В качестве примера. В единственной сохранившейся ныне книге призыва Вилегодского РВК Архангельской области всего 240 листов с учётом призванных в ряды РККА за 1938–1939 и 1941–1945 гг., а в описи ЦАМО РФ № 340731 за 1950 год зарегистрировано 2 дела объёмом в 329 листов со списками призванных по мобилизации только за период 24.06–25.10.41. Сразу же возникает вопрос: а в книге призыва, сохранившейся в районе, все ли призванные воины упомянуты?
Если документы не уничтожены, то есть шанс их найти и ввести в научный оборот, в т. ч. в целях уточнения сведений Книг Памяти и ОБД «Мемориал». Если же документы уничтожены, то тогда просто нет слов, чтобы в цивилизованной форме выразить возмущение этим фактом.
Кроме того, необходимо прояснить и следующую ситуацию, также имеющую детективную окраску. Известно, что Директивой ГШКА № моб/3/546314сс от 29/30 июля 1941 г. (ЦАМО РФ, ф. 131, оп. 12951, д. 17, л. 34) было предписано при возникновении необходимости эвакуировать документы Прибалтийского, Западного, Киевского особых, Одесского, Орловского, Ленинградского, Харьковского, Московского военных округов в следующие области Уральского, Приволжского и Северо-Кавказского ВО в распоряжение областных военкоматов:
а) ЛенВО – в г. Киров;
б) МВО – в г. Молотов (Пермь);
в) ПрибОВО – в г. Молотов (Пермь);
б) ЗапОВО – в г. Свердловск (Екатеринбург);
в) КОВО – в гг. Куйбышев (Самара) и Чкалов (Оренбург), далее в Бузулук;
г) Одесского ВО – в гг. Ростов-на-Дону, вслед в Сталинград, далее в Бузулук.
К примеру, документы военкоматов Карело-Финской ССР были направлены в Архангельский военный округ, почти всех военкоматов Белорусской ССР и полностью из Смоленской области – в г. Свердловск (ныне Екатеринбург), военкоматов Винницкой, Житомирской областей – в г. Куйбышев (ныне Самара), Киевского городского и районных военкоматов – в г. Чкалов (ныне Оренбург), военкоматов Одесского военного округа (Днепропетровской, Одесской, Кировоградской, Николаевской областей, Молдавской ССР) – в Северо-Кавказский военный округ (ЦАМО РФ, ф. 2, оп. 11569, д. 162, лл. 231–235).
Имеются точные перечни сохраняемых и эвакуируемых документов, а также некоторые отчёты об их отправке и доставке. Вопрос в следующем. В ЦАМО РФ эти документы отсутствуют. В областных и республиканских военкоматах отправки и их подчинённых инстанциях по территориальности военных округов – тоже. Если документы 70 лет по-прежнему пребывают в городах назначения времён войны и к ним нет доступа их формальных владельцев, то сколько же судеб пропавших без вести воинов могут быть прояснены уже только в них? Ведь речь идёт о количестве свыше нескольких миллионов человек, призванных по мобилизации военкоматами упомянутых округов!
Как можно квалифицировать сейчас, спустя 62 и 71 год, два описанных факта? Как прецедент качественного отношения государства к делу увековечения памяти о наших погибших? Вряд ли. Как результат халатности исполнителей? Конечно, нет. Причины лежат глубже, и всем нам предстоит приложить немало усилий для того, чтобы хоть что-то изменить в этой ситуации.
10. Анализ потерь Северо-Западного фронта в целом за 1941 г. как пример недостоверности официальных сведений о потерях войск
Вернёмся к теме учёта личного состава в войсковых частях на Северо-Западном фронте. Принимались ли командованием меры по его улучшению? Безусловно. Приказов и Директив об этом немало. Первой ниже дана выдержка из Директивы Главупраформа № орг/8/538664 от 05.08.41 (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 1, л. 18):
«Начальнику штаба Северо-Западного фронта.
Представленные штабами фронтов донесения о численном и боевом составе на 20 июля имеют много крупных недостатков, отчего при использовании эти донесения теряют своё значение.
Основными недостатками являются: не за все части и учреждения поступили донесения; донесения армий и частей в штабе фронта, как правило, не проверяются, донесения о потерях представляются не регулярно и не соответствуют действительности (выделено автором), а о трофеях сведений вовсе нет; кроме того, плохо учитывается личный состав частей ВВС и особенно наземных частей, а также тылы».
Далее дана выдержка из Приказа командующего войсками СЗФ генерал-лейтенанта П. Курочкина № 0154 от 21.09.41 о состоянии учёта личного состава в частях и соединениях СЗФ (там же, лл. 58–59):
«Несмотря на совершенно ясное требование Устава Красной Армии об учёте личного состава, многие командиры частей и соединений фронта не понимают значения этого важнейшего дела в условиях боевых действий, преступно халатно относятся к выполнению этого требования.
Командиры подразделений, коим положено знать своих бойцов по фамилии, имени и отчеству, часто не знают, сколько у них бойцов в роте, взводе, отделении.
Учёт личного состава в штабах частей и соединений поставлен из рук вон плохо и не отражает действительности. Такое положение с учётом личного состава создаёт благоприятные условия для дезертиров, могущих незаметно уходить с поля боя и оставаться безнаказанными, а шпионам даёт возможность примазаться к нашим подразделениям и изнутри вести свою вражескую работу, могущую погубить подразделения и целую часть.
Имея такой «учёт», командование не может правильно оценить и расставить свои силы на поле боя. Без твёрдого учёта людей в части не может быть и твёрдой дисциплины».
Вняли ли подчинённые командиры Приказу № 0154? Нижеследующий документ за подписью знакомого нам начальника отдела укомплектования штаба СЗФ полковника В. Каширского от 15.11.41 свидетельствует о том, что Приказ пропущен «мимо глаз и ушей». Дополнительной особенностью приводимого ниже документа является и то, что он служит красноречивой иллюстрацией тысяч свидетельств, показывающих, что используемый нами метод анализа движения личного состава не являлся чем-то экзотичным, его сплошь и рядом применяли в вышестоящих штабах для выявления недостоверности отчётов подчинённых частей и соединений, в т. ч. применяли и в отделе укомплектования штаба СЗФ (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 241, лл. 44–48).
Подчёркиваю его суть. Совершенно неважно – по какому периоду ведётся анализ:
а) выявляются официальные сведения о численном составе на первую дату периода и на последнюю (даты отчётов соединения, части);
б) определяется количество пополнения за период;
в) определяется численность, что должна быть на последнюю дату с учётом пополнения;
г) и сравнивается с тем, сколько на самом деле было в соединении (части), например, согласно строевой записке, в соответствии с которой войсковая часть получала снабжение (по количеству едоков), на конец периода;
д) из анализа этих численностей и определяются потери.
Как раз в тему документ ниже (ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1364, д. 1, л. 122):
245 сд.
Поверкой работы 4-го отделения штаба дивизии и тщательного анализа состояния учёта личного состава, комплектования, использования подаваемого пополнения и боечисленного состава дивизии установлено:
а) на 16.10.41 в дивизии состояло – 6612 чел.;
б) за этот период времени дано пополнение – 1189 чел.;
в) прибыла рота ФОК в составе – 157 чел.;
г) на 01.11.41 должно состоять в частях дивизии – 7058 чел.;
д) на 01.11.41 фактически состоит – 5318 чел.
е) недостаёт за время с 16.10. по 01.11.41 – по сведениям о боечисленном составе – 2640 чел.
ж) фактическая же поверка убыли за этот период времени – 3400 чел., т. е. с превышением на 760 чел. против учётных данных на 01.11.41.
Это обстоятельство объясняется отсутствием точного учёта потерь в частях дивизии и в 4-м отделении штаба дивизии. Безобразным фактором следует отметить громадную цифру пропавших без вести (1667 чел. от 3400 чел.).
Наличие такого количества без вести пропавших за 16 дней операции объясняется отсутствием учёта людей в подразделениях, незнанием, куда девались люди с поля боя. Несомненно одно, что в эту категорию людей входят: неучтённые раненые и убитые, оставленные на поле боя, ушедшие с поля боя, оказавшиеся в других частях и соединениях в результате боя, сдавшиеся в плен врагу.
Приём, обработка и подача в части маршевого пополнения протекает явно неудовлетворительно. Прибывающее пополнение, как правило, не изучается и бросается в бой сразу с момента прибытия… Комплектование подразделений происходит компактными маршевыми командами путём накладки их на комплектующиеся части и подразделения без учёта степени боевой подготовленности, национального признака и политико-морального состояния. Все эти признаки на первых порах делают влитое пополнение неустойчивым и неподготовленным к ведению боя. Такой пример имел место в отношении 1000 воинов-сибиряков, брошенных в бой без предварительной подготовки и изучения…»
Из этих примеров явно следует то, что для правильного расчёта величины потерь войск в целом по РККА нужно было изучить данные по боевому и численному составу и пополнению по всем крупным и мелким объединениям, соединениям и частям РККА, поддающимся анализу, сопоставить с отчётными цифрами потерь их за те же периоды и сделать вывод: какой метод точнее отображает реальность – тот и использовать, невзирая на трудоёмкость. Не случилось.
Предлагаю читателям, чтобы в отношении огромного объединения, каким являлся Северо-Западный фронт, это случилось у нас, в этой публикации. Возьмёмся за объёмнейший подсчёт движения личного состава в каждой боевой части СЗФ в 1941 г.: в стрелковых и механизированных корпусах, стрелковых, танковых, моторизованных дивизиях, стрелковых бригадах, артбригадах ПТО и ПВО, артполках всех видов. Они будут нашим единым знаменателем при прослеживании перипетий событий на фронте за 188 суток войны. Пример СЗФ покажет нам общую для РККА картину 70-летней давности.