Повскакивали на ноги подопечные, быстро натягивая снаряжение и ботинки.
- Смирно! – Глеб передёрнул затвор СГК-5. – Я всё знаю, - продолжил он, обведя взглядом вытянувшееся звено. – И готов пристрелить сукина сына. Но я много думал и решил – чёрт с ним, пусть живёт, если найдёт смелость сознаться. Так что я жду, - опустил он взгляд к земле. – Пять секунд. А потом стреляю. Мне не впервой. Четыре.
Новак и Радич переглянулись.
– Три.
Сафронов сжал кулаки.
– Два.
Шлугер шумно сглотнул.
- Один.
Ствол автомата поднялся и поочерёдно посмотрел в грудь каждого, после чего резко опустился, и СГК полетел на койку.
- Сучьи дети! – прорычал Глеб. – Я вам верил, как себе! Как себе!!! – в сердцах пихнул он кулаком в грудь Радича.
- Командир, это не я. Клянусь, - тихо выговорил тот, отшатнувшись.
- И не я, - приподнял руки Новак. – Ты же знаешь…
- Да чтоб мне сдохнуть, - не отвёл взгляда Сафронов.
- Я тебе жизнью обязан, командир, - произнёс упавшим голосом Шлугер. – За кого ты меня держишь?
- Сучьи дети… - повторил Глеб, шагая взад-вперёд и тяжело дыша. – Ладно, хер с вами, - остановился он, наконец, и полностью взял себя в руки. – У нас есть разговор и поважнее.
Расслабившееся было звено напряглось пуще прежнего.
- Через два… уже через день запланировано наступление на Эр-Рияд.
Радич несдержанно присвистнул.
- Нас бросят на убой, - продолжил Глеб.
- Будто в первый раз, - невесело усмехнулся Новак.
- Это не фигура речи, - Глеб подошёл к нему вплотную и заглянул в глаза. – Весь батальон будет уничтожен. Гарантированно. Возможно, «дружественным огнём».
- Откуда знаешь? – спросил Шлугер.
- Комиссар? – предположил Сафронов.
- Да ты спятил, - глянул на него Радич как на полоумного.
- Я и так уже сказал слишком много, - ответил Глеб. – Просто… постарайтесь не передохнуть там. И возвращаться, думаю, не стоит.
- А как же тогда? – выдохнул Сафронов, обведя всех вопрошающим взглядом.
- Бегите.
- Куда? – непонимающе прошептал Радич.
- Откуда мне знать? - огрызнулся Глеб.
- А что будешь делать ты, командир? – спросил Новак, и все уставились на Глеба, будто тот должен дать рецепт спасения.
- Шагну в пропасть. Теперь вокруг только она…
Глава 3
В серьёзности сказанного той ночью все смогли убедиться очень скоро. В пять часов утра батальон был поднят по тревоге, и сформированная в страшной спешке автоколонна двинулась на юго-восток, туда, где с завидным постоянством грохотала артиллерия, а вылетающие звенья фронтовых бомбардировщиков возвращались в неполном составе, либо не возвращались вовсе…
Те немногие сведения, которые по воле случая просачивались в уши отрезанных от какой бы то ни было информации штрафников, говорили, что Эр-Рияд живёт в осаде уже больше полугода и не спешит капитулировать. Группировка, сконцентрированная на подступах к городу, более или менее успешно осуществляла блокаду, но все попытки штурма разбивались о крепкую оборону. Эр-Рияд был чирьем на заднице командования. И вот пришло время очередной попытки этот чирей выдавить.
В кузове грузовика, забитом тридцатью бойцами, несмотря на утреннюю прохладу, было душно, воняло выхлопами дизеля, потом и… страхом.
«Совсем как тогда, - усмехнулся своим мыслям Глеб. – Напуганные и одинокие мы едем в неизвестность. Только теперь и она нас не объединяет. У каждого своя…».
Он взглянул на бойца справа, и понял, что впервые видит его. Юнец, лет восемнадцати, смотрел в пол, сжав ствол автомата так, что костяшки пальцев побелели, лоб в испарине, губы дрожат.
«Через несколько часов он умрёт» - подумал Глеб, и взгляд его скользнул по остальным пассажирам адского экспресса. – «Все они… Дьявол. Это же просто мясо. Проще было расстрелять их прямо в лагере. Сплошные…». – Блуждающий взгляд Глеба остановился, встретившись со взглядом влажных карих глаз, сидящего напротив мальчишки. Этот вообще выглядел ребёнком. Пушок над губой, цыплячья шея, форма висит мешком на костлявых узких плечах, подрагивающих от с трудом сдерживаемого плача. – «Что они делают здесь? Зачем?».
«Не-на-до», - проартикулировал сидящий рядом с сопляком Новак, привлёкший внимание Глеба настойчивым мотанием головой. – Забудь, - прошептал он и, вздохнув, опустил глаза.
Через восемь часов пути, заскучать в котором не дали две воздушные атаки и артудар, уничтожившие пять грузовиков, колонна остановилась и личный состав, покинув машины, выстроился для «напутственного слова».
- Каждый из вас знает, кто он! - без раскачки начал командир батальона, стоя на капоте «Лиса» с мегафоном в руках и обращаясь к четырём сотням штрафников, вытянувшимся по стойке «смирно» у подножия холма, отделяющего их от минного поля и полосы траншей. – Каждый знает, за что он здесь! И, я уверен, каждый хочет быть в другом месте! Сегодня у вас будет шанс доказать свою преданность Родине! Сегодня, здесь и сейчас, вы станете частью истории! Истории великой победы! Или сгинете без следа, как трусы! Сражайтесь же храбро и очистьте свои имена от позора! Слава Союзу!
- Слава! – отозвался нестройный хор четырёх сотен голосов.
В этот момент Глеб готов был поклясться, что сидящий в «Лисе» Тирпиц усмехнулся, едва сдержавшись, чтобы не сплюнуть.
Командир посмертно расформированного батальона «Дирлевангер» сел в машину, и та, оставляя за собой клубы пыли, покатила прочь от передовой.
- Слушай боевую задачу! – вышел вперёд ротный. – За этим холмом сто метров минного поля. Наша артиллерия перепахала его, как смогла, но лёгкой прогулки не обещаю. Позади поля три линии траншей с укреплёнными пулемётными точками. Дальше идёт городская черта. Оттуда работают мощные глушилки, так что связь ни к чёрту. Наша задача – миновать поле, траншеи, и закрепиться в постройках. По возможности продвинуться вглубь города… - голос ротного предательски дрогнул. – Продвинуться вглубь города и соединиться с частями тридцать второй мотострелковой дивизии. И помните – впереди победа! Позади – только смерть!!! Рота, кругом! В атаку!!!
Батальон, рассредоточившись по склону холма, начал подъём.
Звено Глеба, не смотря на призывные «Вперёд! Вперёд!» Самохвалова, держалось позади, насколько это можно было себе позволить, пока залегшие метрах в двухстах от холма стрелки вюгтенгруппы не взялись за работу.
Первые поднявшиеся на вершину тут же поползли назад, получив несколько длинных очередей со стороны неприятеля. Один из пятящихся бойцов вдруг потерял опору и покатился вниз с выходным отверстием на месте лица. За ним ещё один. И ещё…
- Чёрт, - сплюнул Шлугер скрипящий на зубах песок. – Рановато начали.
- Звено, - оглянулся Глеб. – Наверху не задерживаться! Сразу вниз и лежать!
Держащийся рядом кареглазый паренёк - тот, что сидел против Глеба в грузовике - приподнялся, заглядывая по ту сторону холма, и фонтан алых брызг смешался с песочной взвесью. Глеб подхватил обезглавленное тело, закинул его наверх и, рывком перемахнув через гребень холма, покатился вниз в обнимку с трупом. Приземление вышло жёстким. Чужая кровь залила глаза. Глеб вжался в землю, положив мёртвое тело перед собой, как бруствер. Очень скоро отлично пристрелянный холм и его подножие покрылось таким количеством мертвецов. Что из них можно было выстроить укрытие куда серьёзнее.
- Доходяги… - швырнул Новак впереди себя одного из погибших и тут же закинул на него второго. – Надо прорываться в траншеи, - уложил он на «бруствер» ствол автомата и дал две коротких очереди. – Здесь не уцелеть.
- Не сейчас, - огляделся Глеб.
Радич с Сафроновым тоже спустились и теперь активно искали укрытие, ползая среди покойников. Шлугер сумел откатиться за кочку, чуть в стороне, и лихорадочно орудовал ножом, пытаясь зарыться поглубже в землю.
- Пулемёт, - указал Новак на вспышки вдалеке. – И там, и там. Через каждые пятьдесят метров.
- Вижу. Беру правый. Попробуй накрыть из ГП. Стреляй, когда рванёт. Не хочу, чтобы нас взяли в приоритет.
Несколько счастливчиков, сумевших преодолеть около трети дистанции между холмом и траншеями, разлетелись в стороны, когда один из них нашёл-таки ногой мину. Дым, комья земли и обрывки человеческих тел поднялись серым столбом.
Звук выстрелов из двух подствольных гранатомётов растворился в грохоте взрыва. Пулемёт замолчал секунд на пять, но вновь ожил, как только залёгшие в воронках штрафники поднялись.
- Дьявол! – выругался Новак. – Засел как клещ.
- Звено, - позвал Глеб, но услышал в динамике лишь статический шум. – Звено! – проорал он во всё горло, стараясь перекричать шум боя. – Короткими перебежками! Я и Новак – левая огневая точка! Остальные – правая! Пошли!!!
Глеб перемахнул через тело-бруствер и, едва ни на четвереньках, побежал к ближайшей воронке, под прикрытием Новака, опорожняющего магазин в сторону пулемётной точки. Упав на дно импровизированного окопа, Глеб взял амбразуру в прицел и открыл огонь, дав тем самым сигнал напарнику. Новак, добежав до соседней воронки, принял эстафету.
Следующий отрезок пути дался сложнее. Вражеский стрелок, на свой страх и риск игнорируя шквал свинца, выкрашивающего бетон вокруг амбразуры, дал длинную очередь, едва Глеб оказался на линии огня. Земля возле мельтешащих с бешеной скоростью ног взорвалась пыльными фонтанами. Краем глаза Глеб заметил солнечный отблеск на одной из крыш за траншеями. В следующую секунду бегущий пятью метрами левее боец споткнулся и упал замертво. Глеб резко свернул в сторону и нырнул в воронку.
- А-а! – заорал лежащий на дне парень, неловко закрывшись руками. Точнее, левой рукой и кровавой культёю, обмотанной лоскутами правого рукава.
- В сторону! – отпихнул его Глеб и, сменив опустевший магазин, открыл огонь по пулемётной амбразуре.
Справа под чьей-то ногой рванула мина, и сверху посыпались перемешанные с землёй обрывки человеческой плоти. Линию огня заволокло дымом и пылью, сквозь которые ударила пулемётная очередь.