- Штрафбат заметно раздвинул рамки твоего мировоззрения, - усмехнулся Крайчек. – Так ты пришёл поговорить о деньгах?
- Я уже сказал, ради чего пришёл. Ответьте на вопрос.
- А если нет? Найдёшь другого нанимателя?
- Вам такое кажется невозможным?
- Ты повзрослел. Узнал себе цену.
- На этот счёт у меня нет заблуждений. Я - всего лишь деталь машины. Но незаменимая деталь. Если, конечно, вы не планируете использовать БИВней в своих щекотливых делах.
- Тебе и это известно? Наш гений не умеет держать язык за зубами.
- Лютин не виноват. Я вытряс из него информацию. Хотя трудно представить что-то, настолько касающееся меня лично. Но даже это вы решили утаить. Вы не доверяете мне? Предпочитаете посвящать в детали Волкову? Я не идиот, - добавил Глеб, в ответ на вопросительно поднятую бровь Босса. – Акция устрашения? Этим могла бы заняться пара ударных вертолётов. Но нет, мы летели не ради Мо, а ради груза. Даже такой солдафон, как я, способен сложить два и два. Слишком уж много «совпадений». Так что в контейнере, Босс?
- Что ж, - скрестил Крайчек руки на груди и откинулся на спинку кресла, - признаю, я тебя недооценил. Обычно Палачи не задают столько вопросов. Честно говоря, они их вообще не задают. В этом-то и проблема. Ты отличный солдат, но тебя вечно тянет побыть святым. Даже сейчас тебе не даёт покоя вопрос: «Правильно ли я поступил, выполнив приказ?». Моя недоработка. Хотя, наверное, это у тебя в крови, раз никакая муштра не сумела этого вытравить.
- Мне нужен лишь честный ответ. Не отповедь.
- Что ты будешь с ним делать? Ты обвиняешь меня в недоверии тебе. А как на счёт твоего доверия мне? Я уже дважды тебя спас. Разве это не причина доверять?
Глеб повернул голову, прислушиваясь к звукам в коридоре.
- Четверо? Я польщён.
Крайчек лишь молча пожал плечами.
Четвёрка штурмовиков вооружённых электрошоковыми дубинками ворвалась в кабинет и сходу лишилась одного. Кулак Глеба угодил первому из конвоиров точно в челюсть, тот качнулся и рухнул плашмя на пол. В правый бок впились электроды шокера, и разряд сотряс тело мятежника, что не помешало его локтю погрузиться в рот второго конвоира, отправив зубы того в путешествие по пищеварительному тракту. Следующий удар пришёлся на поставленное в блок левое предплечье Глеба, а его правый кулак утопил внутрь сломанные рёбра нападавшего. Укол в спину. Несколько ударов наугад, вслепую. Ещё укол, в грудь. Кулаки сдирают кожу о зубы и скулы. И, наконец, пробивший шею разряд поставил точку в этом скоротечном бою. Потерявшие чувствительность ноги подогнулись, и Глеб упал. Сверху посыпался град ударов. На неслушающихся руках защёлкнулись кандалы. Матерящиеся и сплёвывающие кровь штурмовики рывком подняли Глеба с пола и поволокли по коридору.
Глава 17
Красное на сером. Гадкая палитра, но знакомая. Она всегда означает одно – что-то пошло не так. Что-то, привычное и будничное, с чем ты жил, вышло из под контроля и пустило тебе кровь. Некоторые называют такое форс-мажором. Глеб называл это:
- Ёбаный пиздец.
Палач перевернулся с затёкшего плеча на спину и с влажным хрустом вправил себе нос, кровь из которого методично заливала бетонный пол. Ещё усилие, и ноющие мышцы перевели тело из лежачего положения в сидячие.
Камера – трёхметровый куб с нарами, раковиной и унитазом – хоть и не дышала уютом, была светлой, кондиционируемой и чистой, если не считать багровых разводов и потёков на полу. Не чета заплесневелым тёмным казематам «Цеппелина».
Глеб кое-как поднялся на ноги и стянул порванную окровавленную майку. Огромное лиловое пятно на левом боку ясно говорило о трёх сломанных рёбрах. Плюс к тому: заплывший глаз, сломанный нос, два выбитых пальца на правой руке и, судя по накатывающей тошноте, сотрясение. Могло быть хуже. Опыт подсказывал, что на полное восстановление уйдёт трое суток. Главное – все зубы были целы. Их-то никакой ускоренный метаболизм на место не поставит.
Удовлетворившись результатами осмотра, Глеб намочил в раковине майку, худо-бедно привёл пол в порядок, умылся и, послав режим ко всем чертям, лёг на нары.
Хронометр, равно как и ремень со шнурками, изъяли, окна в камере не было, и определить, сколько времени минуло, представлялось возможным разве что по степени сворачиваемости крови и подсохшим ссадинам. Оба ориентира указывали на примерно час, прошедший в заключении.
«Время близится к обеду», - сделал вывод Глеб, и не ошибся. Совсем скоро заслонка внизу двери отворилась, и в камеру, шурша пластиком по бетону, въехал поднос с восстановленным картофельным пюре, сублимированным мясом, оладьями и стаканом яблочного сока. Глеб положил в рот кусок мяса, но с трудом смог проглотить его, из-за вновь накатившей тошноты, и решил ограничиться соком.
- Унесите! – стукнул он кулаком в дверь и выпихнул поднос ногой в открывшееся оконце.
Не успел Глеб допить разведённый водой концентрат, как дверь открылась, и в камеру ввалились два штурмовика с пистолетными кобурами на поясе, а следом вошёл…
- Какого чёрта? – попытался встать Глеб, но направленный в лицо ствол пистолета посоветовал этого не делать.
- Спокойно, - рука в лайковой перчатке легла на затвор ПА-7 и отвела оружие в сторону. – Здесь же все – разумные люди, и никто не станет делать глупостей. Верно? – посетитель опустил принесённый стул и, сев на него, закинул ногу на ногу. – Удивлены? – украшенная серебряной кокардой фуражка легла на колено.
- Я удивляюсь, когда СГК не досылает патрон. Здесь это слово не годится.
- Пожалуй, - тонкие губы сложились в подобие улыбки, а рука раскрыла портсигар. – Курите? Ах да, совсем запамятовал – у вас ведь нет слабостей. Кроме чрезмерной верности присяге, разумеется.
- Что происходит?
Один из штурмовиков установил на полу странный прибор, после чего сверился с показателями другого и отрапортовал:
- Чисто. Можете говорить.
- А вы как думаете? – продолжил посетитель.
- Я устал думать, это больно. Сегодня передохну. Так что офицер «Цеппелина» делает на базе мятежного Палача в чёртовой Австралии?
- Во-первых, - посетитель убрал портсигар и затянулся, - я приношу извинения за столь варварское абсолютно непрофессиональное избиение. Уверяю, это произошло без моего ведома.
- Ничего, я не скучаю по вашим профессионалам.
- Они по вам тоже. На бюджет Союза легло бремя выплаты военных пенсий двум покалеченным вами сотрудникам контрразведки.
- Военных пенсий… - усмехнулся Глеб.
- Вас это забавляет?
- Солдаты Союза могут рассчитывать только на воинские почести, да и то не всегда. А тыловым крысам… Ладно, давайте ближе к делу. У меня раскалывается голова и постоянно тянет блевать, не говоря уж о симптомах сотрясении мозга.
- Как пожелаете. Вы, Глен, неглупый человек. Даже очень неглупый, если верить вашей анкете. И, должно быть, задавались вопросом: «Как такое возможно, чтобы три сотни военнослужащих боиспособнейших подразделений армии Союза с оружием, техникой и прочими материальными ценностями ушли в самоволку, прибыли на заранее подготовленную, прекрасно оснащённую базу на территории – как вы остроумно заметили – чёртовой Австралии, и остались при этом без внимания тех самых армии и флота?». Знаете, - офицер поднял кверху указательный палец, - прямо сейчас над нами находится не менее двух спутников орбитальной группировки ВКС, и, как минимум, на одном из них присутствует лучевое оружие. Один приказ, и температура в вашей комфортабельной камере, как и на всей базе, поднимется свыше пяти тысяч градусов по Цельсию.
- И что же мешает этому приказу появиться на свет?
- Думаю, вы знаете.
- Вы пришли сюда потешить моё самолюбие? Я простой солдат, или когда-то был им… А теперь – наёмник. Не моё дело – размышлять над высокими материями. Говорите, или уходите.
- Я тоже присягал на верность, - развёл руками офицер. – Информация по этому проекту засекречена, и вы явно не обладаете нужным уровнем допуска. Поэтому давайте поступим так – вы будете говорить, а я буду подтверждать или отрицать истинность ваших гипотез.
- По-моему, - подался вперёд Глен, заглядывая офицеру в глаза, - у вашего брата какая-то патология в мозгу, профессиональная деформация. Но ладно, я дам вам гипотезы. Гипотеза номер один. «Цеппелин» прижал Крайчеку яйца, припомнив прошлые заслуги, и дал выбор – пойти под трибунал и понести заслуженное наказание, или пойти под трибунал и не понести наказания. Опальный Палач дезертирует вместе с небольшой армией ренегатов и обустраивается в уютном гнёздышке на краю мира. Не сомневаюсь, что эта история наделала много шума, и вражеские разведки получили исчерпывающую информацию о случившемся предательстве. По странному стечению обстоятельств примерно в то же время в штурмуемом войсками Союза Эр-Рияде происходит ядерный взрыв. И по совсем уж необъяснимому совпадению в окрестностях стёртого с лица земли города оказывается сам Виктор Крайчек со своими людьми. В Австралии же всё идёт своим чередом. База выходит на самообеспечение. «Дикая дивизия» за считанные недели подминает под себя квазиэкономику чуть ли ни половины континента. Крайчек оказывается не только легендарным Палачом, но и чертовски хватким управленцем. А вчера моё звено возвращается с задания и привозит… - Глеб осёкся, не зная, стоит ли продолжать.
- Оружейный плутоний, - с невозмутимым выражением лица закончил за него офицер.
- По вашему указанию?
- Увы, нет.
- От кого вы узнали?
- От вас. До сего момента у меня были лишь подозрения. Однако вы, вероятно, имеете серьёзный повод предполагать наличие радиоактивных веществ в доставленном грузе. По-правде говоря, у меня нет уверенности относительно природы вещества, но я абсолютно уверен в том, что доставка какого бы то ни было радиоактивного груза на базу не значится в планах командования. И это уже далеко не первый случай, когда действия Виктора Крайчека идут вразрез с этими планами.