Я почесала белый шрам – новую метку озера Тун. Я шла за Ралусом через всю Империю. Я знаю, что он здесь, потому что его вели имперские стражники. Так я ей и ответила.
– Пойдем, – сказала безрукая женщина. – Не бойся меня, я не причиню тебе вреда.
И я пошла за ней к городу, таща деревце из хэл-марского леса.
Город без крепостных стен и ворот, он впустил нас, поздних путников, и не задал ни одного вопроса. Безрукая женщина тоже молчала, но бросала на меня пронзительные, острые, как иглы, взгляды, будто пыталась разгадать. Дорога забирала вверх, и скоро мы поднялись на холм, на котором стоял дворец с тремя башнями. Я не видела ничего величественнее в своей жизни. Огромные полукруглые окна, высокие двери, балконы и галереи. Мы вошли в сад, окружавший дворец, и навстречу нам выбежала женщина в простом сером платье. Она поклонилась безрукой и уставилась на меня, будто я призрак.
– Это Виса, моя помощница. Она не может говорить, зато заменяет мне руки. Виса, – и безрукая женщина повела головой.
Помощница тут же бросилась к ней, поправила ее прическу и почесала шею. Смотрела при этом она только на меня. Мне стало ужасно жалко обеих.
– Пойдем, – сказала безрукая женщина. – В моей комнате мы сможем спокойно все обсудить. Виса, принеси нам поесть. Если отец спросит, скажи, что я… а впрочем, он не спросит!
Мы вошли во дворец, Виса со всех ног кинулась куда-то по широкому коридору. Во дворце царила суета, будто произошло грандиозное событие. Безрукая женщина остановила одну из служанок и спросила:
– Что случилось?
– Его Высочество вернулись!
– А, ясно.
Она не обрадовалась и не огорчилась, будто уже знала об этом. Безрукой женщине все кланялись, и я спросила:
– Вы королева?
Она невесело усмехнулась:
– Всего лишь принцесса, и ты моя гостья, и тебе нечего здесь бояться.
Я не боялась, но мне нужно было найти Ралуса или хотя бы узнать, что с ним, а безрукая женщина увлекла меня вверх по лестнице, сказав:
– Пока Виса готовит нам ужин, пойдем-ка мы послушаем, о чем они говорят. А то как-то странно, что не звучат фанфары и не бьют колокола. Не к добру.
Мы нырнули в какой-то узкий коридор, а из него еще в один, поднялись по трем лестницам и вышли на внутренний балкон, опоясывающий огромный зал. Его стены кричали о величии и славе, об унижении одних и гордыне других.
На огромном троне сидел тщедушный старичок в черном камзоле. Он был лысый, худой и весь скрючившийся, будто его мучила непроходящая боль. Сухонькой рукой он теребил какую-то железную пластинку, висевшую у него на шее.
Я смотрела на него и видела в его лице искаженные черты безрукой принцессы, и Ралуса, который стоял сейчас перед троном, и даже будто бы свои. Именно так я поняла, что передо мной – император Вандербут.
Мы с безрукой принцессой спрятались за колонной и одинаково напряженно прислушались к разговору, который происходил внизу.
Император и его сын
– Твой брат пал в бою.
Ралус молчал, но я видела, как его руки сжались в кулаки. Я стояла не шелохнувшись, глядя на желтого высохшего человека, которого так боялись и так ненавидели все острова. Он был на пороге смерти, для него уже распахнулись врата.
– Я умираю, – сказал он. – Я обыскал всю Империю, прошерстил все народы частым гребнем, но не нашел тех, кто смог бы отсрочить мою смерть. Видно, все пряхи прячутся на островах или ушли в другие миры вместе с землями Илонасты и Суэком… Я умираю, твой брат погиб, и теперь некому наследовать Империю Вандербутов. Кроме тебя. Ты должен занять мое место.
– Нет!
Ралус даже отшатнулся. Будто не слыша его, император продолжал:
– Но я не могу посадить на трон предателя и труса. Народ не простит мне. Поэтому ты взойдешь на трон под именем своего брата.
– Как это возможно?
– Почему же нет? Вы похожи так, что родная мать путала вас. Правда, время закалило лицо Ронула, а ты размяк от своих никчемных мыслей. Еще у Ронула шрам на шее от раны, полученной в битве при Сорве… но есть одежда с высокими воротниками, да и кто будет вглядываться? Впрочем, шрамы – дело наживное.
– Но…
– Все здесь давно забыли о предателе Ралусе, бросившем поле боя и свой долг, никто о тебе не вспомнит.
Ралус помолчал, будто искал лазейку, потом воскликнул почти радостно:
– Но ведь люди, что были с ним в том бою, они знают!
– Они все погибли.
– Как же вы узнали, что произошло?
– Выжили только двое. Приползли во дворец, подлецы! Не смогли даже забрать тело своего полководца с поля брани, бросили его там! Впрочем, это не важно. Оба они умерли, едва успев доложить мне о случившемся.
Ралус приподнял брови, император в ответ развел руками:
– Скончались от ран. Истекли кровью. Прямо вот тут, – император ткнул пальцем куда-то перед троном. Ралус поспешно сделал два шага в сторону. – Больше ни одна душа не знает, что Ронул погиб. Завтра мы устроим пышную встречу возвратившегося с войны героя, единственного, кто выжил в той мясорубке благодаря своей отваге. И никто не заподозрит, что вместо храбреца Ронула на трон сядет предатель Ралус.
Император говорил еще что-то, а я лихорадочно думала, что нет, заподозрят, точнее, будут знать наверняка – те пятеро, что привезли Ралуса сюда. По скрытым тропам привезли, тайком. Мне показалось, что Ралус тоже подумал об этом, потому что он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл. Наверное, испугался, как бы и эти пятеро не истекли кровью прямо здесь, перед троном императора.
– Я дам тебе только один день, чтобы решить, – продолжал между тем император, поглаживая пластинку на цепочке. – Ты предал нас, но в тебе течет моя кровь, ты старший сын, тебя учили, тебя готовили к этому, ты сможешь быть хорошим правителем. Или ты хочешь, чтобы на трон взошла твоя сестра?
– Это было бы справедливо. Рэлла умна, она добрая и сильная…
– А еще она безрукая, – брезгливо перебил его император, и я почувствовала, как у принцессы, стоявшей рядом со мной, вспыхнули щеки. – И она женщина. Ей не справиться.
– Мне – тем более, – холодно ответил Ралус.
– Кроме тебя, некому.
– Ты сделал все, чтобы народ не принял меня. Ты проклял меня, объявил предателем, ты…
– Ты и есть предатель.
Ралус отошел к окну. Он долго молчал. Рэлла не сводила с него глаз. Хотела бы она занять трон, править Империей? И хочет ли этого мой отец? Я не могла понять. Старик на троне заговорил снова:
– Но я готов простить тебя, если ты согласишься. Тебя не просто так везли тайными тропами. Ты займешь место своего брата, возьмешь его имя и будешь править, как правил бы он.
– Тебе все равно не удастся сохранить обман в тайне. Меня сопровождали пять человек.
– Они никогда ничего не расскажут. Мертвые не болтливы.
Ралус ткнулся лбом в оконную раму.
– Ты убил их.
– Это было необходимо. На весах моя Империя, мое королевство. Хватить ныть! – закричал он вдруг. – Ты всегда был сильным и умным, ты был храбрым, ты понимал слово «долг»! Что там сделали с тобой на этих островах? Разбавили кровь морской водой? Разве можно горевать из-за каких-то никчемных стражников, когда рушится дело всей моей жизни, жизни моего отца и деда, всех твоих предков?
Ралус молчал. Я не видела его лица, но почему-то мне казалось, что глаза у него закрыты, а зубы сжаты. Наконец он отошел от окна, встал перед троном и сказал:
– Хорошо. Я буду императором, но у меня есть условие.
Император усмехнулся и махнул рукой: давай, мол, говори, я тебя слушаю.
– Ты снимешь проклятие с островов. И эту болезнь, от которой они умирают сейчас, и то, что искалечило их землю. Ты дашь им независимость и разрешишь свободную торговлю.
Император долго смотрел на сына, будто пытаясь понять, что за странное условие тот сейчас выставил.
– Сделай хоть что-то по-настоящему хорошее, чтобы тебя запомнили как человека, который спас целый народ! – попытался объяснить Ралус.
Император хмыкнул и спросил вкрадчиво:
– Зачем? Становись императором и делай, что считаешь нужным.
– Это была твоя война. Закончи ее сам.
– Ты боишься, что тебе не дадут этого сделать.
– Да. Вот почему это сделаешь ты. И пусть это будет твоим последним и лучшим решением.
– Как я могу быть уверенным, что ты не сбежишь опять?
– Я поклянусь.
– Не смеши! Настоящей клятва может быть, если только клянешься жизнью самого дорогого тебе человека, а кто есть у тебя, а, сынок, беспутный бродяга без доблести и чести?
Презрение так и хлынуло из него, но я все равно смотрела в его лицо, на его лысую, желтую голову с клочками седых волос, пытаясь рассмотреть то, что нас может связывать: он мой дед, он дал жизнь моему отцу, детство которого прошло в этом дворце. И мой отец развернулся и пошел к выходу. Он не сказал ему про меня.
– Стой! – взревел император. – Хватит обижаться, ты не ребенок! Я дам тебе то, что ты просишь. Но клянусь, я не умру, пока не увижу тебя на троне.
– Как скажешь, – равнодушно бросил Ралус. – Мне пригодятся твои советы в первые годы правления.
Мне показалось, что еще секунда, и с губ моего деда сорвется проклятие, но он удержался и только выдавил из себя:
– Мои дети – мое наказание. Лишь один из вас был мне настоящим сыном, но его забрала война.
– Которую ты сам развязал, выхолил и взлелеял, и ты же скормил ей своего любимого ребенка, – отрезал Ралус и вышел из тронного зала.
Мы с Рэллой переглянулись и бросились следом.
Мы долго не могли найти его. Ни у тронного зала, ни в соседних комнатах, ни в гулких пустых коридорах…
– Наверное, он вышел в сад, – сказала Рэлла и побежала туда, забыв обо мне.
Ралуса рвало. Он согнулся пополам над клумбой, и растерянный садовник похлопывал его по спине. Рэлла кивнула садовнику, и он убежал куда-то, но скоро вернулся, неся кувшин с водой и полотенце. Следом за ним пришла Виса и тут же застыла за спиной Рэллы.