- Вы были уверены, пока я не назвала фамилию Крайчек.
- Это правда, - цокнул языком Глеб. – Ваш отец способен внушать опасения. Но, как видите, я снова здесь, в вашем кабинете, по вашему приглашению…
- Вы что, считаете…? – неловко усмехнулась Шарлиз.
- А это не так? – поднялся Глеб со стула.
- Я позову охрану, - выдохнула она, упершись спиной в стену.
- Будет повод снова вас посетить, - подошёл Глеб вплотную.
Золотой медальон на бархатистой коже замигал словно маяк, отражая в частых колебаниях свет люминесцентных ламп, пока тень нависшего Палача не закрыла его.
- Мы не должны… - прошептала Шарлиз.
- Никому и ничего, - закончил за неё Глеб.
Вернувшись в казарму, довольный и почти счастливый, Глеб стал свидетелем молчаливой сцены, разыгравшейся в коридоре возле входной двери. Спиной к входу стоял невысокий щуплый паренёк, возле его ног лежал объёмистый баул, на котором покоился аккуратно пристроенный оружейный кейс, а прямо перед пареньком расположился Талос. Громадная фигура Старшего Брата перекрывала почти всю ширину коридора, руки были скрещены на груди, а лицо выражало недружелюбие и угрозу скорой насильственной смерти объекта раздражения, которым, без сомнения, являлся парнишка с баулом. Преклов, стоявший чуть поодаль, привалился спиной к стене и складывал из пальцев причудливые фигуры в ожидании развития событий.
- Что здесь происходит? – поинтересовался Глеб, прикрыв за собой дверь.
- Здравия желаю! – развернулся парнишка на каблуках и отсалютовал так, что рука едва из сустава не вылетела. – Рядовой Томас Шмидт прибыл под ваше командование!
- Ты знаешь, что это за дрищ? – спросил Талос, меря новобранца презрительным взглядом.
- Полагаю, это наш снайпер, - ответил Глеб.
- Так точно! – отрапортовал тот, вытянувшись по струнке.
- Не ори, - поморщился Глеб, - я не глухой.
- Так точно, - повторил Шмидт с меньшим усилием на голосовые связки, но не с меньшим энтузиазмом. По парню было видно, что он просто пышет энергией, и сам факт нахождение среди членов элитного звена наполняет его священным трепетом.
- Почему Волкова ушла? – спросил Преклов, закончив с конструированием объёмных фигур из пальцев.
- Потому что я настоял на её переводе, - ответил Глеб.
- Из-за чего?
- Не люблю, когда членам звена известно больше деталей задания, чем мне, и они от меня это скрывают.
- Волкова знала про тот контейнер?
- Да.
- Приказ Крайчека?
- Да. И давай закончим.
- Ты знаешь, - развёл руками Талос, насколько позволяла ширина коридора, - Волкова мне никогда не нравилась. Но это… - протянул он раскрытые ладони в сторону Шмидта. – По-моему Босс издевается. Как такое недоразумение вообще на базу попало? Как ты сюда попал, недоносок? – проревел Старший Брат в лицо новобранцу, не поленившись как следует наклониться.
- В шестнадцать лет был призван, распределён в двести двадцатую мотопехотную дивизию, сражался на юго-восточном фронте, награждён железной звездой третьей и второй степеней, направлен в школу снайперов «Кильштайнхаус», окончил с отличием, был распределён в тридцать восьмую гвардейскую десантно-штурмовую дивизию «Сарагоса», принял участие в одиннадцати боевых высадках, награждён железной звездой первой степени и орденом «За доблесть и честь», представлен к награде «За службу Родине», арестован за неподчинение прямому приказу командира, отдан под трибунал, разжалован, лишён наград, направлен в штрафной батальон «Саранск 12», сражался, выжил, был выведен из состава батальона и доставлен на базу, - скороговоркой доложил Шмидт.
- Неподчинение приказу? – приподнял бровь Толос. – Да иди ты. Подворотничок криво пришил?
- Отказался стрелять по своим, - протянул Томас Глебу извлечённую из кармана баула папку. – Босс сказал – вам будет интересно.
- Издевается, - всплеснул руками Талос. – Я же говорю.
- Босс сам предложил тебе перейти в моё звено? – раскрыл Глеб личное дело новобранца.
- Никак нет. Это была моя инициатива. Я попросил о переводе, как только узнал, что место снайпера освободилось.
- Какой шустрый, - усмехнулся Старший Брат.
- И чем же моё звено тебя так привлекает? – перелистнул Глеб личное дело к части, описывающей суть преступления и обстоятельства, ему предшествующие.
- Вы – лучшие, - ответил Томас чуть неуверенно, будто его просили пояснить нечто настолько очевидное, что подвох крылся не в содержании вопроса, а в самом его наличии.
- Здесь написано, - ткнул Глеб пальцем в раскрытую папку, - что ты отказался открыть огонь по дезертирам. Почему?
- Вам интересна вся история, или её краткий пересказ?
- Сопливых побасенок, - фыркнул Талос, - я наслушался и от твоего предшественника. Коротенько давай.
- Вся, - поднял Глеб руку, давая Старшему Брату знак помолчать.
- Что ж… - размял Шмидт шею, словно готовился к поединку. – Это случилось два года назад под Хайларом. Наш батальон занял господствующую высоту и поддерживал наступающие части миномётным и снайперским огнём. Бой был тяжёлым, узкоглазые зубами вцепились в свои позиции, бились как одержимые, но и мы давали им прикурить. Настоящая мясорубка. Мы на такое сопротивление не рассчитывали, думали, возьмём нахрапом. На то и нужен десант, в конце-то концов. Но всё пошло не по плану и мы увязли. Сто метров вперёд, сто метров назад, потом снова, и так почти четверо суток без передышки. Сначала кое-как держались на вигофрине, но он быстро закончился. А чуть погодя закончилось и всё остальное: провизия, вода, бинты, патроны… Парни с ног валились, буквально засыпали на ходу, а командиры всё гнали и гнали их в атаку. Моя крошка, - положил он ладонь на оружейный кейс, - бьёт без промаха за километр. Мне повезло, все эти чёртовы дни и ночи я отстреливал узкоглазых, изредка меняя позиции на холме, сэкономил силы. Патронов оставалось три неполных магазина, так что, тратил их только на офицеров, пулемётчиков и своих коллег. Утром четвёртых суток я сидел в камнях и высматривал желтомордого снайпера. Этот гад успел больше тридцати наших парней положить. И вот сижу я, глаза слипаются, руки дрожат, трясу башкой, чтобы очухаться, прицел уводит вниз. И что я вижу? Впереди, в овраге, на переднем краю наших позиций, лейтенант поднимает бойцов в атаку. Ходит, шатаясь, среди еле шевелящихся тел, пинает их, орёт им что-то, или пытается. Но его никто уже не слышит. Тогда лейтенант вынимает пистолет и стреляет в голову одному из бойцов, который не поднялся по его приказу, потом во второго, в третьего… Он пристрелил девятерых, прежде чем его повалили и забили прикладами. Я смотрел на всё это и ничего не делал. Просто, не мог понять тогда, что мне делать. Но то я – рядовой Шмидт, не большого ума боевая единица. А вот наш капитан сразу оценил обстановку. «Огонь» - скомандовал он. «Огонь по дезертирам!» - так он сказал. Учитывая, что мины у нас закончились, а из снайперов остался только я, капитан заорал: «Шмидт! Пристрели этих ублюдков! Убей предателей, мать твою, Шмидт, стреляй, я приказываю!!!», - Томас усмехнулся после попытки изобразить весь пафос описываемого момента. – Я поворачиваюсь к нему и говорю: «Капитан, их там человек сорок, а у меня всего четырнадцать патронов». И знаете, что он на это ответил? Он заорал: «Шмидт! Сукин сын! На кого же ты потратил все патроны?!». Вы понимаете? – Томас прыснул со смеху, утирая рукавом выступившие слёзы. – На кого ты потратил патроны! На кого потратил?! О боже… Короче, - взял он себя в руки, - через два часа после этого мы получил приказ отступать. А по возвращении капитан написал рапорт о том, как я не подчинился его прямому приказу, и о моей «лояльности» предателям. Вот такая история.
- Неплохо, - покивал Глеб. – А мою историю ты знаешь?
- Думаю, все здесь её знают.
- Вот как?
- А чего ты сразу на меня уставился? – пожал плечами Талос. – Шила в мешке не утаишь.
- И что же, - перевёл Глеб взгляд на Томаса, - даже зная, всё равно хочешь служить под моим командованием?
- Это честь для меня.
- Хм. Время покажет. А пока, - сделал Глеб рукой приглашающий жест, - выбирай себе комнату и располагайся.
Глава 20
Ночь выдалась жаркой и душной, не спасал даже кондиционер. Но хуже духоты была мысль о том, как жить дальше. Она свербела в мозгу, не давая покоя и гоня сон прочь. Глеб лежал, скрестив руки под головой, и смотрел в потолок, прикидывая возможные варианты развития событий. Предложение Ландау его мало заботило. В том, что, получив желаемое, контрразведка избавится от осведомителя или, в лучшем случае, забудет о его существовании, Глеб не сомневался. Куда острее стоял вопрос «Как быть с Крайчеком?». Повышенное внимание «Цеппелина» сделало Босса сговорчивее. Но надолго ли? И не придёт ли ему в голову, что проще избавиться от боевой единицы Глеб Глен, чем делиться своими планами? А планы у Крайчека явно имелись, и при том масштабные. «Грязная бомба», применённая в нужном месте в нужное время, вполне могла оживить подугасший огонь войны настолько, что жар его охватил бы всю планету без остатка. Больше хаоса – меньше контроля. Меньше контроля – больше возможностей. А возможностями Крайчек пользоваться умел. Вот только какова его конечная цель? Создать собственное государство? Возглавить Союз? Захватить мир?
Размышления Глеба прервал вой сирены. Резкий вопящий звук выдернул Палача из койки и за считанные секунды упаковал в форму. Выскочив в коридор, Глеб едва сумел увернуться от несущегося к выходу Талоса.
- Это нападение! – проревел Старший Брат. – Нас атаковали!
Ночное небо на востоке багровело от пламени пожара.
- Вертушку сбили? - спросил подоспевший Преклов, натягивая куртку. – Теперь начнётся.
Недалеко от периметра, с внешней стороны, прогремел взрыв.
Из казарм в направлении ангаров потянулись бойцы. Вспыхнули прожектора, загудели сервоприводы ворот и турелей.
Лютин – небритый и взлохмаченный – скакал вокруг «Химеры», раздавая техникам указания и проклиная свою судьбу.