- Но при этом не забываете вести собственную игру.
- Именно. И чем дольше мне удастся это делать, тем более подготовленными мы подойдём к схватке.
- К схватке с Союзом? – уточнил Глеб скептически.
- Не утрируй. Что для тебя Союз? Циклопический монстр с огромной дубиной, готовый прихлопнуть любого, как муху? Возможно. Но у этого монстра шизофрения, - покрутил Крайчек пальцем у виска, - голоса в голове, и он не понимает, кого слушать. Союз лихорадит, в высшем командовании разброд и шатание. Множество структур соревнуются, чьё влияние больше, тянут одеяло на себя и давно перевели фокус с главных целей государства на свои мелочные локальные задачки. Контрразведка может хоть обосраться, доказывая, что наша база под моим командованием опасна и нежелательна, но для Генштаба мы – капля в море проблем, и на все эти проблемы нужно выделять ресурсы, которых катастрофически не хватает. Что они сделают такого, чего мы не сможем пережить? Отправят бомбардировщики, высадят морской десант в Австралии? Не смеши. Генералы в золочёных мундирах ради нас даже завтрака не прервут.
- Надеюсь, что вы правы.
- Поверь, я кое-что повидал за свою жизнь, и знаю, о чём говорю.
- А в своём окружении вы уверены? Опасность не может исходить изнутри?
- Конечно, может. Ландау не просто так два дня тут ошивался. Он успел «проанкетировать» с полсотни моих людей, и, возможно, некоторые из них уже не мои. Но списки есть, и меры для выявления возможных агентов уже приняты.
- Я в списках?
- Зачем? Ты ведь только что всё выложил как на духу. И, - указал Крайчек на Глеба пальцем, - это было чертовски верное решение. Но другого я от тебя и не ждал. Нужно быть полным кретином, чтобы верить обещаниям двуличных тварей из контрразведки. А ты не таков.
- Почему вы не поставили меня в известность о настоящей цели мисси, а доверили эту информацию Волковой?
Крайчек вздохнул и откинулся на спинку кресла:
- Знаешь, что написано в твоей анкете напротив «Степень благонадёжности»? Там написано: «Слабо предсказуемая». Знаешь, кто дал тебе такую характеристику? Я дал её. Твоя голова устроена иначе, чем у подавляющего большинства военных. Для них существуют незыблемые постулаты, которым нужно лишь следовать. Не анализировать, не сравнивать, не ставить под сомнение, а тупо следовать. Каждый штурмовик знает текст присяги наизусть, но почти никто из них никогда не задумывался над сутью её слов. Присяга для них – клятва верности Союзу, и только. Для них присяга и приказ - две ипостаси одной сущности, которые попросту неспособны вступать в противоречие. Но не для тебя.
- Сейчас речь не о присяге. Это перевёрнутая страница моей жизни, как и вашей. Цезий так цезий, - развёл Глеб руками. – Но то, что я был оставлен в неведении, поставило под удар меня и моё звено. Мы могли случайно уничтожить этот контейнер, и вернулись бы ходячими трупами. Волкова знала, что в нём?
- Нет.
- А что она знала?
- Лишь то, что на территории поместья находится ценный груз и его нужно вывезти неповреждённым.
- То же самое вы могли бы поручить и мне.
- И отвечать на кучу твоих вопросов? Я сам не был уверен на счёт содержимого, только предполагал.
- Так бы и приказали.
- Однажды я приказал тебе уничтожить изменника, а ты убил четырёх Палачей!
- Этого бы не произошло, не будь тот приказ набит враньём под самую завязку. Ложь есть ложь, во имя чего бы она ни произносилась. И недосказанность ничем не лучше.
- Хорошо, - вскинул руки Крайчек, капитулируя, - больше никакого вранья и недосказанности. Ты будешь посвящён во все подробности предстоящих операций с твоим участием. Мы закончили с этим?
- Нет. Я хочу чтобы Волкова покинула звено.
- Она отличный снайпер.
- Уверен, у вас найдётся другой, ничем не хуже.
- Сам ей об этом скажешь. Всё?
- Взрыв в Эр-Рияде – ваших рук дело?
- Главное – не твоих. Так ведь? Поэтому я не должен отвечать тебе. Не должен, но отвечу, в знак уважения наших новых доверительных отношений – нет, не я спалил две дивизии Союза. Ты ведь за это переживаешь? Всё ещё гложет вина?
- Мне есть, за что себя винить, - кивнул Глеб. – Но я убивал по веским причинам. А ради чего погибли эти тысячи бойцов? Паскудная смерть, и быть причастным к такому я бы не хотел – это правда.
- Что ж, я рад был ликвидировать спорные моменты в наших взаимоотношениях, - цокнул языком Крайчек. – Можешь быть свободен. И, кстати, - окликнул он Глеба в дверях, - загляни в лазарет, там интересуются твоим самочувствием.
- Так точно.
Но первым делом Глеб направился в казарму.
- Чо-о-орт, - протянул встретивший у входа Талос. – Кто это тебя так?
- Где Волкова? – пропустил Глеб «заботу» мимо ушей.
- На тренажёрах была. А что?
Звук опускающихся на упоры грузов становился всё громче по мере того, как Глеб приближался к тренажёрному залу, и стук собственного сердца вторил ему, ускоряясь в предвкушении тяжёлого разговора.
Наташа сидела спиной к входу. Разогретые мускулы плеч буграми вздувались под влажной майкой. Ровное и глубокое дыхание аккомпанировало скрипу стальных тросов.
Глеб стоял и наблюдай за этой картиной, не проронив ни звука, пока Волкова, наконец, ни отпустила гриф и поднялась, обтирая шею и лицо полотенцем.
- Глеб… - выдохнула Наташа, заметив того. – Что произошло? – направилась она ему навстречу быстрым шагом, отшвырнув полотенце. – Мы слышали…
- Ты больше не в моём звене, - произнёс Глеб, и Волкова остановилась перед ним, будто налетела на невидимую стену.
- Что? – улыбнулась она, растеряно. – Ты шутишь?
- Буду признателен, если сменишь и казарму.
- Ушам не верю. Почему?
- В моём звене не место бойцам, выполняющим не мои приказы.
- О чём ты?
- Хватит, - остановил Глеб руку Волковой, потянувшуюся к его лицу. – Я говорил с Крайчеком, вопрос закрыт.
- Я понятия не имела, что ты так на это отреагируешь, - в голубых глазах едва заметно блеснула влага. – Крайчек сказал, так будет проще для всех.
- Проще? – поморщился Глеб. – Обходи меня стороной, если хочешь, чтобы было проще.
Глава 19
Госпиталь, к моменту третьего визита Глеба, оказался вовсе не так безлюден, как во время двух предыдущих. По лестницам и коридорам быстро, иногда переходя на бег трусцой, перемещались люди в белой униформе, хлопали двери, потрескивали работающие самописцы в палатах.
- Простите, - преградил Глеб дорогу идущей навстречу медсестре с контейнером полным инструментов, - где я могу найти Шарлиз… Крайчек?
- Нет, - покачала та головой с таким выражением, будто услышала нечто непристойное. – Её фамилия – Янсен, и она в перевязочной.
- Вы не могли бы её позвать? Мне назначено.
- По коридору направо, третья дверь, - ответила сестра через плечо, обогнув Глеба и двинувшись дальше.
- Все в курсе, чёрт… - скрипнул зубами Глеб, отправившись по указанному пути.
Из искомой двери вышла женщина с пластиковым ведром, доверху наполненным окровавленными бинтами и ватными тампонами.
- Шарлиз Янсен, - объявил Глеб без предисловий. – Я на осмотр.
- Мисс Янсен, - крикнула женщина в незакрытый дверной проём, - к вам пациент. Говорит, на осмотр.
- Минуту, - донёсся в ответ бархатный голос.
- Подождите здесь, - безапелляционно приказала женщина с ведром и удалилась, оставляя за собой шлейф из запахов спирта и хлора.
Через несколько секунд из перевязочной вышел штурмовик с загипсованной рукой на перевязи и бинтом на бедре.
- Что случилось? – кивнул Глеб на пострадавшую конечность.
- Дерьмо случилось, - буркнул в ответ штурмовик.
- А поточнее?
- У командиров спрашивай, - заковылял он по коридору. – Много вас, любопытных…
- За языком следи.
Штурмовик остановился, собираясь ответить, но после недолгих раздумий лишь усмехнулся и пошёл дальше.
- Глеб Глен, - отвлёк от неприятных мыслей прозвучавший за спиной голос.
- Здравия желаю, - повернулся Глеб. – Меня прислал ваш…
- Просто Босс, или Крайчек, или майор, как вам будет удобно. Но не нужно афишировать наше родство, - холодно улыбнулась Шарлиз.
- По-моему, это и так всем известно. Я был последним из неосведомлённых.
- Прошу за мной, - стянула она резиновые перчатки, зацокав каблуками по кафелю.
- Откуда раненые? – стянул Глеб майку, зайдя в кабинет.
- С задания, очевидно, - присмотрелась Шарлиз к лиловому пятну на боку Палача. – Я не особо вникаю в причины, моё дело – минимизация последствий.
- Должно быть это непросто, находиться на военной базе посреди вражеской территории, и не знать, что происходит.
- Я справляюсь. Поднимите руку.
- Раненые поступили утром?
- Да.
- И много?
- Одиннадцать человек. Еще двое мертвы.
- Похоже, непростое было задание, - присвистнул Глеб. – Но Босс о нём ничего не говорил.
- Это ваши с ним дела, меня в них посвящать вовсе не обязательно. Повернитесь.
- Ну, мы же все – одна команда, как-никак. Боевое братство. Слышали о таком?
- Пожалуйста, - наморщила носик Шарлиз.
- Почему вы так стремитесь дистанцироваться от происходящего, и от вашего отца, в том числе? Не волнуйтесь, мы же здесь только вдвоём.
- У вас три ребра сломаны, - проигнорировала она вопрос. – И не в первый раз, - тонкие пальцы с удивительной ловкостью прощупывали грудную клетку Глеба.
- Далеко не в первый. Но вы мне не ответили.
- А разве должна?
- Мы ведь просто беседуем.
- Значит, не должна. Сядьте на стул. Смотрите на меня.
- С удовольствием.
- Нос сами вправляли?
- Всегда так делаю.
- Неплохо, но нужно обработать, и заклеить, - прилепила Шарлиз пластырь на порванную кожу переносицы. – Как ваш глаз, не беспокоит?
- Мой – нет. Ваши – да.
- Мне казалось, это пройденный этап, - прищурилась Шарлиз, отступив.
- Ну, в прошлый раз я бодро щёлкнул каблуками и ретировался. Глупо получилось. Под пулями я чувствую себя увереннее, чем под вашим взглядом.