Еще один любитель поразмыслить отправился тем же маршрутом.
– Струсил – умер дважды!
Рука с дубинкой сделала замах и нацелилась в приближающегося Преклова. Смертельная бледность, мотающиеся до пояса вожжи слюны и заблеванная куртка вполне четко метили его как цель, готовую для отсева. Но Толян не спасовал. Даже не притормозил. Он с ходу перемахнул траншею, пробежал еще десяток метров и, упав на брюхо, пополз сквозь проволочные ограничители.
– Задницы прижать! – Репина быстро переместилась от исходного рубежа к следующему препятствию, уступив место подоспевшему Крайчеку. – Ниже, я сказала! – Электрошокер сухо затрещал, приложенный к пятой точке не слишком осторожного курсанта, вынудив того вскрикнуть и нелепо раскорячиться под проволочным навесом.
– Живее, недоноски! Каждая секунда промедления приближает вас к смерти!
Электрический разряд снова проскочил между контактами, приложенными к мягким тканям, и отозвался вскриком.
– Едрена мать! – загудел передохнувший немного мегафон, погружая отстающих в децибелы презрения. – Добежали, чертовы выродки?! А я-то надеялся больше вас не увидеть! Что такое?! Устал, засранец?! Иди, ляг в канаву и подохни, только не путайся под ногами!
Глеб выбрался из-под проволоки и, пробежав следующий десятиметровый отрезок, залез на бревно.
– В бою у вас не будет второй попытки! – Репина ходила вдоль полосы, смещаясь все ближе к конечному рубежу и высматривая жертв. – Упав, вы не подниметесь! Израсходовав силы, вы не успеете отдохнуть! Вас не будут журить за оплошность! Вас просто убьют!
Глеб, едва не соскользнув, прошел положенные четыре метра и спрыгнул на землю. Следом, роняя капли слюны и пота, соскочил с бревна Преклов. Они почти одновременно перемахнули невысокий палисад и вышли на отрезок, заканчивающийся полутораметровым забором.
Картина приближающейся дощатой стены, растущей с каждым шагом, и улавливаемая боковым зрением фигура Толяна, бегущего, казалось, уже в полубессознательном состоянии, заставили Глеба усомниться в правильности недавно принятого решения: «Не сможет. Твою мать. Он сейчас просто…»
Преклов, хрипя, будто подстреленный зверь, оттолкнулся от земли и впечатался в забор, сумев-таки уцепиться за его край. Руки у Толяна, к счастью, работали лучше ног, и тело медленно, но верно поползло наверх.
Убедившись, что в этом деле помощь подопечному не требуется, Глеб перевалился через коварное препятствие и приземлился на что-то мягкое и жалобно скулящее. Но рассмотреть не успел. Двигательные рефлексы, подстегиваемые непрекращающимся ревом двух командирских глоток, уже несли тело вперед.
Глеб не раз за время нахождения в лагере задавался вопросом: откуда Воспитатели черпают вдохновение? «Неужели, – думал он, – все само собой рождается у них в голове, с ходу? Пять-десять минут безостановочного словесного испражнения – это надо уметь. Или все-таки есть заготовки? Да. Наверное, тренируются в свободное время и записывают в тетрадку. А может быть, существуют даже специальные учебники, по которым читают лекции на командирских курсах. Вот бы послушать хоть одну».
– Долбаные калеки! – «подбадривал» Крайчек отстающих. – Вы родились такими или это все от слишком сытной жратвы?! Я видел косоглазых, которые на жопе, с оторванными ногами передвигались быстрее! Готов поспорить, что жрете вы с куда большим рвением, чем бегаете! Еще раз наблюешь мне под ноги, тварь, и я тебя зубы высрать заставлю!
Глеб одну за другой перемахнул три поперечные жерди на врытых с двухметровым промежутком столбах и уже взял разбег перед форсированием траншеи, когда краем глаза заметил упавшего Преклова. Тот зацепил ногой последнюю перекладину и, неловко взмахнув руками, распластался в грязи.
– Дерьмо!
Глеб резко затормозил перед самым прыжком и оглянулся назад – Крайчек стоял далеко, где-то в районе исходного рубежа, растолковывая нерадивым курсантам их безрадостные перспективы, Репина с помощью электрошоковой дубинки продолжала обозначать вражеский огонь по не в меру медлительным и упавшим с бревна. Мысленно поблагодарив судьбу, Глеб подскочил к Толяну и помог ему встать на ватные от усталости ноги.
– Шевелись, пока не заметили.
– Я могу, – заверил Преклов, поднимаясь. – Я дойду.
Он посмотрел на своего благодетеля, и наполненные искренней признательностью глаза вдруг округлились. В ту же секунду электрический разряд пробил тело Глеба, заставив мышцы конвульсивно сократиться. Мир вокруг на мгновение вспыхнул и потемнел, а когда вновь прояснился, оказался завалившимся набок. Во рту чувствовался вкус крови. Челюсть свело спазмом, и сомкнувшиеся зубы прокусили губу. По вставшей на ребро земле, спотыкаясь, бежал Преклов, а в уши, будто сквозь вату, лился голос Валькирии:
– Минута, недоноски! У вас минута, чтобы дотащить свои рыхлые телеса в точку сбора!
Глеб, словно вырванный из сна сигналом тревоги, дернулся и, не успев еще толком встать на ноги, бросился вперед, перебирая всеми четырьмя конечностями. Он бежал, перепрыгивал, проползал и карабкался, пока наконец не рухнул, преодолев конечный рубеж.
– Стоп! – заревел в мегафон голос Крайчека.
– Замерли все на месте! – вторила ему Репина. – А ну, перетащи свою лживую задницу туда, где стоял!
– Что тут у нас? – Крайчек, привстав в неспешно катящемся вдоль полосы «Лисе», пересчитывал «боевые потери». – Только взгляните. Я не ждал от кучки бесхребетных слизней ничего выдающегося. Я не ждал даже ничего сколь-либо приемлемого. Но вы меня удивили. Да, черт побери, вы сегодня доказали, что я ошибался. Признаюсь честно – я испытываю глубокое чувство стыда за то, что называл вас говном. Сегодня же пойду в уборную и попрошу у говна прощения. Я незаслуженно оскорбил его. Да что там оскорбил, я его просто унизил! – Крайчек сделал паузу, сокрушенно вздохнул и снова поднял мегафон: – Восемнадцать! Столько дегенератов, по какой-то загадочной причине до сих пор называющихся курсантами, не выполнили приказ! Восемнадцать из двадцати девяти! Возможно, эти восемнадцать считают, что приказ не является обязательным к исполнению. Возможно, они думают, что приказ носит рекомендательный характер. Я даже не исключаю той возможности, что эти восемнадцать вообще не знают, мать их, что такое приказ! Разъясню. Приказ – это ваша судьба! Командир – творец вашей судьбы! Идущий против судьбы обречен! Но я чертовски добр и дам вам, ничтожным тварям, еще один шанс, вместе с новым приказом! Итак, с сегодняшнего дня вы, сходив в сортир, будете отдавать честь своим испражнениям! При этом они должны слышать четкое и громкое приветствие следующего содержания: «Здравия желаю, говно! Обещаю неустанно работать над собой, чтобы стать достойным тебя!» И не забудьте спустить воду, проникнувшись торжественностью момента! А если кто-то думает, что это шутка, – Крайчек ненадолго замолчал, пробежавшись глазами по совсем поникшим курсантам, – то этот кто-то жестоко ошибается. Вперед. – Он махнул рукой, и «Лис», сипло огрызнувшись, покатил к конечному рубежу.
– Встать! Смирно! – скомандовала Репина, как только начищенный сапог Воспитателя коснулся земли.
Крайчек заложил руки за спину и неспешным размашистым шагом проследовал от машины к строю счастливчиков.
– Угу, – промычал он, разглядывая отличившихся. – Самойлов, оправься, ты курсант, а не скотина. Консальски, об бревно яйца не отшиб? Хорошо. Тарасенко, что с твоей рукой? Отвечать.
– Сломана при падении!
– Бестолочь, – Крайчек покачал головой и продолжил смотр. – Ульрих, с высоты нужно прыгать смелее, поучись у Тарасенко. Панарин, совсем не умеешь силы распределять. Гачев, обо что нос расшиб? Отвечай.
– О локоть!
– Утрись. Волкова, неплохо бегаешь. Кажубей, застегни штаны. Или ты меня удивить решил? Глен, – Воспитатель подошел к Глебу, и тяжелый холодный взгляд из-под низко надвинутого козырька фуражки пригвоздил того к месту, не суля ничего хорошего. Но взамен ожидаемого разноса Крайчек лишь коротко кивнул и прошел дальше. – Преклов, сбрось вес, чтобы твоя туша доставляла меньше хлопот при ее перетаскивании. Дай сюда ранец.
Толян молниеносно высвободил руки из лямок и передал требуемый предмет Воспитателю.
Крайчек вернулся к машине, сел и взял мегафон:
– Тридцать минут на отдых и прием пищи. Пайки у вас за спиной. После этого младший Воспитатель Репина сопроводит всех в казарму.
Автомобиль, изрыгнув облако копоти, развернулся и через несколько секунд уже исчез за холмами…
– Спасибо, – поблагодарил Преклов Глеба, наблюдая, как тот уминает паек. – Без тебя я бы не дошел.
– Мне несложно.
– Слушай, Глеб, – Толян заискивающе посмотрел на своего спасителя, – можно отломить кусочек?
– Нет.
– Ну пожалуйста.
– Ты же слышал, что Крайчек говорил – нужно сбрасывать вес.
– Да не могу я. Что же делать, если у меня обмен веществ такой? А жрать ужас как хочется, аж живот сводит.
– Ничем не могу помочь, – безаппеляционно парировал Глеб, распечатывая пачку галет. – Я в списки к Крайчеку попасть желания не имею. Помнишь, он обещал нашу группу ополовинить?
– Ну?
– Так вот, я хочу остаться в живой половине.
– Да брось. Все этим пугают.
– Крайчек не пугает. Сколько нас было сегодня на построении?
– Двадцать девять.
– Сколько будут говну честь отдавать?
– Восемнадцать.
– А сколько во время уложились?
Преклов задумался, подсчитывая дошедших:
– Одиннадцать?
– Нет, Толя, не одиннадцать.
Виктор Крайчек сидел в своем кабинете, читая медленно ползущий по монитору текст из личного дела курсанта.
«Обучаемая единица № 5438. Фамилия: Глен. Имя: Глеб. Отчество: Юрьевич. Год рождения: две тысячи сто сорок четвертый, тридцатое мая. Место рождения: Вайле, Дания.
Родители: Отец – Зимин Юрий Георгиевич. Русский. Две тысячи сто двадцать первого года рождения. До одиннадцати лет проживал с родителями в Новосибирске. Четвертый ребенок в семье. Имеет трех братьев и сестру. Был определен в танковое училище № 84 имени В. И. Поткина. С отличием закончил его в две тысячи сто тридцать девятом, после чего был направлен в четырнадцатую танковую бригаду, восьмой полк «Алая Броня», под командованием полковника Александра Илларионова. Служил механиком-водителем танка «Циклон». Неоднократно участвовал в боях. Проявил себя как храбрый и грамотны