вать многочисленной военизированной группировке, называющей себя «Red hounds Kalgoorlie» - «Рыжими псами Калгурли». Она насчитывает около пяти тысяч бойцов. «Псы», так или иначе, контролируют юго-восточную часть континента. Их рудники обслуживаются рабами, большинство из которых – аборигены. Чтобы поддерживать порядок на приисках, нужна немалая охрана. А это заставляет «Псов» рассредоточивать силы на обширной территории. Думаю, моя дальнейшая мысль постепенно становится ясна. В общих словах – мы обезглавим и обескровим группировку, нанеся скоординированные удары по трём объектам, - указал Босс на разбросанные по карте точки, - и приберём их добро. Знаю, - поднял руки Крайчек, призывая воодушевлённую аудиторию к тишине, - на словах всё выглядит гладко. Но… так оно и есть, чёрт подери! Эти ублюдки слишком долго прохлаждались без достойных противников. Пора показать им, кто здесь новый хозяин! Ну, а теперь перейдём непосредственно к плану операции…
- Почему бы не оставить всё, как есть? – семенил недовольный отрывом от лабораторных исследований Лютин вслед за Глебом. – В лентах пять сотен патронов на пушку. Неужели этого будет недостаточно?
- Вполне вероятно.
- Вы можете вести огонь одиночными.
Глеб обернулся и укоризненно приподнял бровь.
- Я считал, - продолжил Лютин, - вы предпочитаете крупный калибр.
- Я предпочитаю калибр, адекватный целям. Вот, - остановился Глеб возле большого зелёного ящика, – то, что нужно.
- Вертолётный… - почесал затылок инженер. – Потребуется небольшая доработка креплений, но, думаю, дня за два справимся.
- Он нужен мне к полуночи.
- Дьявол… - распрощался Лютин с мечтами о научных изысканиях на сегодня.
- Сколько восьмимиллиметровых войдёт в короб?
- Полторы тысячи. Может, чуть больше.
- Этого хватит.
- Неужели…
- Преклова не видели? – проигнорировал Глеб адресованный ему сарказм.
- С утра в четвёртом ангаре. Проверяет системы «Химеры».
- Давно хотел спросить, - остановился Глеб, направившись к выходу, - что случилось с пилотом «Матрёшки» на полигоне под Кандагаром? Ведь он был там?
- Да, - кивнул Лютин. – Его убили.
- Почему?
- Спросите об этом у Талоса. Хотя, он вряд ли даст внятные пояснения. Скажем так – ему просто не понравилось то, что он увидел.
- Кто был пилотом?
- Один из БИВ-продуктов.
- Что? – недоверчиво нахмурился Глеб. – Вы засунули БИВня в механизированную броню?
- Не БИВня. БИВ-продукт. Особи было семь месяцев. А кого мы ещё могли задействовать? – развёл руками Лютин. – От него много не требовалось. Моторика была в норме, простейшие приказы он распознавал. Главное – сумел перенести имплантацию нейросети.
- Вы… - прицелился Глеб в инженера пальцем. – Вы создали БИВня из моего ДНК?
- Этим занимался профессор. Я лишь калибровал машину под пилота.
- И много таких?
- Это был единственный экземпляр. Мы нуждались в хоть каком-то организме, способном войти в контакт с нейросетью и помочь нам смоделировать простейшие ситуации.
- И поэтому вы вывезли его аж под Кандагар? На войсковые – мать вашу! – испытания? Лютин, - подошёл Глеб вплотную к инженеру, - не врите мне.
- Ну, возможно, я был не совсем точным в описании ситуации. Профессор, на самом деле, добился чуть больших результатов. Ладно-ладно! Значительно больших. Чёрт… Я знал, что вам это не понравится.
- Рассказывайте.
- В общем, ваш биоматериал и результаты исследований захваченного вами доктора Хьюза позволили создать существо с феноменальной способностью к регенерации. Вживление нейросети прошло идеально. Кроме того, мозг этой особи уже к трём месяцам оказался достаточно развит, чтобы обрабатывать простые команды. А отклонения в психике удалось ликвидировать хирургическим вмешательством.
- Каким образом работа Хьюза в этом задействована? Он же работал над боевым штаммом, вызывающим бесплодие.
- Не только. Доктор Хьюз сыграл заметную роль в проекте «Джагернаут». Американская супертяжёлая пехота, - пояснил Лютин застывшему словно статуя Глебу.
- Блади Рашерс, - выдохнул тот.
- Да. И профессору Прохнову удалось существенно развить заложенные в «Джагернауте» идеи. Он даже сумел внедрить матрицу поведения в сознание пилота. В сочетании с животными рефлексами она давала потрясающие результаты. Конечно, сложное тактическое мышление ему недоступно. Но матрицу можно совершенствовать, моделируя поведение в типовых ситуациях.
- Почему не ограничиться этими матрицами? Зачем неполноценный мозг?
- Любую машину можно обмануть. Любой алгоритм имеет слабые места. Только живой мозг, пусть и неполноценный, способен противостоять обманкам. Даже лабораторная крыса показывает лучшие результаты в борьбе за выживание, чем робот с самым передовым программным обеспечением. Матрицы не заменяют мышления, а лишь дополняют его. Они, по сути, ничем не отличаются от того, что заложено в вашем сознании годами муштры. Солдат выполняет многие действия, не задумываясь над ними – тоже матрица. Но это не делает солдата лёгкой целью. Наоборот, действия, доведённые до автоматизма – его преимущество над необученным человеком. Но и у того, и у другого главный козырь против машины – огромная вариативность в принятии решений, исходя из ситуации. А что до недостатка интеллекта… Матёрый хищный зверь не способен понять элементарных для человека вещей, не сложит два и два. Но он чертовски хорош в охоте и убийстве, невероятно хитёр и находчив. А не это ли требуется от солдата?
- Послушные звери в механизированной броне, встающие «под ружьё» через семь месяцев после рождения…
- Можно и так сказать.
- Сколько их?
- Я говорил правду – это был единственный экземпляр. На тот момент…
- Проект ведь продолжили, - констатировал Глеб очевидное.
- Наверняка, - подтвердил Лютин. – Результаты были слишком хороши, чтобы сворачивать работы над ним.
- Семь месяцев… - повторил Глеб усмехнувшись. – Прохнов начал работы сразу, как только заполучил Хьюза. А я ещё удивлялся: «Как же так? Разве они могут сгноить в штрафбате свой великий научный прорыв?». Оказывается, всё просто. Я – лишь побочный продукт великого прорыва. Он был похож на меня?
- Ну, трудно сказать. Там ведь столько всего понамешано… Ладно, - поднял руки Лютин, словно сдаваясь, когда Глеб угрожающе навис над ним. – Небольшое внешнее сходство было. Я тут совершенно ни при чём. Генная инженерия – не моя стезя. Я железом занимаюсь, вы же знаете.
- Это и не понравилось Талосу?
- Вероятно. Он ударил подопытного кулаком в лицо, отчего тот погиб на месте.
- Крайчек знает?
- Разумеется. Я рассказал всё, даже такие вещи, о которых и сам забыл, пришлось вспомнить. Его подручные умеют быть очень убедительными. Нда…
- И что он об этом думает?
- Вы меня спрашиваете? Я здесь на правах заключённого. Спросите его самого, если считаете, что словам этого человека можно верить.
- А вы считаете – нельзя?
- Пожалуйста, - замотал головой Лютин, - я просто хочу закончить этот разговор. Чем больше я говорю, тем сильнее жалею о сказанном. Всё обернётся против меня.
- Хорошо, я поговорю с Боссом.
- Только, прошу, скажите, что получили от меня эту информацию под давлением. Тем боле, что так оно и есть. Наверное, будет даже лучше, если вы меня ударите, для правдоподобия. Вот сюда, - указал Лютин трясущимся пальцем на скулу.
- Это лишнее. Скажу, что как следует вас встряхнул.
- Спасибо.
В кабинете Крайчека не оказалось, и Глеб отправился в четвёртый ангар, предположив, что Босс заинтересуется проверкой «Химеры». Но там, помимо Преклова и инженеров, был только Талос.
- Здорова! – помахал тот, заметив Глеба. – Видел уже такую штуку, - кивнул он в сторону жужжащего сервоприводами четвероногого чудовища. – Не чета старой консервной банке. Ребята Зиммера славно потрудились.
- Зиммер тоже здесь? – удивился Глеб.
- Не, только его деточки. Пока ты прохлаждался в «Дирлевангере», мы спёрли двух. Их в Африке обкатывали. Скоро примут на вооружение. Вот безногим ветеранам будет радости! А у нас всего один такой, - добавил Талос с грустью. – Может, завтра ещё кому оторвёт… Обидно же, простаивает машина. Я бы и сам вторую ногу за такое отдал, да всё равно не влезу.
Машина и впрямь выглядела заслуживающей подобной жертвы. Четыре сложносочленённых ноги лишились гусеничных траков и обрели взамен по широкому бескамерному колесу, выполняющему роль своеобразной ступни, так что машина была способна как шагать, ступая на них, так и катиться, если это позволяла местность. Корпус тоже претерпел существенные изменения. Его силуэт стал значительно ниже, так как тридцатимиллиметровая автоматическая пушка, пулемёт и блок ПТУРов с приборами наведения и наблюдения были вынесены наружу в виде вращающейся необитаемой башни. Такое решение позволяло эффективнее использовать укрытия и складки местности, не подвергая угрозе прямого попадания пилота и жизненно важные узлы машины. Передняя часть корпуса, где располагалась капсула пилота, ощетинилась элементами динамической защиты и оптико-электронного подавления. Моторный отсек был укрыт решетчатым противокумулятивным экраном. Ещё один пулемёт на подвижном кронштейне располагался вместе с двумя манипуляторами под днищем корпуса, обеспечивая противодействие не в меру шустрой пехоте, осмелившейся подойти вплотную.
Занимающийся телеметрией инженер кивнул и поднял вверх большой палец. «Химера» присела, блокираторы колёс щёлкнули, и в следующий момент многотонная машина сорвалась с места. Ускорение в сочетании с габаритами было поистине пугающим. Паукоподобный стальной монстр преодолел пятнадцатиметровый отрезок за секунду и навис над Глебом, уставившись тому в лицо четырьмя стволами пулемёта.
- У вас десять секунд, чтобы сложить оружие, - произнёс нарочито механический голос. – Девять, восемь, семь…
- Всё-всё, капитулирую, - вскинул руки Глеб.
Лобовая броня дрогнула и с шипением поднялась.