Глеб увидел сноп искр перед лицом и почувствовал как автомат дёрнулся в руках. Пуля угодила в ствольную коробку. Попытка передёрнуть затвор отозвалась скрежетом покорёженного металла. Глеб, вынув магазин, отбросил пришедшее в негодность оружие и схватил СГК-5 лежащего рядом бойца.
- Это моё! – завопил тот, цепляясь за автомат единственной рукой.
- Не вынуждай, - прорычал Глеб.
- Не отдам! Меня расстреляют за…
Точный удар в челюсть моментально пресёк противодействие, а полные магазины перекочевали из разгрузки нокаутированного штрафника в карманы Глеба.
Новак тем временем уже перебрался к следующему укрытию и прицельно лупил одиночными по амбразуре метров с двадцати, не давая пулемётчику поднять глаз к целику.
Глеб приготовился к очередной пробежке, когда за спиной послышались крики совсем не похожие на те, что вырывались из глоток насмерть перепуганных салаг и всё это время служивших аккомпанементом симфонии боя. То, что неслось со стороны холма, больше напоминало звериный рёв.
- Твою мать… - Глеб, перевернулся на спину и сполз на дно воронки, нацелив автомат в противоположную противнику сторону. – Новак! БИВни!!!
С холма катилась серая волна. Около полутора сотен тварей, напоминающих чудовищный гибрид человека и обезьяны. Значительно выше двух метров ростом, не смотря на сутулость, с неестественно длинными руками, на которые они периодически опирались при беге. Серая форма, служащая лишь для того, чтобы прикрыть наготу, не имела опознавательных знаков. Ни шлем, ни жилет, ни разгрузка не сковывали движения зверя. Примитивный автомат с дисковым магазином и примкнутым штык-ножом, два центнера чертовски плотных мышц и бешеная ярость, подогреваемая наркотиком. Ярость, заставляющая сметать всё на пути, не особо разбирая – где свой, где чужой.
Боец Искусственно Взращённый. БИВень. Продукт генных инженеров и военных фармакологов. БИВ-фермы выращивали их как бройлерных цыплят. Два года и шесть месяцев – срок превращения оплодотворённой яйцеклетки в полуразумную машину смерти. Нечеловеческие сила и скорость, болевой порог бревна, интеллект двухлетнего ребёнка и психика бешеной собаки. Одноразовые солдаты прорыва. Их впрыскивали в передовые части врага, будто варварский антибиотик, уничтожающий всё живое и растворяющийся в мёртвой биомассе. И сейчас они неслись убивать. Неслись сквозь остатки штрафного батальона.
Лёжа в воронке, Глеб видел, как бегущие по полю нечеловеческие фигуры спотыкаются, как серая ткань их формы темнеет, как они поднимаются и продолжают бежать навстречу пулям. Видел, как массивные штык-ножи врубаются в спины замешкавшихся штрафников, как раскалываются под ударами прикладов черепа, слышал, как ревут опьянённые кровью звери.
Оклемавшийся после нокаута однорукий сослуживец, мыча что-то неразборчивое, высунул голову над краем воронки и застыл с разинутым ртом.
- Вниз! – дёрнул его за плечо Глеб. Но достучаться до сотрясённого мозга не сумел.
Однорукий вскочил и, голося, бросился прочь из воронки. Через секунду мимо пронеслась серая тварь, и удаляющийся в направлении противника крик смолк, захлебнувшись кровью.
Глеб бросил лишь один взгляд на падающее обезглавленное тело, а когда повернулся, увидел летящее в лицо острие штыка. Резкий рывок в сторону спас голову, но подставил под удар плечо. Клинок распорол дельтовидную мышцу. Сжимающая автомат рука мгновенно ослабла, но оружия не выпустила. Указательный палец утопил спуск. Очередь ударила БИВню по ногам. Тварь, ревя, повалилась на Глеба. Рефлекторно подставленное левое предплечье упёрлось чудовищу в горло, не давая зубам впиться в живое мясо. Искажённая яростью узколобая морда с крохотными глубоко посаженными глазами и массивной челюстью зависла над лицом добычи. Со звериных клыков закапала вязкая слюна. Резкое зловоние ударило Глебу в нос. Висящий на поясе окопный нож оказался прижат тушей БИВня. Попытка повреждённой рукой развернуть СГК-5 не удалась, а в следующую секунду его и вовсе пришлось выпустить, чтобы помешать зверю нанести очередной удар. Не имея возможности направить ствол и штык в цель, БИВень орудовал своим автоматом как молотом, боёк которого заменял тяжёлый дисковый магазин. Первый удар пришёлся вскользь по шлему. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы в глазах у Глеба помутилось. Следующий – взрыхлил землю возле виска. Третьего Глеб дожидаться не стал. Подтянув ногу, он втащил засопожник и вогнал сталь твари под рёбра. Но длины клинка не хватило, чтобы пробиться к сердцу. БИВень дёрнулся, будто в спазме, отшвырнул автомат и схватил обидчика за горло. Мощные пальцы пережали артерии и едва не раздавили гортань. Глеб продолжал безостановочно молотить ножом, быстро проваливаясь в полубессознательное состояние. Но, в конце концов, смертоносные тески дали слабину. Превратившаяся в мутное пульсирующее красным пятно морда БИВня закачалась у Глеба перед глазами. Продолжающая наносить удары рука с ножом ощутила, как погружается всё глубже в истерзанную плоть, сквозь переломанные рёбра и изрубленные мускулы. Кровь БИВня пропитала Глебу рукав и смешалась с его собственной. Жуткая боль в плече заставила руку остановиться. Сжимающая засопожник кисть с чавкающим звуком вышла из огромной раны в боку чудовища. Зрачки неотрывно смотрящих в лицо Глебу глаз резко расширились, почти вытеснив жёлтую радужку. Мёртвое тело БИВня обмякло и всем своим весом легло на подставленную левую руку несостоявшейся жертвы.
- Дерьмо, - Глеб насилу спихнул с себя труп и, нащупав в аптечке шприц-тюбик, впрыснул в катетер дозу промедола. – Дерьмо… - повторил он, приподнявшись над краем воронки и оглядев поле боя.
Перед ним была заваленная мертвецами дымящаяся земля. Секунд, что ушли на схватку с БИВнем, хватило, чтобы более удачливые сослуживцы мертвого чудовища спустились в траншеи, откуда теперь неслись вопли ярости атакующих и ужаса обороняющихся.
- Новак! – крикнул Глеб.
В ответ над одной из соседних воронок поднялась рука, сигнализирующая «ко мне».
- Вот чёрт, - Глеб ещё раз осмотрелся и, не обнаружив видимой опасности, что есть духу бросился к напарнику. – Ты как? – сполз он в воронку.
- Могло быть хуже, но и похвастать нечем, - убрал тот руку от живота, демонстрируя набухший кровью ватно-марлевый тампон. Пробитый пулей жилет лежал рядом. – Снайпер. В последний момент подловил, засранец. Уже всё вколол, - пояснил он, видя, что Глеб лезет в аптечку.
- Всё?
- Зачем теперь экономить? - невесело усмехнулся Новак.
- Где остальные?
- Шлугер подорвался. А Радич с Сафроновым… Я не знаю. Может и живы. Связи нет.
- Надо перебираться в траншеи. Здесь мы открыты с холма.
- Возьми патроны и иди.
- Слушай, только вот не надо этой херни про «оставь меня» и прочее. Мы пойдём вместе.
- Зачем? Что дальше? Заштопаешь меня? Или вызовешь вертушку, и я буду потом валяться на белых простынях в тыловом госпитале? Брось. Я слишком стар чтобы верить в светлое будущее.
- Ты несёшь какую-то…
- Заткнись, - устало помотал Новак головой. – Заткнись и послушай. Ты отличный солдат, и командир, каких поискать. Родина должна гордиться тобой. Но это не так. Родине плевать на тебя. Ещё вчера я не посмел бы сказать тебе такое в глаза, но сегодня… Ты ведь не станешь убивать умирающего товарища? – обнажил он красные от крови зубы, улыбнувшись. – Поэтому… Нахер Родину. Нахер Родину, Глеб. Это просто слово, которое что-то значило раньше, очень давно. А теперь… Спасай себя. И живи дальше. Мир огромен. Ты найдёшь своё место. Понял? Ты понял меня?! – схватил Новак Глеба за шею и притянул к себе.
- Да. Я понял. А теперь нам нужно уходить.
- Сзади!!!
Глеб резко обернулся, и в этот момент рядом прогремел выстрел.
- Новак… Чёрт бы тебя подрал.
Глава 4
Наложив скобы на порезанное плечо и дождавшись, когда крики в траншеях смолкнут, Глеб накрыл шлемом лицо Новака, отдал павшему честь и рванул вперёд.
БИВни потрудились на славу. Любой инструктор по методам деморализации противника не поскупился бы на похвалу. Тела защитников фортификации представляли собою наглядный агитационный материал, кричащий: «Не боишься смерти? Это ты зря!». Подошвы хлюпали по бурому месиву, в которое превратился земляной пол траншеи, смоченный всеми жидкостями организма, какие только можно из него выдавить. Стреляных гильз почти не было, а те, что встречались, вылетели из оружия солдат Халифата. БИВни предпочитали ближний бой. И тут в ход шло всё: от штык-ножей до зубов и голых рук. Мёртвые глаза, смотрящие в небо, при лежащем животом вниз теле; спины, переломанные в стольких местах, что каблуки касались затылка; размотанные кишки, оторванные конечности, лица, втоптанные внутрь черепов… И всё это примерно за три минуты. Глеб невольно покивал, отдавая должное способностям «серой чумы», как окрестил БИВней противник на ближневосточном фронте. Звероподобных же трупов на глаза попалось всего с десяток. Один к пятнадцати, или около того. Соотношение хуже, чем у штурмовиков, но неплохо. Весьма неплохо.
Глеб поймал себя на мысли, что, несмотря ни на что, продолжает расценивать БИВней, как союзников, и усмехнулся, перешагивая через изуродованные тела.
Подавляющая часть серой волны, миновав прополотое «Дирлевангером» минное поле и всласть оттянувшись в траншеях, растворилась на узких улочках окраины Эр-Рияда. То тут, то там раздавалась суматошная стрельба. Вспыхивали и угасали быстротечные схватки. БИВни двигались вглубь города, сея панику и смерть.
Ещё минут тридцать-сорок, и следом двинутся мотострелки. А потом, когда всё будет кончено, имплантированные в брюшную полость зверей инъекторы, накачивающие их сейчас новейшим боевым синтетиком, впрыснут транквилизатор. Он вырубит около восьмидесяти процентов выживших БИВней. А те, чей сердечный ритм не будет соответствовать состоянию сна, получат дозу цианида.
Всё это Глеб помнил из лекций. И искренне радовался, что Родина ценила штрафников ниже этих полуживотных. Ценила настолько низко, что не желала тратиться ни на какие электронные ухищрения и импланты. С другой стороны, в число отсутствующих электронных ухищрений входил и боевой планшет, а без него накарябанные Тирпицем на листке бумаги координаты были бесполезны. Халифат подобными устройствами своих защитников не баловал. Единственным способом обзавестись планшетом с навигацией Глебу виделось…