Какой невероятный красавчик!
Кристина, до этого прекрасно державшаяся за ветку сосны и балансировавшая на краю забора, внезапно почувствовала, как сила притяжения земли (если бы Рона!) делает свое черное дело: с каким-то не то криком, не то кряком она свалилась в кусты гортензии, росшие у самого забора. Рон обернулся, но никого не увидел, – только от его любимой кучерявой гортензии в воздух поднялось облако лепестков. В них затесалась маленькая коричневая бабочка. Она растерялась, это было заметно по ее хаотичным порханиям, ей казалось, что лепестки – те же бабочки. Подлетев к одному, потому к другому, вдруг понимала, что это мертвая материя. И там не будет ни дружбы, ни любви. Глупая бабочка, идиотка.
Вдруг из кустов показалась рука, за ней вторая, – по частям к Рону вылезла вся Кристина. Она слегка ободрала лоб, из пореза сочилась кровь, Кристина ее, кажется, не чувствовала. Рон отвлекся, – тысяча маленьких ртов вокруг бассейна мгновенно скрылась под свежим дерном. Словно их и не было. Изящная фигура воды (Рон иногда увлекался и позволял воде принимать самые причудливые формы.) распалась миллионом брызг. Часть этих брызг попала опять на джинсы Рона, он выругался.
Кристина в кустах, с перепугу решив, что ругательства обращены к ней, покачнулась и снова упала, но на этот раз без ссадин.
– Я… ты не думай, я сейчас уйду, я случайно. Упала просто. Оттуда – она показала рукой на забор.
– Я что, похож на Тома Сойера?
– В смысле?
– Ты не читала, понятно, – Рон рассмеялся. Он был чертовски хорош собой с этим ухмыляющимся лицом и без майки. – Это герой Марка Твена, маленький мальчик, который за деньги предлагал свой забор. – Рон облизнул губы, создавалась странная двусмысленная пауза. – Покрасить.
Кристина все еще не понимала, куда ведет Рон, стояла настороженно, напряженно, готовая в любой момент сорваться и бежать. Но когда Рон рассмеялся, он расслабилась, бежать не имело смысла.
– А что ты… – она показала рукой на бассейн, попутно заправляя волосы за ухо. Точно как Дина, подумал Рон, узнав ее жест, – а что ты делал?
– Когда? – Рон смотрел на Кристину совершенно прямо и спокойно, улыбка уже сошла с его лица. Он вытирал руки своей же футболкой, которую незаметно и быстро натянул на себя, пряча татуировку под рукавом.
– Да вот прямо когда я упала. Ты там что-то такое как Гэндальф бормотал, руками водил, – я не поняла, но было жутко интересно.
– Репетировал.
Кристина вопросительно воззрилась на Рона.
– Ну если сегодня вечером кто-нибудь незапланированно упадет в бассейн… а он обязательно упадет, я уверен, – я пробормочу заклинание, и он немедленно выскочит обратно. – Рон сделал пассы руками перед Кристиной и с очень серьезным лицом замолчал. – Ты ведь маленькая подружка Гаса, верно?
– Я не маленькая, – Кристина всегда реагировала в разговоре на самое главное.
– Ну хорошо, ты та самая немаленькая подружка Гаса, – Рона, казалось, это начало забавлять. Он поставил швабру перед собой, как посох (чтобы еще больше походить на Гэндальфа, наверное), и оперся на нее обеими руками, положив на руки подбородок.
– Гас хороший парень, Рон, – Кристина заговорила серьезно, – он хочет прийти сегодня на твою вечеринку. Но он очень переживает.
– Из-за чего? Вроде вечеринка в доме у подростка, когда старших нет, самое обычное дело. Потратить кучу денег, заблевать все стены и пол, разбить немного посуды, испачкать пару простыней, – что тут нервничать?
Кристина засмеялась.
– Вот, ты уже втягиваешься. Значит, дальше будет легче.
– Нет, ну, понимаешь, Рон… есть вот такие – она замедлилась на минуту, подыскивая слово, но, видимо, решила говорить первое пришедшее в голову, – красавчики, как ты и Эйкен. Они вообще не факт, что люди, – на этой фразе Рон немного вздрогнул, но сделал вид, что кашляет, – да, у них нечеловечески красивые лица там, фигура как будто вы с утра до ночи качаетесь на одной руке, а на плечах у вас сидит наша королева Дина для утяжеления, потом обмазываетесь феромонами и блестками, чтобы сиять на солнце… а есть такие – вроде нас с Гасом. Кому не повезло выиграть в генетической лотерее. Мы те самые фрики, Рон.
– Кристина, скажи мне, – Рон перестал опираться на швабру, взял ее как меч и пошел медленно вокруг девушки, – ты дышишь кислородом?
– Ну да.
– Чистым?
– Эээ… ты хочешь мне намекнуть, что я плохо иду по химии?
– Нет, мне до твоей химии, честно говоря, дела нет, дорогая. Но иногда химия годится для разговора. Чистый кислород убивает. Ты дышишь смесью, – кислород плюс всякая гадость. И вот эта гадость, Крис, ты не поверишь, и есть в основном твой воздух.
– Ты это к чему?
– К тому, что у блестящих на солнце красавчиков вроде нас с Эйкеном есть тени. И они гораздо длиннее, чем можно подумать.
– И как попасть в ваши прекрасные тени? – Кристине нравилось находиться рядом с этим высоким, ослепительным парнем. Даже когда он говорил (Кристине больше понравилось бы, если бы он молчал и просто ходил вокруг, глядя на нее умопомрачительными глазами цвета теплого коньяка или ореха. Но он еще и говорил, ладно.).
Рон замер, склонил кудрявую голову, вздохнул.
– Крис, я буду рад видеть Гаса и тебя, и еще столько фриков, сколько вы с собой приведете. Только у меня правило: не курить дурь, не оставлять использованные презервативы где попало, – я не ханжа, но у меня нет слуг, некому прибрать.
– Гас думает, что Эйкен и его свора будут тут, и его опять запрут в туалете или что похуже.
– Ты хочешь от меня гарантий, Крис?
Кристина развела руками.
– Не обещаю тебе, что он уйдет из моего дома счастливым, но что уйдет целым – обещаю. Даже парни Эйкена не настолько тупые, чтобы потом платить за ремонт моих туалетов.
Тема внезапного разговора была исчерпана, Кристине жутко хотелось остаться, но предлога она не находила. Росла пауза из ряда тех, что со стороны кажутся романтичными, а изнутри – ужасными и нелепыми.
– Ну, я… – Кристина улыбнулась и сделала движение двумя руками в сторону, словно свайпя себя с экрана.
– Да, пожалуй, – Рон кивнул, не предлагая подружке Гаса остаться. – Мне еще расставлять шезлонги и зонтики, принимать доставку пиццы и запирать шкафы от любопытных одноклассников.
– Помощь не нужна?
– Я думаю, Гас нуждается в ней больше, ты придешь с ним?
Скулы Кристины покрылись румянцем, надо же, спросил.
– Ну да.
Внезапно Рон подошел совсем близко к ней, наклонился над самым ухом – так, что его дыхание обожгло ей кожу.
– Хорошо быть Гасом. Я бы столько отдал…
Кристина отшатнулась, не веря своим ушам. Рон смотрел на нее, буквально сжигая изнутри.
– До встречи, Крис.
До самого дна
Эйкен вел машину лихо, но как только кто-то, сидевший рядом или за спиной, начинал бледнеть и делать круглые глаза, – тут же тормозил, даже посреди дороги, чтобы салон остался девственно чистым. Машина должна пахнуть кожей и деревом, – эта почти молитва звучала в сердце Эйкена 24 на 7. Иногда он терпел присутствие инородных запахов, если дело касалось симпатичных девушек, терпел даже присутствие следов (секс на заднем сиденье никто не отменял), но момент избавления от этих следов и запахов и возвращение машине ее первоначального очарования всегда давали ему истинное наслаждение.
Иногда Эйкену казалось, что он специально позволяет заблевать свою «Шевроле Импала», – только бы потом иметь возможность отмыть ее до состояния музейного экспоната.
И в этот раз народу набилось тьма: на первом сиденье рядом с водителем сидела Анна, – нарядилась она, как и просил Эйкен, очень откровенно: колготы в сеточку, в каждый ромбик которой легко могла пролезть рука взрослого человека, короткая плиссированная красная юбка и персиковый кроп-топ, выгодно подчеркивающий грудь. Анна была слегка бледна, но никто, включая Эйкена, не придавал этому значения. На вечеринку к Рону ехали уже разогретые: пиво и энергетики играли в крови, в багажнике был запас на целую команду – плюс пара бейсбольных бит, если все пойдет не совсем по плану. Эйкен не помнил, пускал ли кто-то реально в ход биту хоть раз, – на его памяти в Вентуре таких разборок не было. Он ехал спокойно, точно зная, что сегодня вечером, – по крайней мере, сегодня вечером – никто не умрет.
В его с Хароном расписании не было новых задач на ближайшие дни.
Это успокаивало. Но в то же время от этого становилось грустно и скучно: опять подростковые проблемы… гораздо проще было на заданиях со взрослыми. Эйкен, видимо, слегка «окаменел» лицом, – Анна толкнула его бедром, попутно надувая большой пузырь из фруктовой жвачки. Эйкен почувствовал запах малины, это вывело его из задумчивости.
– Сто двадцать.
– Что сто двадцать?
– Скорость. Если кого-то укачает, он начнет опорожняться прямо у тебя в салоне, ты не успеешь затормозить, сбрось немного.
Эйкен не любил, когда Анна давала советы, но тут прислушался – и плавно скинул до девяноста.
– Эй, мэн, – Ему на плечи легли две большие руки. Это был Джонни Хоук, нападающий из их команды лакросса. Эйкен выбирал только самых перспективных в свое окружение. – Эй, мы еще долго?
– Да нет, минут десять – и на месте.
В машине дружно заржали. Кто-то чпокнул крышкой пивной бутылки.
– Вы ж в говно приедете, – Эйкен начинал злиться, – что тогда там нового будет для вас, на этой вечеринке?
Опять заржали, только теперь уже куда активнее.
– Мэн, – Джонни Хоук решил говорить за всех, – мы не подведем, слово Хоука.
– Ну да, теперь я спокоен. Раз слово Хоука.
Джонни не понял иронию и буквально просиял, Анна иронию поняла и тихонько засмеялась.
– Народ, – голос Эйкена приобрел нотки раздражения, – кто хочет сблевать, посмеяться или еще что, я могу высадить прямо тут, – Эйкен махнул рукой в сторону каких-то малопонятных темных кустов за окном. В машине сразу стало тихо, Анна отвернулась и смотрела на дорогу молча до самого дома Рона.