стакан, теперь уже бесполезный, просто вышла из столовой.
Выяснять отношения с Анной было делом бесполезным. Тем более, что Дина мало понимала, что она может выяснить, кроме того, что сделает себе больно.
…Вечером, когда Дина лежала в своей красивой постели и смотрела в окно, пришла смс от Эйкена. Привет, как дела? Дина открыла сообщение и закрыла его. Опять открыла. Отвечать не хотелось, но, спустя час, она ответила. Эйкен написал, что был в отъезде, но уже вернулся. И хотел бы завтра с ней, с Диной, пойти на вечеринку. Дина еще немного сомневалась и ответила согласием. Засыпала она блаженным сном влюбленной девушки, мечтая, что утром увидит Эйкена. Образ Анны постепенно рассеялся, как и вся реальность.
Рон
– Вставайте! – голос у Агаты был громким и очень похожим на звук будильника. – Вставайте, хватит спать, вы проспите самое интересное!
Рон перевернулся на спину и с усилием открыл глаза. Где он – за ночь успел забыть, спал крепко, как человек. Рону даже в полубреду пробуждения нравилось сравнивать себя с обычным человеком. Боги, он в Англии, в доме Агаты, – вдова, болезнь легких, призван забрать в ближайшее время (неделя? две?), ощущение, что что-то идет не по плану, болезни не видно, здоровая молодая женщина. Стоит там сейчас за дверью его спальни, зовет.
Рон сел в кровати и причесал волосы пятерней. Красивые тугие рыжие завитки упали на скулы. Дверь открылась, на пороге стояла Агата. Слегка растрепанная, чуть отекшее с утра лицо – припухлости под глазами добавляют молодости, хотя она и так выглядит моложе своего возраста. Хорошенькая, в каком-то домашнем простом платье, смотрит открыто и прямо. Рон прикрыл грудь одеялом. Зачем я это делаю? – но было уже поздно.
– Эмм… – Агата скользнула взглядом по фигуре Рона, задержалась на волосах и плечах, спустилась на руки, – мистер Уотерз, имею радость предложить вам сегодня небольшое развлечение. За неимением по военным временам развлечений светских мы – лорды местных земель – удовлетворяемся, как во времена Джейн Остин, прогулками на свежем воздухе и совмещенными с прогулками делами. – Агата посмотрела ему в глаза, Рон смотрел в ответ. Ее радужка по краю отливала красным, взгляд все же был усталым, значит, спала плохо. – Проще говоря, у меня запланирована стирка. – Агата махнула рукой куда-то в коридор. – Вы поможете мне донести корзину с бельем, за это я накормлю вас собственноручно приготовленным обедом.
– Завтрак отдай врагу? – Рон улыбнулся. Ему нравилось разговаривать с этой неунывающей женщиной.
– Завтрак можно устроить из стакана молока и куска хлеба с сыром, все нужное уже на столе, и чем быстрее вы встанете, тем больше вероятность, что Фунт не позавтракает первым.
Рон, успевший проголодаться за ночь, решил не испытывать удачу и спустил ноги на пол, чтобы скорее встать. Агата не уходила.
– Вы будете на меня смотреть?