- Знаю.
- Подорвался на мине. Вот ведь как бывает…
- Кость цела?
Радич лишь отрицательно помотал головой.
- Сучёныш, в упор пальнул, - кивнул Сафронов на труп. – Что теперь делать будем? Он не сможет идти.
- Значит, останется здесь.
Радич поднял взгляд на Глеба, но ничего не сказал.
- Правильно, - согласился Сафронов, - Да…
- Но сначала нужно выправить ему документы.
- Какие ещё документы?
- Те, что есть у каждого военнослужащего, кроме штрафников. И шевроны.
- О чём ты? Погоди-погоди… Нет. Ты же не всерьёз это сказал?
- Время для шуток неподходящее.
- Даже думать не хочу, где ты собрался их взять.
- Тебе и не нужно. Я всё сделаю сам.
- Убьёшь штурмовика?
Глеб не ответил.
Сафронов вдруг схватил его за рукав и потащил к выходу:
- На пару слов, командир.
Они вышли из комнаты, прошли мимо ещё двух дверей вглубь коридора, и только зайдя в противоположный угол здания, Сафронов, наконец, остановился.
- Ты спятил? – выговорил он, прикладывая заметные усилия, чтобы не заорать во всё горло. – Серьёзно хочешь убить штурмовика?
- Не самое страшное из моих преступлений.
- Слушай, командир, не знаю, что вы там не поделили с теми Палачами, наверное, была причина. Но тут всё иначе. Их не четверо. Ты спалишь нас. И ради чего? Хочешь спасти Радича? А что ты о нём знаешь? Ты ничерта о нём не знаешь. Это он подкинул тебе Коран.
- Откуда известно?
- Сам сказал. Когда решил, что конец нам. Совесть взыграла.
- Пусть скажет мне это лично.
- Как же, скажет он теперь, - усмехнулся Сафронов. – Ты ему билет в новую жизнь пообещал. Небось, сидит, прикидывает – как лучше рожу себе изувечить и номер срезать с плеча. Я бы его сам грохнул, да неохота было грех на душу брать перед смертью. А теперь ты такой заявляешься и говоришь: «Слушай, Сафронов, придётся нам с тобой сдохнуть, чтобы этот кусок говна дальше жил». И, знаешь что, мне эта идея нихера не нравится.
- Твои предложения?
- Думаю, я уже ясно всё изложил.
Глеб секунд пять молча смотрел в глаза Сафронова, после чего отстегнул хлястик ножен, вынул тесак и протянул его рукоятью вперёд.
Глава 5
Судьба. Фатум. Глеб не верил в такое. Раньше. Пока столкновение со смертью не стало настолько частым, что многие аспекты их непростых взаимоотношений утратили чёткую обоснованность. Опытные головорезы, умирающие от дизентерии, и зелёные салаги, выживающие под шквальным перекрёстным огнём, вопреки всему. Седые генералы, разбрасывающиеся людьми, как грязью, и молодые лейтенанты, готовые отдать жизнь за солдата. Десяток пуль возле сердца, и алюминиевая ложка, пробившая череп… Война научила чуть реже полагаться на разум, и чуть чаще на инстинкты, забрать кое-что у логики и отдать на откуп рока.
Сафронов взял протянутый ему нож. Не сразу, но взял.
«Сомнение – первый шаг к гибели» - опять вспомнил слова Крайчека Глеб, глядя в удаляющуюся спину Сафронова, на фоне которой поблёскивал стыдливо спрятанный клинок. Что происходило дальше, Глеб не видел. И не желал видеть. Обмен короткими приглушёнными фразами, звуки борьбы, предсмертный хрип. Когда Глеб вошёл в комнату, всё было уже кончено. Сафронов лежал на спине, сжимая окровавленный нож, Радич сидел там же, где его оставили, уронив голову на грудь.
- Ты цел?
- Цел, - Сафронов сел, скрестив ноги, и попытался утереть рукавом лицо, но только ещё больше запачкал его кровью. – Считаешь меня сволочью?
- Нет, - честно ответил Глеб.
- Но сам бы ты такого не сделал, верно?
- Верно. А теперь поднимайся. Нам нужно заполучить штурмовика.
- Что?! Но ведь… - растеряно указал Сафронов на бездыханное тело Радича.
- Мне нужен планшет. Документы – сопутствующая цель.
- Почему ты не сказал?
- Это изменило бы что-то?
- Нет, - помотал головой Сафронов после недолгой паузы.
- Тогда за дело.
Наступающие со стороны холма мотострелки, тем временем, пересекли поле. Гул двигателей и скрежет раздвигаемых «мамами» противотанковых заграждений слышались уже совсем близко.
- Останемся здесь, - постановил Глеб, выглянув из окна. – Улица слишком узкая, техника пойдёт по соседней. А пехота рассредоточится и будет зачищать здания.
- Извини, конечно, - с нескрываемым беспокойством хмыкнул Сафронов, идя вслед за Глебом вглубь дома, - я не особо знаком с тактикой штурмовиков в городе, но разве слово «зачистка» не означает, что нам надо валить отсюда?
- Нет. Они не станут прочёсывать каждый угол. Пара-тройка гранат, залп из огнемёта, и пойдут дальше.
- Из огнемёта… Ну, тогда я спокоен.
- Здесь, - остановился Глеб у двери в тёмный чулан.
- Может, лучше найти подвал? Наверняка должен быть…
- Подвал – первая цель для гранаты, - отрезал Глеб, вышвыривая хлам из кладовки. – И отступать некуда.
- А тут?
- В любом направлении.
- О, здорово, - проворчал Сафронов, глядя на демонстрируемую Глебом кувалду, что обнаружилась среди прочего инвентаря. – Ладно, предположим – нам удалось здесь отсидеться. Что дальше?
- Два варианта, - продолжил разъяснение Глеб, распинывая хлам из коридора по соседним комнатам. – План «А» – идём следом и ждём «двухсотого». План «Б» – берём работу противника на себя.
- И как долго ты собираешься ждать реализации плана «А»?
- Десять минут.
Столь чёткий ответ ненадолго вогнал Сафронова в ступор.
- Э-э… Ладно, как скажешь.
- Чем глубже продвинемся в город, тем сложнее будет уходить.
- Уходить куда?
- Пока не знаю. Для этого мне и нужен планшет.
- У тебя есть координаты? От комиссара? Чёрт… А кто…? Кто там будет ждать?
- Не знаю, - пожал плечами Глеб. – Но больше мне идти некуда.
- Возьмёшь с собой? Мне ведь тоже… некуда.
- Попробую.
- Спасибо, командир. Спасибо.
- Но обещать ничего не могу.
- Я понимаю.
В закрытом чулане было темно, тесно и душно. Глеб сидел на полу, зацелив дверь, и старался отогнать мысли о том, насколько низко он пал. Но мысли настойчиво лезли в голову и заставляли скрипеть зубами в бессильной злобе и отвращении к самому себе. В какой-то момент они почти победили инстинкт самосохранения, и Глеб уже начал всерьёз подумывать о сдаче наступающим частям: «Ну, а что, - шептало наивное начало, - ты выполнил приказ, прорвался, закрепился, соединился. Даже ранение получил, пусть и от своего же. Может, всё ещё наладится». Но рациональное начало не соглашалось: «Комиссар сказал: «Полностью», значит полностью. Наверняка, тем, кто идёт по трупам твоего батальона, отдан приказ открывать огонь по любой цели без идентификатора. Тебя списали и обратно на учёт уже не поставят. Выживешь сейчас – умрёшь по возвращении». На выручку терпящей поражение наивности приходил патриотизм и голосом Крайчека говорил: «Солдат, ты рождён, чтобы однажды умереть за Родину! Так прими это с честью!». Но рационализм и его ставил на место, говоря как всегда спокойным и уверенным голосом Новака: «За Родину? Покажи мне её. Какой номер в/ч сегодня у твоей Родины?». В глубине души Глеб ненавидел этот холодный и непоколебимый глас разума. Но и отбросить его доводов не мог. Когда струя огнесмеси загудела, наполняя коридор и комнаты жаром, Глеб повесил автомат на грудь и взял в руки кувалду.
- Ты что? – схватил его за плечо Сафронов.
- Мы переходим к плану «Б».
Когда жар немного унялся, по осыпавшейся штукатурке захрустели шаги – быстрые и чёткие. Две пары ног, двигаясь попеременно, приближались к горящей двери кладовки. Когда первая пара остановилась, пройдя мимо, а вторая - поравнялась с кладовкой, пылающий фанерный прямоугольник вылетел вон.
Угодившая в грудь замыкающему штурмовику кувалда отбросила того к стене, выбив воздух из лёгких. Не дожидаясь, пока второй развернётся и даст очередь, Глеб швырнул в него свой инструмент. Кувалда сделала в воздухе два оборота и врезалась бойком в защищённую титаном голову. Штурмовик качнулся и рухнул на пол.
- Займись им! – бросил Глеб Сафронову через плечо и, приставив клинок к горлу поверженного солдата, снял с того шлем. – Назови себя.
- Рядовой Зарайски, третье звено второго отделения третьего взвода роты четыре отдельного мотострелкового батальона «Саксония», - прохрипел он.
- Боевая задача?
- Зачистка сектора.
Динамик внутри шлема зашипел.
- Лежи тихо, рядовой, - надел Глеб чужой шлем на голову.
- Зарайски, как слышишь? – раздалось из динамика.
- Ясно и чётко.
- Похоже, разнесли глушилку. Что у вас?
- Две растяжки. В остальном чисто. Переходим к следующему зданию.
- Шевелитесь. Конец связи.
- Кто вы? – перевёл штурмовик взгляд с вытирающего сапёрку Сафронова на Глеба.
- Никто, - недовольно покосился тот на растекающуюся под головой второго пленника алую лужу.
- Потянулся за гранатой, - пояснил Сафронов.
- Что вам нужно? – продолжил штурмовик, заметно нервничая.
- Твой планшет и кое-какие сведения.
- Я ничего не скажу.
- Скажешь, - открепил Глеб с левого предплечья пленника искомый прибор. – Чуть больше тридцати километров, - обратился он к стоящему рядом Сафронову, введя координаты, после чего всунул руку в крепёж планшета, тут же подогнавшийся по новому размеру. – Подержи его.
Сафронов зашёл сидящему на полу штурмовику за спину и накинул ему на шею автоматный ремень.
- Какого хера вы делаете? – просипел пленник, безуспешно стараясь вырвать большой палец своей правой руки из сомкнувшейся на нём пятерни Глеба. – Какого…
Договорить не дала гарда-кастет окопного ножа, выбившая передние зубы и засевшая во рту. Палец выгнулся и влажно хрустнул. Вокруг сжимающего ножевую рукоять кулака прыснула и запузырилась кровавая слюна.
- Теперь слушай внимательно, - продолжил Глеб, поднеся планшет к едва не вылезшим из орбит глазам пленного. – Мы в точке «А». Хотим попасть в точку «Б». Как нам сделать это, не напоровшись на войска? И не вздумай врать мне. От этого зависит твоя жизнь. Готов говорить?