- Я не понимаю.
- Всё просто. Сейчас у членов Совета, наверное, уже кровь из ушей идёт от воплей представителей Союза о подлом применении ОМП Халифатом. Если дипломатам удастся убедить Совет в своей правоте, против Халифата будет применён сценарий «Бесхозная земля» - массированный удар по ключевым объектам средствами всех остальных членов Совета, и дальнейшее разграбление. А кто получит от этого наибольшую выгоду? Чьи войска уже на территории Халифата?
- А если Совет примет другое решение?
- Обвинит Союз в нарушении Пакта? Не думаю. Слишком много рисков. И все это понимают, - Крайчек подался вперёд, положив сцепленные в замок руки на стол. – Видишь ли, на самом деле никому не интересно, кто виноват в этом взрыве. Решение будет принято, исходя из самых что ни на есть шкурных аргументов. Это политика. А ты и ещё несколько тысяч верных защитников Союза – всего лишь разменная мелочь на столе переговоров. Я понял это давно. Советую и тебе понять, как можно скорее.
- Вы перебежчик?
- То, что я не служу больше Союзу, не означает, что я служу его врагам.
- Кому тогда?
- Себе.
- На чьей мы территории?
- На моей, - Крайчек встал и подошёл к окну. – Взгляни. Нравится?
- Африка?
- Австралия. После того как Япония и Индокитай превратили её в большой выработанный карьер посреди океана, интереса к этой солнечной и радушной земле поубавилось. Теперь тут легко затеряться.
- Ваша база занимает несколько квадратных километров.
- Да. Но всем насрать. Она здесь не единственная, не самая большая пока, не самая заметная. И не «ваша», а наша. Моя и твоя новая Родина, если присоединишься.
- У меня есть выбор?
- У всех есть. Только трус может утверждать обратное. Но мне кажется, ты готов принять ответственность за свой выбор.
- Сколько у вас людей?
- Чуть меньше трёх сотен.
- Откуда? И ресурсы… Военную базу ветром не надувает.
- Моя служба долгие годы предполагала, скажем так, контакты с весьма широким кругом лиц. А автономные операции, когда по месяцу и больше находишься на самообеспечении, дают простор для принятия решений.
- Другими словами, вы со своей ДРГ занимались мародёрством и крутили дела не с теми, с кем следует контактировать преданным солдатам Союза?
- Мародёрством, - кивнул Крайчек, ощерившись, и продолжил: - грабежами, подкупом, контрабандой, убийствами, похищениями, вымогательством… Ты себе даже не представляешь, как мы развернулись, на какие масштабы вышли. Золото, алмазы, изумруды, плутоний… Нам приходилось выкидывать из транспортника всё, что откручивается и срезается, чтобы он смог поднять груз. Мы подкупали высших чинов в разведке, чтобы они сливали нужные сведения. Мы платили старым пердунам из Генштаба, чтобы они не совались в наши дела. Ребята из «Цеппелина» ели с наших рук. Да, - Крайчек мечтательно вздохнул и вернулся в кресло. – Но всё хорошее рано или поздно заканчивается.
- Как давно вы спланировали свой побег?
- Лет пять назад.
- Что?!
- Сразу, как только сменились прикормленные люди в контрразведке. Я знал, что кто-нибудь обязательно заинтересуется теми замятыми делами о пропаже золотовалютных резервов и прочим… Это был лишь вопрос времени. И я решил его не терять. Наша группа была давно расформирована. Кто-то уже обратился пеплом в урне, кто-то просто исчез. Но двоих мне удалось найти. И мы объединили свои ресурсы, чтобы создать это, - сделал Крайчек широкий жест руками. - Мы могли бы купить себе страну где-нибудь в Южной Америке. Но было бы слишком заметно. Да и что с ней делать? Я всегда предпочитал джунглям сталь и бетон.
Глеб слушал и мотал головой, безуспешно пытаясь уложить в ней противоречивую информацию, которая, словно металлическая стружка внутри полированного цилиндра-сознания, царапала его при попытке осмыслить эту новую реальность.
- Но ведь вы же… Палач, - выговорил он, наконец.
Крайчек понимающе улыбнулся.
- Ты, должно быть, хочешь задать вопрос: «На кой хер вам всё это нужно?!». Видишь ли, за годы службы я успел повидать жизнь. Чужую жизнь. Самую разную. Жизнь солдат, гниющих в окопах; жизнь генералов, дряхлеющих за перекладыванием бумажек на столах из красного дерева; дистрофичных крестьян, не смеющих есть то, что сами растят; рабочих, засыпающих от усталости под фрезой; наркобаронов, боящихся собственной тени; королей, не покидающих дворца… И, знаешь, я понял, что не хочу ничего из этого.
- А чего же тогда?
- Войны, - Крайчек поджал нижнюю губу и утвердительно кивнул. – Я хочу войны. Той, какую знаю. Какую люблю. Войны за результат, а не за доктрину. Настоящей. Без условностей. Без притворства.
- Не маловато ли для этого трёх сотен бойцов?
- Нет. Если они действительно бойцы. Правда… сейчас у нас меньше трети.
- А как же?..
- Это военная база, Глен. Одного обслуживающего персонала под две сотни. В боевом подразделении на данный момент восемьдесят четыре единицы. Но с тобой будет…
- Восемьдесят пять. На что вы рассчитываете?
- На три сотни к началу следующего месяца.
- Две недели. Вы рассчитываете трёхкратно увеличить численность личного состава за две недели? И речь ведь идёт не об аборигенах, поставленных под ружьё?
Крайчек заговорщически ухмыльнулся и помотал головой:
- У меня есть план. Но, прежде чем мы займёмся его деталями, хочу тебя кое с кем познакомить. Пойдём.
Они вышли на улицу и, пройдя метров сто под палящим австралийским солнцем, окунулись в прохладу кондиционируемого воздуха одного из пяти трёхэтажных корпусов. Внутри было пусто и тихо, если не считать печатных шагов Босса да металлического лязга, доносящегося с противоположного конца. Крайчек шагал по коридору, Глеб шёл следом, поглядывая на одинаковые двери по сторонам. Гулкое эхо строевой поступи и металлический лязг стали громче, когда коридор окончился просторным залом.
- Ну, - обратился Крайчек к Глебу, повернув обратно, - знакомьтесь.
Тот сделал ещё несколько шагов вперёд и замер, глупо улыбаясь.
Металлический лязг исходил от взметающихся вверх и медленно опускающихся грузов силового тренажёра. Гора мускулов, давящая на его лежак, заставляла железо скрипеть под собой. Стальные тросы жалобно гудели, насилу удерживая огромный вес. Вены в палец толщиной вздувались под грубой смуглой кожей, подпираемые каменными мышцами.
Наблюдая за насилующим тренажёр Старшим Братом, Глеб не сразу заметил стоящее возле окна инвалидное кресло. Оно пустовало. Его хозяин лежал на скамье в углу и жал штангу, гриф которой заметно прогнулся от навешанных блинов. Песочного цвета шорты прикрывали живую плоть дополненную снизу углепластиком и титановым сплавом. На правом плече красовалась татуировка с черепом в звезде и надписью под ними. Глеб стоял слишком далеко, чтобы прочесть его, но губы сами произнесли: «Доблесть – моя честь».
- Здравия желаю! – крикнул он.
Грузы тренажёра замерли. Штанга зависла над упорами.
- Что?.. – Талос отпустил тросы и, приподнявшись, глянул через плечо. – Ты? Разорви меня фугас!!! – великан вскочил и подбежал к Глебу, раскинув ручищи, но остановился в нерешительности. – Ну… здравствуй, командир, - протянул он раскрытую ладонь. – Вот уж кого не ждал увидеть!
- Я тоже, - пожал Глеб протянутую руку. – Здравствуй, - перевёл он взгляд на сидящего возле штанги Преклова. – Вижу, у тебя новые ноги.
- Да, - похлопал Анатолий по механическим коленям. – У нас тут закрытый клуб, - кивнул он на Талоса, и тот задрал штанину, демонстрируя протез правой ноги, заменяющий ступню с половиной голени. – И ты нам не подходишь, - окинул Преклов Глеба оценивающим взглядом, после чего, не в силах больше сохранять серьёзную мину, расплылся в улыбке. – Здравствуй, дружище, - подошёл он и крепко пожал руку. – Чёрт… Нам тебя не хватало.
- Поверить не могу! – смотрел Глеб то на Талоса, то на Преклова, действительно не до конца уверенный, что всё это ему не привиделось.
- Сейчас ты вообще охренеешь, - покивал Анатолий, поджав губу.
Из коридора послышались шаги. Лёгкие и быстрые.
Глеб повернулся на звук.
Путь солнечному свету, льющемуся в раскрытую дверь казармы, преграждал тёмный силуэт. Не слишком высокий, не слишком плечистый, с широкими бёдрами и длинными стройными ногами. Он двигался, будто хищная тварь на охоте – быстро и чётко, с одной единственной целью – сократить дистанцию до жертвы, чтобы в следующее мгновение…
- Волкова…
- Ты будто призрака увидел, - Наташа остановилась, подойдя к Глебу едва не вплотную.
Всё так же обворожительна. Ни одного свежего шрама. Лишь правая бровь рассечена – напоминание о давней неудаче на ринге, которую старается прикрыть чёлкой. Уши плотно прижаты к коротко остриженной голове, словно у готовящейся к прыжку львице. Голубые глаза смотрят исподлобья, но всё равно свысока.
И как у неё это выходит? - Глеб невольно улыбнулся.
- Здравия желаю…
- Сержант, - подсказала Наташа. – Пехотный снайпер отдельного батальона «Нибелунги», силы специальных операций. В прошлом.
- Слышал о вас.
- И я наслышана о твоих подвигах, - на губах Наташи заиграла насмешливая улыбка. – Не терпится увидеть Палача Палачей в деле.
Глеб обернулся на пожимающих плечами товарищей.
- Вряд ли это можно назвать подвигом, - вернул он помрачневший взгляд на Волкову. - К тому же, без брони тяжеловато будет повторить такое.
- Так ты ещё не видел? – удивился Преклов.
- Не видел чего?
- О-о, - расплылся в клыкастом оскале Старший Брат. – Это тебе понравится.
Глава 9
Память – удивительная штука. В ней не всегда находится место вроде бы важным вещам, событиям, произошедшим совсем недавно. Но она бережно хранит мимолётные образы и ощущения, воспроизводит их, стоит только активировать нужный стимулятор.
Спускаясь вместе с Крайчеком и своим новым звеном по ступеням научного блока, Глеб ощутил нестерпимый зуд в области вживлённых контактов нейросети. Точно такой, как был в первые дни после операции. В те самые, когда он почти не вылезал из брони. Эти дни пахли полиэфирной тканью подбоя. Слегка кисловатый и едкий запах синтетического полотна, ещё не заглушённый потом и чистящими средствами. Сейчас пахло так же. Аромат будущего, распахнувшего свои армированные титаном, сталью и керамикой объятия. Такие грубые снаружи, и такие мягкие внутри. Почти домашний уют в машине смерти.