– Принести тебе выпить? – Он стоял совсем близко, сердце Дины уже несколько раз провалилось куда-то в желудок и там гулко оттягивало каждый удар. Ей хотелось прикоснуться к этой загорелой коже.
– Да, почему нет, я буду здесь.
– Ок, не уходи, – Рон пошел в дом, чтобы сделать для Дины специальный коктейль. Он точно не хотел повторения случившегося на прудах, алкоголя должно быть минимальное количество.
Дина осмотрелась и присела на край какого-то старого ограждения. На участке у дома Рона из земли поднимались эти старинные непонятные фрагменты чего-то очень старого – то ли забора, то ли какого-то фундамента, на котором так и не построили дом. Дина невольно вспомнила эпизод из романа своего любимого андеграундного автора Марка Z Данилевского: в нем дом построили на земле индейцев, поверх то ли подвала, то ли пещеры с уходящий куда-то в темноту старой лестницей. Сравнение напугало Дину, но образ подходил очень точно. У Данилевского в романе творилась та еще чертовщина, но вот этот прообраз будущего дома-лабиринта, лестница в земле, с которой все началось, – она была даже поэтичной. Как и развалина, на которой сидела сейчас девушка.
– Ждешь меня?
Тут пришел черед Дины вздрогнуть из-за неожиданно подкравшегося собеседника. Эйкен выглядел великолепно: высокий, он с тех пор, как они встречались, довольно сильно похудел, и скулы выделялись на его красивом лице рельефнее. Светло-зеленые глаза, в которых, казалось, плавала капелька золота, смотрели и иронично, и холодно, но при этом Дина не могла от них отвести взгляд. Слишком многое она когда-то чувствовала по отношению к хозяину этих глаз. И он это тоже понимал. Эйкен приобнял Дину за талию. Дина ощутила горячее прикосновение его руки, дернулась, но не отошла. Она сама не очень понимала, что сейчас происходит.
– Я так и думал. Пройдемся?
– Но я…
Эйкен демонстративно посмотрел вокруг. Как бы показывая, что они никого не ждут, и можно покинуть место у развалин.
– Или ты ждешь не меня, красавица Дина?
Дина с мольбой во взгляде посмотрела на дом, дверь была открыта, но Рон никак не шел обратно, – ей бы сейчас сгодился самый простой ром с колой, а он наверняка делает там какой-то особенный коктейль для нее…
Эйкен легким усилием подтолкнул девушку, и они, не торопясь, пошли по газону, в сторону сада и каких-то хозяйственных пристроек (можно было подумать, что это дом для прислуги, но прислуги у Рона не было, Дина знала это наверняка). В пейзаже было столько умиротворенности и покоя, что Дина невольно поддалась ему. Эйкен не убирал руку с талии – наоборот, чем дальше они отходили от бассейна и дома, тем тяжелее и увереннее становилось его прикосновение. Он завел Дину в самый дальний уголок сада, туда, где старые деревья, обвитые плющом, переходили в лес. В маленьких городках дома часто стояли на грани цивилизации: вот еще улица с фонарями, по ней ездят машины и дети на велосипедах, а вот – прямо за твоим домом – лес. Можно хранить какие угодно секреты, когда ландшафт это позволяет.
Они остановились у раскидистой яблони, один сук простирался по-над землей, довольно низко, чтобы Дина могла на него сесть. Что она и сделала. Дерево, нагретое дневным солнцем, приятно чувствовалось сквозь одежду.
– Ты отлично выглядишь, Ди.
– Спасибо. Что ты хотел мне сказать? Мы же пришли сюда за этим?
Эйкен огляделся, – вокруг как будто сгустился воздух, птицы молчали. Такое случается обычно перед дождями.
– Думаю, да, за этим. – Он придвинулся к Дине и провел тыльной стороной правой ладони по щеке своей спутницы.
– Что ты делаешь?
– Обычно – то, что хочу. Что мне нравится.
Эйкен провел пальцами чуть ниже, коснувшись ключицы. Дина вспыхнула, она ужасно на себя злилась: что в конце концов происходит? Почему этот зеленоглазый засранец с таким идеальным телом и такой плохой историей снова тут, рядом с ней, после всего, что случилось? Но Дина не могла не признать, что его прикосновения нравились ей, тело не обманешь, оно отзывалось и хотело повторения. Эйкен, кажется, чувствовал происходящее в душе этой маленькой симпатичной девушки, и его рука стала смелее. Она уже лежала на левой груди Дины.
– Что ты делаешь?
– Ты уже спрашивала, – Эйкен по-кошачьи улыбнулся, немного сощурив глаза. Сходство с котом усугублялось интонацией его голоса, низкий тембр приятно тревожил.
– Мы расстались, Эйк, между нами ничего больше нет.
– Это ты рассталась со мной. Ты разве не помнишь? – Эйкен сжал грудь Дины, Дина инстинктивно поморщилась, но внутри у нее разлилось тепло. Предательское тепло. – Между нами есть, например, твоя дурацкая блузка.
И следующим движением Эйкен рванул тонкую ткань, – словно он открывал пакетик с жевательным мармеладом (в интернете советуют рвать, схватившись четко за ярлычок, который у пакетика посередине). Тогда пакетик открывается весь.
Блузка разошлась, пуговицы упали куда-то в траву, Дина краем сознания успела подумать о том, как же она будет их искать… руки Эйкена между тем были уже повсюду: он легко стянул с Дины лифчик, даже не стал его расстегивать, просто стянул вниз, высвободив обе груди. Мягкие, полные, с крупными темными сосками, покрытыми россыпью очаровательных пупырышек, они вздрагивали из-за участившегося дыхания Дины.
– А ты скучала, – он не спрашивал, он просто это утверждал. Эйкен слегка хлопнул ладонью по груди, потом еще и еще. Как бы взвешивая каждую, давал ей легкую пощечину и мял после. Дина издала тихий, но глубокий звук.
– Нравится?
Дина не ответила, но Эйкен левой рукой (права была занята играми с грудью) решительным движением задрал юбку Дины. Юбка была длинной, из легкой полупрозрачной ткани, она доходила девушке до щиколоток. С задранной до талии массой воздушной ткани Дина стала выглядеть еще непристойнее. Эйкен на секунду отстранился и сказал очень тихо, но она слышала:
– Ты красавица, настоящая красавица.
– Пожалуйста…
– О чем ты просишь, милая? – Эйкен одной рукой продолжал мять грудь Дины, а пальцы второй руки уже были у нее внутри. Дина поддалась и слегка присела на дереве, делая себе и Эйкену удобнее.
– Пожалуйста, не надо…
– Ну, родная, я этого тебе обещать не могу, – движения левой руки ускорились, Эйкен проникал пальцами все глубже, уже три из них были внутри, четвертый должен был войти вот-вот.
– Пожалуйста…
– Но мне нравится, как ты просишь, – Эйкен, дождавшись, когда Дина намокнет, резким движение сдернул ее с дерева и развернул к себе задом, из кармана брюк он достал блестящий квадратик презерватива и, приспустив штаны, ловко надел его на свой возбужденный член. Он вошел в Дину мощно и сразу глубоко, он никогда не любил долгие предварительные ласки, все это казалось ему лишней тратой времени и эмоций. Дина вскрикнула, но поддалась. Ее ноги слегка дрожали в коленях. Эйкен начал медленно, но постепенно его движения становились все более размашистыми и импульсивными, словно он стремился пробить Дину насквозь. Звук соприкосновения двух тел казался Дине звуком ее полного поражения: что она делает, как так могло получиться, что Эйкен трахает ее в саду на задворках дома Рона? Того самого Рона, с которым она ходила на свидания и который ей действительно нравился? В которого она, наконец, была влюблена?
Эйкен ускорялся, Дина текла, сильная изящная ладонь парня сжимала грудь – другой рукой Эйкен держался за дерево, чтобы не упасть. Яблоня продолжала отдавать свое тепло телу Дины, и это ощущение и пугало, и успокаивало. Словно в любовном акте участвовала сама природа, и дерево было возбуждено не меньше людей.
Дина закричала, Эйкен издал короткий стон и потерял равновесие, навалившись на Дину, – какое-то время они вдвоем лежали на широком стволе яблони. Постепенно Дина могла снова думать, она слышала, как возвращается пение птиц.
Эйкен поцеловал Дину между лопаток и оттолкнулся от нее, не помогая встать. Пока он аккуратно заправлял рубашку в брюки и застегивал их, Дина продолжала лежать на яблоне, похожая на скомканный тетрадный лист: легкая объемная юбка смялась, по края висели обрывки блузки, ее теперь было не собрать, – длинные красивые волосы спутались, в них застряли мелкие веточки и мох. Эйкен на секунду залюбовался.
– Ты знаешь, я нарисовал бы тебя, – он чуть отошел от своей жертвы, – ты такая красивая.
Дина пошевелилась, было слышно, что она тихо плачет.
– Ты плачешь? Тебе разве было плохо?
Дина сползла со ствола яблони в траву, закрыв лицо руками, голые плечи вздрагивали.
– Скажи, – в голосе Эйкена появились металлические нотки, – тебе не понравилось?
Дина отвела руки от заплаканного лица и помотала головой, слова у нее не получались. Эйкен молниеносно присел на корточки возле нее, взял рукой за подбородок, не давая снова закрыться. Потянул вверх, чтобы Дина встала, – она встала, держась рукой за дерево, которое только что было ложем любви.
Верхняя часть Дины была обнажена, красивая большая грудь тихо вздрагивала в такт вздрагиваниям самой девушки. Эйкен наклонился и долгим глубоким поцелуем вобрал в себя левый сосок, дважды в процессе отшлепав правый. Внезапно он услышал треск, словно кто-то шел совсем рядом. Отстранившись от Дины, которая так и стояла: правая грудь – мокрая от поцелуя – блестела на закатном солнце, на левой проступили красные пятна от пощечин, – отстранившись, он различил между деревьев силуэт. К ним по тропинке вышел Гас.
– О, привет, – Эйкен аккуратно вытер рот рукой, – ты вовремя.
– Что… что у вас тут происходит? Дина?
Гас замер в растерянности, не понимая, что ему делать и что думать, в голове раздался словно оглушающий хлопок, словно разорвалась мина, и изображение распалось на фрагменты. Полуобнаженная Дина, над которой склонился Эйкен, ее прекрасная пышная грудь у него во рту, его руки на ее груди… что тут случилось?
– Он сделал тебе больно? – Гас говорил шаблонами, но ничего более живого и уместного ему не приходило в голову. Словно в голове на рапиде и репите проворачивали сестер Бронте и Джейн Остин одновременно.