Красное море песка с барханами-волнами, пронзительная синева сверху. Только над Эр-Риядом плотные облака. Будто самому небо стало противно взирать на кровавую баню внизу.
- Что ж, - сверился Глеб с планшетом, - меня ждут новые командиры с новыми приказами.
Сборщик одобрительно прохрипел, выпуская из себя остатки воздуха в багровых пузырях, и затих.
До точки назначения оставалось чуть больше километра. Глеб брёл по пустыне, меся подошвами песок. Солнце палило, как остервенелое. Пыльное лицо разлиновалось вертикальными полосами от катящегося градом пота. Автомат – такой тяжёлый – тянул к земле. Растрескавшиеся губы царапали сухой язык. Вода во фляге давно закончилась. Жилет и шлем давно были сброшены. Мыслей в голове давно не осталось. Ноги двигались даже не на рефлексах, а просто потому, что могли. Пока ещё могли.
Дьявольская жара сожрала горизонт. Раскалённый воздух – трепещущий перед глазами – казался настолько плотным, что хотелось раздвинуть его руками. Глеб, спотыкаясь, взобрался на очередной бархан и увидел…
- Ахр… - только и смогло вырваться из пересохшего облепленного песком горла.
Он сделал шаг навстречу четырём темнеющим вдалеке пятнам. Нога подвернулась, и Глеб покатился вниз. Красно-синий мир пошёл кругом, приобретая оттенок венозной крови. Всё темнее и темнее. Пока не померк полностью.
- …можно здесь торчать? - донёсся до просыпающегося сознания обрывок фразы, произнесённой знакомым голосом. – Грузите его.
Глеб облизал покрытые каплями воды губы.
- Очнулся, - произнёс второй голос, ещё более знакомый.
До боли знакомый. До зубной ломоты. И в то же время такой близкий. Этот густой раскатистый бас, тяжёлый, как полуметровая гомогенная броня, и такой же непоколебимый. Один его тембр делал больше, чем любая пропаганда. Он сгребал тебя всего в стальной кулак, сминал, а потом вытягивал в звенящую струну.
– Здравия желаю, Палач, - прогудел широченный закрывающий солнце силуэт.
- Здравия желаю, майор, - прохрипел Глеб, пытаясь подняться.
Перед лицом появилась огромная раскрытая ладонь, оторвавшая его от земли, словно невесомого, как только Глеб ухватился.
- В машину.
Двое штурмовиков подхватили его под руки и, заведя в БТР, уложили на носилки. Чьи-то тонкие пальцы задрали рукав и, обтерев вживлённый катетер, вставили в него иглу.
- Что это? – спросил Глеб и провалился в небытие, наблюдая, как красивый тонкий палец с ухоженным ногтем давит на поршень шприца.
- Как ваше самочувствие? – спросило светлое пятно на ещё более светлом фоне, медленно превращающееся в красивую голубоглазую девушку.
Её чуть смуглая кожа контрастировала с белоснежным халатом. Соломенного цвета волосы были уложены в аккуратный комелёк и прикрыты таким же белоснежным головным убором, напоминающим пилотку. Девушка сидела на высоком стуле, закинув ногу на ногу, тонкие длинные пальцы прекрасных рук были сцеплены в замок на колене. Такая изящная и чистая, нереальная.
Глеб с трудом подавил желание потрогать свою чудесную гостью, чтобы убедиться в её материальности. И не только…
- Меня зовут Шарлиз, - пропела та с чарующим акцентом и улыбнулась, обронив быстрый взгляд на приподнявшееся чуть ниже пояса одеяло Глеба. – Не смущайтесь. В вашей ситуации это абсолютно естественная реакция.
- Смуща...? Кто вы?
- Ваш лечащий врач.
- Как давно я..? И где?
- Меньше суток, не считая перелёта. И, должна сказать, такого быстрого выздоровления мне видеть ещё не доводилось. Плечо уже почти восстановилось, а от эффектов обезвоживания и теплового удара, который вы получили, не осталось и следа. Но, что самое удивительное, радиационное облучение не нанесло никакого видимого ущерба.
- Облучение?
- Да. Вы находились примерно в двадцати километрах от эпицентра взрыва.
- Какого ещё взрыва? - Глеб приподнялся на локтях, осматриваясь.
Небольшая комната с оштукатуренными белыми стенами. Металлическая койка в центре. Напротив – дверь и работающий кондиционер. Слева - громоздкие аппараты с бегущими по экранам графиками жизнедеятельности и проводами, тянущимися к левой руке и под одеяло. Справа – незарешетчатое окно, высокий стул, и голубоглазое великолепие на нём, улыбается идеальной белозубой улыбкой, поправляя очки в тонкой оправе.
- Но, думаю, - продолжила Шарлиз, - обо всём, что не касается напрямую вашего здоровья, лучше будет поговорить с Боссом.
- Кто это?
- Мистер Крайчек. Кажется, вы знакомы.
- Мистер..? – Глеб перестал бороться с позывом и схватил испуганно встрепенувшуюся девушку за плечо. – Где я, чёрт подери?
- Прошу вас, - попыталась Шарлиз отстраниться. – Мне больно.
- Отвечай!
В коридоре послышались шаги.
- Прошу вас, - повторила Шарлиз, и голубые глаза заискрились увлажнённые слезами.
Дверь палаты раскрылась.
- Отставить!
На пороге стоял он. Виктор Крайчек. Палач первого ранга. Герой Евразийского Союза. В лёгкой форме песочного цвета без знаков различия. Китель свободно сидел на могучем торсе, не стеснённый ни ремнём, ни портупеей. Из-под расстёгнутого воротника выглядывала белая майка. На груди висели солнцезащитные очки, зацепленные душкой за край кармана. Голова не покрыта.
- Отпусти её, сынок. Пока я тебе руку не оторвал.
Глеб нехотя разжал пальцы.
Шарлиз моментально соскочила со стула и выбежала прочь, держась за плечо.
- Вас разжаловали? – спросил Глеб, не отводя глаз от Крайчека.
- Расстреляли, - ответил тот без тени иронии. – Заочно.
Глеб, сам от себя не ожидая, прыснул со смеху.
- Виноват, - утёр он подбородок тыльной стороной ладони, на секунду задержав её возле носа и вдыхая оставшийся на коже аромат своего «лечащего врача». – Должно быть, препараты.
- Не иначе. Нам нужно о многом поговорить.
- Это уж точно.
- Твоя новая форма, - положил Крайчек на койку запаянный пакет. – Приведи себя в порядок и приходи в мой кабинет через тридцать минут. – Он подошёл к стене и нажал кнопку интеркома: - Отключите пациента в седьмой палате и сориентируйте его.
Две медсестры явились сразу, как только Крайчек вышел за дверь, вытащили из Глеба иглы, отсоединили датчики, выключили аппараты и передали пациента в заботливые руки вошедшего следом штурмовика в точно такой же форме, что успел надеть на себя Глеб.
Совершив короткую экскурсию по коридору до санузла и обратно, они покинули медицинский корпус – большое трёхэтажное здание – и вышли во внутренний двор. После кондиционируемого помещения воздух снаружи обдал жаром. Белый круг солнца стоял в зените, голубое небо чуть подёрнуто перистыми облаками. Глеб огляделся. С десяток построек разной величины, от одного до четырёх этажей, параболические антенны, бетонированные площадки и полосы дорог, скудные кустарники на клочках сухой земли, закрытые ангары, контейнеры, подъёмные краны, грузовики, тяжёлые бульдозеры и экскаваторы, высокий бетонный забор по весьма протяжённому периметру со сторожевыми вышками и стрелками на них, барражирующий в километре штурмовой вертолёт.
- Строительство в разгаре? – поинтересовался Глеб.
- Нам туда, - проигнорировал вопрос провожатый, указав в сторону четырёхэтажного здания.
- Где мы?
- Босс сам расскажет.
- Он ведь приказал сориентировать меня.
- Туда, - повторил провожатый.
Глава 8
Крайчек сидел в кресле возле дальней стены просторного кабинета, облокотившись о длинный Т-образный стол, и совершал неспешные манипуляции пальцами на планшете.
- Присаживайся, - кивнул он вошедшему Глебу на ближайший стул и отодвинул планшет. – Полгода в штрафбате? Неплохо.
- Мне так не показалось.
- Мало кто может похвастать подобной живучестью.
- Я знаю одного. Отто Грубер. Помните?
Крайчек откинулся на спинку кресла и понимающе кивнул:
- Винишь меня. Считаешь сволочью.
- Нет, - ответил Глеб, подумав. – Скорее себя виню. Там погибла сотня гражданских, примерно. И только потом я решился это остановить. А мог бы раньше.
- Но ведь я отдал приказ.
- Всего лишь передали вниз пришедшее сверху распоряжение. За это винить не могу. Но Грубер… Он наслаждался, убивая. Зная, кого убивает. Почему вы выбрали его? Только из-за преданности?
Крайчек прищурился, внимательно изучая лицо Глеба:
- Не только. Грубер был образцовым солдатом.
- Не задал вопросов?
- Знал наперёд все ответы.
- Если вам нужны такие, то я вряд ли подойду. У меня до черта вопросов без ответа.
- Понимаю. Спрашивай.
- Это вы уничтожили записи с видеорегистратра моей брони?
Крайчек усмехнулся:
- Не думал, что первый вопрос будет таким. Да, я.
- За это вас приговорили?
- В том числе. Но это обвинение находится в хвосте весьма длинного списка.
- А что в начале?
- Много чего. Я не ангел.
- Женщина в медблоке…
- Шарлиз, - поправил Крайчек.
- Да. Она говорила о радиации… Вроде как я был облучён, после взрыва. Как это понимать?
- Ну, - рот Крайчека растянулся в насмешливой ухмылке, - во-первых, поздравляю тебя с успешно пройденным полевым испытанием на переносимость радиации. Результат отменный. Даже тараканы позавидуют. Во-вторых, да, это был взрыв ядерной бомбы.
Глаза Глеба округлились в немом вопросе.
- А ты о чём подумал?
- О АЭС. О «Циклоне». Да о чём угодно, только не о… Чья она?
- Бомба? Я не знаю. Мощность небольшая, около десяти килотонн, так что вариантов много.
- Самоуничтожение?
- Да, Халифат мог пойти на ликвидацию частей Союза вместе с городом. А мог сделать это ради провокации.
- Чтобы обвинить Союз в применении ОМП?
- Насколько мне известно, Совет Шести уже двое суток ломает голову над этим делом. Ситуация осложняется тем, что провокацию вполне мог устроить и Союз.
- Уничтожив свои войска?
- Не драматизируй. Потеря двух дивизий – ничтожная плата за победу.