— Девятого декабря будет семнадцатый день рождения Кейт, а так как она отказалась от того, чтобы мы устроили ей вечеринку, мы подумали, что поужинаем дома в неформальной обстановке.
— Да, это очень интересная информация, — сказал Винсент, широко мне улыбаясь.
Я положила голову на руки и покачала ей.
— Я не люблю делать большое событие из своих дней рождений, — простонала я.
Винсент указал на сидящих рядом, и сказал,
— Как жаль, что остальные из нас наоборот любят!
— Значит, решено? — спросила Мами, глядя на меня в поисках одобрения с моей стороны.
Я поморщилась, но кивнула.
— И теперь, когда мы раздаем приглашения налево и направо, Винсент, как насчет того, чтобы пойти со мной и Кейт в пятницу вечером? — спросила Джорджия.
— Я бы с радостью, но у меня уже планы на этот вечер.
Он мне подмигнул.
— Ну, уж точно не с Кейт! — сказала Джорджия. — Она пообещала моему другу Люсьену пойти на вечеринку в его клуб. А из-за того, что я слышала, ты, возможно, захочешь её сопровождать, потому что он пообещал предоставить массу обалденных парней для всех одиноких дам, — Джорджия остановилась на полуслове, увидев, как помрачнело лицо Винсента.
— Ты говоришь о Люсьене Пуату? — спросил он.
Джорджия кивнула.
— Ты его знаешь?
Лицо Винсента за секунду покраснело. Он выглядел так, будто может в любую минуту взорваться.
— Я знаю его. И честно говоря, даже, если у меня не было планов, я всё равно вынужден был бы отказаться.
Я могла с уверенностью сказать, что ему приходилось очень сдерживаться, чтобы выглядеть спокойным.
— Винсент! — прошептала я.
— Что… — он прервал меня, взяв за руку и сжав её не преднамеренно (я на это надеюсь) так сильно, что мне стало больно.
Я подумало, что это не сулит ничего хорошего.
— Кто такой этот Люсьен Пуату? — спросил Папи сурово, глядя на Джорджию
— Он очень хороший друг! — парировала она, глядя на Винсента.
В комнате стало тихо.
Наконец Винсент подался вперед к ней и заговорил самым дипломатичным тоном:
— Я бы не стал говорить, если бы не был на сто процентов уверен, но Люсьен Пуату, Джорджия, не заслуживает даже находиться с тобой в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы быть в числе твоих друзей.
От этих слов у всех отвисла челюсть. Джорджия, казалось, тоже потеряла дар речи. Она выглядела так, будто получила пощечину. А потом ей на спину перевернули ведерко со льдом.
Мами с Папи переглянулись, что ясно дало понять, они сильно обеспокоены ночной деятельностью Джорджии. Джорджия зло взглянула на нас с Винсентом, а потом резко встала и вышла из комнаты. Мами первая нарушила тишину.
— Винсент не мог бы ты пояснить, почему Джорджии не стоит связываться с этим человеком? Винсент уставился на журнальный столик.
— Извините, что такой прекрасный ужин закончился на неприятной ноте. Просто я знаю этого человека и не хочу, чтобы кто-нибудь, кто мне не безразличен имел с ним какие-либо дела. Но я уже достаточно сказал. Еще раз примите мои извинения, что расстроил Вашу внучку в вашем же собственном доме.
Папи помотал головой, подняв руки, как бы говоря, что с этим нет никаких проблем, а Мами встала и начала убирать чашки.
Когда я встала, чтобы помочь ей, она сказала:
— Винсент не переживай по этому поводу. Мы стараемся сохранить определенную степень открытости и честности в этом доме, поэтому твои замечания вполне уместны. Я уверена, что при следующей вашей встрече Джорджия извиниться за свое поведение.
— Я бы не была в этом так уверена, — сказала я себе под нос.
Услышав меня, Винсент мрачно кивнул.
— Я должен идти, — сказал он. — Я уверен, впереди всех завтра ждёт напряженный день.
— Я провожу тебя, — сказала я, намереваясь допросить его, как только мы выберемся наружу.
Папи встал, чтобы подать Винсенту пальто.
После того, как Винсент поблагодарил моих бабушку с дедушкой за этот вечер, он вышел в коридор. Я последовала за ним, беря свою куртку и закрывая за нами дверь.
— Что… — начала было я.
Винсент приложил палец к своим губам и мы продолжали сохранять напряженною тишину, пока не вышли на улицу. Как только за нами захлопнулась дверь, он схватил меня за плечи и пристально посмотрел на меня.
— Твоя сестра в серьезной опасности.
Моё замешательство переросло в беспокойство.
— О чём ты говоришь? Что не так с Люсьеном?
— Он мой заклятый враг. Он глава парижских нума.
У меня возникло такое ощущение, будто кто-то приподнял меня и ударил о кирпичную стену.
— Ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке? — спросила я, отказываясь верить в то, что сказал Винсент.
— Потому что, когда я встретилась с ним…
— Ты встречалась с ним? — задыхаясь от эмоций, спросил он. — Где?
— В клубе, куда мы с Джорджией ходили потанцевать.
— И там же ты видела Чарльза?
— Да, и по правде говоря, Чарльз говорил с ним, когда я уезжала. Я не понимаю…
— Нет. Это ужасно, — сказал Винсент, закрывая свои глаза.
— Винсент, умоляю, расскажи мне, что происходит, — сказала я, и моё горло болезненно сжалось.
Если Люсьен чудовище, то, что это может означать для моей сестры? Я вздрогнула, когда вспомнила о том поцелуи Джорджии с Люсьеном в его клубе. Она точно не знала о его темной стороне. Джорджия не могла видеть дальше собственного носа, когда нужно было проявить хоть какую-нибудь проницательность. Как-то раз мама очень сокрушалась, когда парня Джорджии арестовали за ограбление:
— Она даже не может разглядеть что-то плохое в людях. Твоя сестра не дура, у неё просто нет и капли интуиции.
На этот раз подобный недостаток, может обернуться смертельной опасность, подумала я.
Винсент достал сотовый из своего кармана.
— Жан-Батист? Люсьен забрал Чарльза. Я уверен. Да… буду там через минуту.
— Пожалуйста! Поговори со мной! — умоляла я.
— Я должен вернуться домой. Можешь пойти со мной?
— Нет. — я помотала головой. Я должна вернуться домой и уладить всю ту неразбериху, которую оставил после себя Ураган-Винсент.
— Я должен идти, — сказал он.
— Тогда я провожу тебя до дома, — настаивала я. — и ты можешь мне все рассказать по дороге.
— Ладно, — сказал он, беря меня за руку, когда мы пошли, по освещенной фонарями улице, в направлении его дома. — Итак, Кейт, как ты знаешь, в любой истории есть плохой парень.
— Наверное.
— Ну, в моей истории — Люсьен плохой парень.
— Что ты подразумеваешь под словами: твоя история? — осмелилась я спросить, мне было неспокойно.
— Я хочу сказать, это же касается того, что вы оба находитесь по разные стороны баррикад — добро против зла?
Винсент покачал головой.
— Нет. Я против него. Нас ним связывает давняя история.
— Постой, — сказала я, собирая все части головоломки во едино у себя в голове. — Он один из тех, кого вы ребята постоянно преследуете? Человек или как там его? — я замолчала, размышляя. Это Люсьена ты видел в деревне Сент-Поль… и его Жюль видел поблизости, когда Амброуза ткнули ножом?
Винсент кивнул.
— Кто он? — спросила я.
— Как человек, во время второй мировой войны он был частью французского ополчения или la Milice, вооруженных сил, созданных под немецким контролем, французским правительством, чтобы бороться с Сопротивлением.
— Режим Виши?
Винсент кивнул:
— Помимо поимки и расстрела членов Сопротивления, Milice устраивала облавы на евреев для их депортации. Они известны своими методами пыток: они могли добыть информацию и признания из кого угодно. Если быть до конца честными, они были даже более опасными, чем Гестапо или СС, поскольку они были одними из нас: они знали язык, местность, они были друзьями и соседями людей, которых предали.
Винсент посмотрел мне в глаза.
— Это было мрачное время для нашей страны.
Я кивнула и промолчала.
Мы пересекли улицу, усаженную деревьями, и продолжили путь в направлении его дома.
— Люсьен предал сотни, или даже, косвенно, тысячи своих соотечественников, что привело к их смерти, пыткам и убийствам. Вот его путь в рядах этой организации. Он очень быстро выбился в лидеры в министерстве информации и пропаганды при режиме Виши.
В июне 1944, группа бойцов Сопротивления, переодетых в членов милиции, ворвались в здание Министерства информации, куда Люсьена и его жену поместили ради их безопасности. Это было поздней ночью. Они нашли их в своей кровати и убили.
У меня отвисла челюсть. Было похоже на то, что он рассказывает мне случай из собственной биографии.
— Ты был одним из них? — рискнула я.
Винсент кивнул.
— Вместе с парой других ревенентов. Остальные были людьми, которые не знали, кем мы на самом деле были.
— Но Люсьен тогда был всё еще человеком. Ты говорил, что ревененты стараются не убивать людей.
— Нашим приказом был изловить и взять Люсьена под стражу, пока его не смогут судить власти за его преступления. Но Люсьен убил лично семью одного из нашей группы, поэтому этот человек не смог сдержать себя. Он застрелил их обоих.
Я вздрогнула, когда представила себе эту кровавую сцену. В подобных историях всегда хочется, чтобы от плохих парней избавились. Но думать о том, что расстреляли его жену. В собственной постели. Такое было даже страшно себе представить.
— Люсьен вспомнил наши лица, которые увидел той ночью, и когда он вернулся в качестве ревенента, он выследил нас. Ему удалось убить большинство людей принимавших участие в том расстреле, в конечном итоге он убил и тех двух ревенентов. Остался только я. Нам уже несколько раз приходилось сталкиваться друг с другом, но ему еще ни разу не удалось убить меня. Ни мне ему.
— Тогда почему Чарльз пришел поговорить именно к нему? — спросила я.
— Есть то, что ты должна понять про Чарльза. Он не плохой парень. Он просто запутался. Я уже говорил, что у него ушло много времени, чтобы принять наше предназначение. Это трудное существование, постоянные жизнь и смерть. Когда кого-то спасаешь и видишь, как хорошо сложилась их жизнь, то, понимаешь, что оно того стоило. Но иногда обстоятельства складываются не так, как бы нам хотелось.