Хотя я решила ни с кем не делиться, оставлять это просто так тоже было нельзя. Поэтому вместо того чтобы вернуться в каюту, я отправилась на камбуз, намереваясь поговорить с коком. Ясно как день, что синеводку в море никто не ловил, а значит, ее стащили именно из кухни. Вероятно, вчера, когда ее как раз использовали для приготовления ухи.
Кок у нас был самый добрый, самый улыбчивый и самый скромный повар из всех, каких я знала. Чуть полноватый усатый мужчина с густыми бровями и легким акцентом, придающим ему особое обаяние.
Остановившись в узком кухонном проеме, я негромко постучала по стене:
– Не помешаю?
Судя по разложенным на столе лепешкам, Бильбо занимался приготовлением перекуса для ночных дежурных.
– Помешаете, – в отличие от кока, его помощник любезностью не отличался. – Не видите, что ли, заняты мы. Идите-идите, у нас тут и без того тесно.
Я сложила руки на груди и непроизвольно усмехнулась. Рыжий вихрастый парнишка слишком много общался с нашим дроу и успел перенять некоторые его черты. Убеждение, что женщинам на корабле (и на службе в принципе) не место, стало буквально его кредо.
Конкретно сейчас он был занят чисткой картошки, но говорил со мной с таким важным видом, будто готовил изыски для самого короля.
– Ну что ты, Шанка, – покачал головой Бильбо. – Негоже так с кадетом разговаривать, – и, уже обращаясь ко мне, любезно пригласил: – Проходите, пожалуйста. Разумеется, вы нам не помешаете.
Шан поджал губы и недобро на меня зыркнул, но этот молчаливый выпад остался мной проигнорированным.
На камбузе было гораздо теплее, чем в каютах. Даже жарко. Над большими кастрюлями поднимался густой пар, щедро сдобренный ароматами тушеного мяса.
Ослабив верхние пуговички кителя, я отметила, что наша корабельная кухня практически не отличается от пиратской. Разве что атмосфера здесь царила куда более дружелюбная – и Бильбо, и Шан гораздо приятнее работающего у Флинта гнолла.
Ненадолго погрузившись в воспоминания об экскурсии на «Черный призрак», я тут же себя отругала. Нашла о чем думать!
И, не теряя времени, обратилась к коку:
– Скажите, вы ведь вчера уху из синеводки варили?
– И из синеводки, и из голубохвостика, – улыбнувшись в усы, подтвердил тот. – Что, понравилась?
– Очень, – кивнула я, подбирая слова для очередного вопроса: – А вы не подскажете, к вам кто-нибудь из отряда накануне заглядывал?
Бильбо на миг замер, прекратив раскатывать тесто, задумался и отрицательно покачал головой:
– Нет, никого не было. Капитан только.
Капитан Вагхан никак не мог быть тем, кто подбрасывал мне сомнительные записки, поэтому информация оказалась почти бесполезной. Почти – потому как на ее основе возникло предположение, что обеспечить синеводкой таинственного отправителя мог Шан. Мальчишке вроде него за честь в чем-то помочь кадету – если, конечно, тот не девушка.
– Шан, а ты не видел? – спросила я у него, хотя знала, что мне все равно не ответят.
Так и случилось. Мальчишка пробормотал что-то невнятное и принялся чистить картошку до того самозабвенно, словно от этого занятия зависела его жизнь. В общем-то я не возлагала на кухонных работников больших надежд, поэтому не слишком расстроилась. Еще немного пробыв на камбузе и все же предприняв несколько попыток разговорить Шана, я сдалась. Затея оказалась бесполезной.
По пути в каюту мне стало немного неуютно. Умом понимала, что корабль надежно защищен, но что толку в этой защите, если тот, кто желает мне зла, находится здесь? Впрочем, зла – слишком громко сказано. Этот некто просто меня недолюбливает и вряд ли зайдет дальше тухлой рыбы да сомнительных писулек.
Успокаивая себя таким образом, я уже почти дошла до своей каюты, как вдруг услышала приглушенные, как будто сдавленные голоса. Подслушиванием я никогда не занималась, считая его занятием очень некрасивым, но сейчас что-то заставило меня замереть.
– Не вини себя, Рагх. – Голос Сильвии звучал за приоткрытой дверью ее каюты. – Все мы оказались под чарами русалок просто потому, что этого не ожидали…
– В этом и дело, – ответили ей. – Должность обязывает меня быть готовым ко всему. Всегда.
В короткую, наполненную напряжением паузу я все никак не могла вспомнить, где слышала это имя. На корабле не могло быть никого постороннего, но никто из сослуживцев его не носил…
– Рагх, не отталкивай меня. – Впервые мне приходилось слышать, чтобы Сильвия обращалась к кому-то с такой мольбой. – Я так тебя лю…
Видимо, фразу жестом оборвал ее собеседник.
– Вы с рождения обручены, леди Уилград. Поверьте, ваши чувства ко мне остынут так же быстро, как пришли.
Только при этих словах, произнесенных подчеркнуто официальным тоном, я наконец поняла, кому принадлежит голос. Поняла и обомлела, пораженная до глубины души. Тот, кому Сильвия Уилград – высокомерная, самолюбивая альва фактически признавалась в любви, был не кем иным, как капитаном Вагханом. Его имя, в отличие от фамилии, я слышала всего пару раз, да и то мельком, поэтому и не смогла вспомнить сразу.
– Остынут? – тихо, с затаенной болезненной злостью переспросила Сильвия и взорвалась: – Остынут?! Гидра тебя утащи, они не остывают уже несколько лет! С тех пор как ваш клан заключил перемирие с нашим, с тех пор как ты с отцом лично стал приезжать к нам каждые выходные, я просто схожу с ума! Сколько раз говорила об этом, но ты будто не слышишь! Я уже не та пятнадцатилетняя девчонка, которая когда-то потерялась в горах! Когда же ты это поймешь? А помолвка – плевать на нее!
Сильвия говорила негромко, но до того эмоционально, что я буквально ощутила исходящую из каюты энергетическую волну. И тут же устыдилась того, что все еще здесь стою, приоткрывая завесу чужих тайн.
– Успокойтесь, кадет Уилград, – прозвучало холодно, когда я уже сделала несколько шагов. – Вы будущий потомственный ловец. Не всем желаниям суждено сбываться, и вам следует помнить об этом, как никому другому, – а после, через несколько бесконечно долгих мгновений послышалось полное тихого сожаления слово: – Прости.
Войдя в каюту, я поспешно закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной, радуясь, что Крилл на дежурстве. В мыслях творился полнейший хаос, и мне требовалось побыть в одиночестве, чтобы успокоиться и разложить все по полочкам.
Поверить в то, что нечаянно подслушанный разговор мне не померещился, было так же тяжело, как признать реальность моего вчерашнего «наказания». Капитан Вагхан всегда казался еще суровее и жестче адмирала. До чего же странно было услышать это страстное, полное неприкрытых чувств: «Рагх…»
Наверное, больше всего меня поразило, что совсем рядом, ближе, чем можно было предположить, существовала история, так похожая и одновременно не похожая на мою. То, о чем я старалась не думать весь день, снова нахлынуло, поймало в сети и накрыло с головой.
Сам факт прежнего знакомства Сильвии и капитана Вагхана не удивил – они оба происходили из влиятельных кланов альвов. Вполне закономерно, что им доводилось встречаться еще до того, как Сильвия пополнила ряды кадетов. И все же…
Оторвавшись от двери, я доплелась до кровати и, скользнув взглядом по покрывалу, аккуратно его сняла. Рыбный запашок въелся в него намертво, и что-то мне подсказывало: он не исчезнет даже после тщательной стирки.
Переодевшись, я накинула на плечи тонкое одеяло, села, подобрав под себя ноги, и устремила взгляд в круглое оконце. Ночное море снова было неспокойным, волнующимся, а волны – темными, как сама опустившаяся на него ночь. Небо затянуло плотными тучами, сквозь которые удавалось пробиваться лишь рассеянным лучам одной луны.
Я приглушила свет настольной лампы, плотнее закуталась в одеяло и, глубоко вдохнув, медленно выдохнула в попытке выпустить из себя все беспокойства.
Неожиданно действительно полегчало.
– Все будет хорошо, – пообещала я себе, изо всех сил стараясь в это поверить. – Обязательно будет.
Глава 8
Выходной, который нашему отряду дали сразу после рейда, я потратила на визиты. Было совестно, что уже давно не навещала старых друзей, а в преддверии скорого отъезда в столицу откладывать дольше было попросту некуда.
Начала я со скромной, ютящейся на Смурной улице библиотеки, от одного только вида которой на душе становилось тепло. Маленький медный колокольчик звякнул, и я вошла в пропахшее книгами помещение. У здешних книг был особенный запах – пожелтевшей бумаги, старого клея и воспоминаний о тех, кто читал их, сменяя друг друга, долгие годы.
Господин Слоуэн занимал свое неизменное потертое креслице. Он что-то записывал в раскрытой тетради и, когда я подошла, не поднимая глаз бросил:
– Вы табличку на двери читали? Сегодня библиотека не работает.
Табличку я заметила, но разве мог остановить меня такой пустяк?
– Здравствуйте, господин Слоуэн, – улыбнулась я, чувствуя к нему прилив особой нежности.
Угольный карандаш дернулся, оставив на бумаге кривую полосу, и, вскинув голову, старый эльфогном посмотрел на меня поверх очков. Замер, словно не понимая, кого видит перед собой, а признав меня, радостно воскликнул:
– Фрида! Девочка моя, как я рад, что ты зашла!
Мы сидели за небольшим, предназначенным для чтения столиком, и пили ягодный отвар. Ягоды были наши – северные, горные, обладающие насыщенным, с легкой горчинкой вкусом. Господин Слоуэн сам ходил в горы, собирал их, чтобы затем высушить и долгими зимними вечерами наслаждаться фирменным отваром.
«Для иммунитета!» – угощая, приговаривал он, когда я прибегала к нему, будучи еще совсем девчушкой.
– Для иммунитета! – сказал он и сейчас, наполняя глиняную чашечку.
Отчасти я пришла в библиотеку из желания узнать о Пипе – пойманном пирате из команды Флинта, которого задержали именно здесь. Но вместо того, чтобы задавать о нем вопросы, просто пила чай, грелась у разведенного камина и вела разговоры о другом.
Мы говорили о книгах, вспоминали былые времена и приключавшиеся прежде истории – только хорошие, избегая упоминать о плохих. Несмотря ни на что, и в школьные годы бывали минуты радости, когда мир виделся мне не злым и враждебным, а спокойным и уютным. Таким он становился именно в этом месте – в этой маленькой городской библиотеке, где многие кн