– О тебе, – по-прежнему не глядя на меня, ответила Аэлина. – Обо мне… О нас.
– О нас? – В мой голос просочился сарказм. – Хорошо, давайте поговорим. В силу некоторых обстоятельств мы встретились, и я была вынуждена переехать в этот дом. Я проживу здесь ровно столько, сколько потребуется, и буду играть роль дальней родственницы. Но как только такая необходимость отпадет, вернусь в Сумеречье, и на этом наши пути вновь разойдутся. Нет смысла пытаться наладить со мной какие-то отношения, леди Лавьет. Я и без того буду вести себя на публике как подобает и не брошу тень на вашу репутацию. Можете не переживать.
– Моей репутации уже ничто не повредит, – нервно усмехнулась Аэлина, а следующие слова произнесла тихо и с горечью: – Зря ты так.
Я бы многое могла возразить на последнее замечание, но сдержалась.
– У меня не было выхода, Фрида, – произнесла она затем, оправдав мои страхи.
А мне вдруг даже интересно стало, что она скажет, и я промолчала, ожидая продолжения.
– Когда мам… когда леди Шаркэ узнала о моем положении и о том, что ребенок даже не от лорда, которого мне прочили в мужья, она отправила меня в Риальду – отдаленную провинцию, где ты и родилась. Моим мнением никто не интересовался ни тогда, ни потом – просто отвезли в Сумеречье, велели отдать тебя и забыть.
– И вы забыли, – с отрешенным спокойствием кивнула я. – Ни разу не попытались узнать, как я живу. Нет, я не осуждаю. Мне в общем-то все равно… Уже все равно.
– Я посылала деньги, – сдавленно пробормотала Аэлина. – Сразу каждый месяц, потом переводила крупные суммы раз в полгода, пока счет на имя Филиппа Талмора в Гномьем банке не оказался закрыт. Он спускал все до последней копейки на выпивку, влез в сумасшедшие долги… Думаешь, кто помог вам, когда ты стояла на паперти, а ваш дом хотели конфисковать в уплату?
Волна негодования растопила спокойный лед, и я, сдерживаясь из последних сил, спросила:
– А по чьей милости я оказалась на этой паперти? По чьей милости столько лет терпела унижение и всеобщее презрение, вызванное клеймом бродяжки из трущоб? Да, отец пил, но тоже только по вашей вине! Вы во всем виноваты! Вы, а не он! И вы сами прекрасно это понимаете, поэтому сейчас даже не находите смелости смотреть мне в глаза!
Аэлина вздрогнула, но так на меня и не взглянула. Зато я смотрела на нее пристально, очень внимательно и видела перед собой легкомысленную, думающую только о себе особу. Нет, я охотно верила, что инициатива избавиться от меня принадлежала леди Шаркэ, но даже не сомневалась – того же хотела и сама Аэлина. Зачем ей нужен был ребенок, который испортит и перечеркнет всю жизнь?
– Спасибо, что хотя бы не убили, – с вновь проскользнувшим в интонации сарказмом поблагодарила я.
– Узнала слишком поздно… – начала было Аэлина, но тут же смолкла, поняв, что только что сказала. – Нет, то есть…
– Не утруждайтесь, – перебила я. – Если это все, что вы хотели сообщить, прошу оставить меня одну. Я устала и хочу спать.
Кровать негромко скрипнула – леди Лавьет поднялась и, пожелав доброй ночи, двинулась к двери. Уже почти выйдя в коридор, она вдруг обернулась и, все же посмотрев мне в лицо, произнесла:
– Надеюсь, когда-нибудь ты сумеешь меня простить.
Как только она ушла, я рывком вскочила на ноги и, подбежав к окну, настежь его распахнула. Холодный ветер ворвался в комнату, а затем улетел, унеся с собой оставленный гостьей аромат цветочных духов.
Ночь для меня разделилась на две части. В первой я спала крепко и не видя сновидений, а под утро страдала от очередного кошмара. Ши возьми, повторившегося кошмара! Мне вновь снились стремительно темнеющие кристаллы в шаромаге и беспокойное море, сливающееся с черным ночным небом. Вот уж точно – беспросветные сны…
В итоге наутро я встала с раскалывающейся головой и почему-то замерзшей. А еще дико хотелось пить – снова мамочкина кровь сказывалась, не иначе. В одиночку бродить по не слишком гостеприимному дому не хотелось, поэтому жажду я утолила водой прямо из-под крана. Это вам не Слезные трущобы, где вода идет или с примесью песка, или не идет вовсе.
По старой привычке поднялась я рано, и второй раунд в борьбе с горничной не состоялся. Она пришла как раз в тот момент, когда на мне уже было надето платье. Единственное, в чем я не стала себе отказывать, – это в принятии помощи относительно прически. Как ни крути, а сложнее косы у меня редко что-нибудь получается.
Следом за горничной ко мне пришла госпожа синевод… госпожа Лидра, причем не одна, а в компании еще одной женщины и трех девушек. Что всей этой делегации от меня нужно, я не понимала вплоть до того момента, пока ко мне не стали прикладывать мерную ленту и образцы тканей. Пока это происходило, горничная по просьбе главной модистки демонстрировала мой гардероб. Неловкости по поводу его скудности я не испытывала, слишком занятая тем, чтобы стоять ровно с втянутым животом и не дышать, пока мерная лента, точно угорь, обвивает мою талию.
– О, а вот это замечательное! – привлекло мое внимание неожиданно удивленное восклицание модистки. – Леди Талмор, примерьте его, пожалуйста. Если оно хорошо сидит, в нем и пойдете на завтрашний бал. Конечно, мы рассмотрим и другие варианты, но, думаю, это подойдет идеально. Лучше бы пошить для бала новое, но, к сожалению, времени крайне мало, а у меня еще много заказов, едва с другим вашим гардеробом управлюсь.
Увидев в руках горничной то самое треклятое, подаренное Флинтом платье, я застонала, причем далеко не мысленно.
– Меня устроит любое платье, кроме этого, – обратилась я к модистке. – Его не надену.
Мне была предъявлена масса аргументов в его пользу, но я стояла на своем, хотя примерить все же согласилась. Это был первый раз, когда я надела платье, некогда являющееся моей мечтой. Темно-синее, с виду простое, оно идеально облегало фигуру почти до колен, а сотни мельчайших жемчужин, усыпавших подол, красиво мерцали под ярким, горящим в комнате светом. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Никогда не носила ничего подобного… Да что там, просто представить не могла, что когда-нибудь такое надену! Эта я – стоящая посреди дорого обставленной комнаты, в таком же дорогом, достойном настоящей леди платье, была незнакомкой. Девушка, смотрящая на меня из зеркала широко распахнутыми в удивлении глазами, просто не могла быть мной…
– Уверены, что не хотите завтра его надеть? – словно издалека донесся до меня голос модистки. – Это эксклюзивное платье из уже полностью распроданной коллекции словно специально сшили для вас.
– Уверена, – подтвердила я, подумав, что давняя маленькая мечта того не стоит.
Мне предложили примерить еще пять платьев, из которых выбор пал также на темно-синее. Сидело оно не так хорошо, как подаренное Флинтом, даже госпожа Лидра это заметила, но я упорно продолжала настаивать на своем и в результате добилась желаемого.
Сняв необходимые мерки для пошива нового гардероба, работницы и хозяйка модного дома удалились, оставив меня наедине с ходячей энциклопедией хороших манер.
В целом этот день почти в точности повторил предыдущий. Сложнее всего давалось запоминание титулов и обращений, хотя я никогда не жаловалась на плохую память.
Зато уже вечером меня ждал совершенно неожиданный и невероятно приятный сюрприз. Когда в покои, вежливо постучав, вошел дворецкий и сообщил, что меня в гостиной ожидает гость, я моментально воспрянула духом. Правда, ожидание увидеть лорда Рея не оправдалось, и вместо него я застала в гостиной знакомого мне конюха – того самого, что недавно привел для нас с адмиралом келпи. Только одет он сейчас был не как конюх, а как самый настоящий лорд.
– Леди Талмор, – приложив руку к груди, он слегка склонил голову в приветствии.
Только что выученный реверанс пришелся как нельзя кстати. И я, невольно вздрогнув от все еще непривычного «леди», его исполнила.
Затем мы вышли во двор и направились прямиком к конюшне, у которой служащий в доме конюх держал под уздцы келпи. И не просто келпи – Тень, на которой я каталась в прошлый раз!
– Это вам подарок, – улыбнулся мой гость, представившийся Джакеном. – От лорда Рея.
– Но ему не стоило… – начала я и тут же смолкла, понимая, что в отличие от платья отказаться от восхитительного скакуна точно не смогу.
– Иногда случается так, что келпи признают седоков, – сказал Джакен. – Хотя вообще какие-либо привязанности противоречат их натуре. После недавней прогулки Тень заскучала, и, поверьте человеку, кое-что понимающему в скакунах, скучала она по вам.
Местный конюх протянул мне яблоко, и я скормила его келпи, одновременно погладив по шелковистой гриве. У Тени были невероятно умные, проницательные глаза, напоминающие звездную ночь. Глядя в них, я радовалась как ребенок тому, что это удивительное животное нежданно-негаданно меня признало.
– Но потом я ведь не смогу ее себе оставить? – Я вопросительно посмотрела на Джакена. – Мне нужно будет уезжать в Сумеречье, а келпи нужны условия и уход…
– Кто знает, что будет потом? – отозвался Джакен, тряхнув светлыми кудряшками, придающими ему мальчишеского очарования. – Не думайте об этом, пока находитесь в столице. Во всяком случае, в настоящий момент Тени будет лучше рядом с вами.
Мне очень хотелось вновь прокатиться на ней прямо сейчас, и Джакен эту идею поддержал, но внезапно вмешалась наблюдающая за нами госпожа Лидра.
– Верховая езда не входит в перечень ближайших уроков, – чопорно сообщила она. – Попрошу вернуться в дом, леди Талмор. У нас осталось очень мало времени.
Вот ведь… синеводка, прости Поднебесье!
Пришлось с сожалением прощаться с Тенью, просить конюха хорошо за ней присматривать и повиноваться наставнице. Джакен проводил меня до входа, и, прежде чем он ушел, я попросила передать лорду Рею мою глубочайшую благодарность, а также очень осторожно поинтересовалась о его самочувствии.
– Уже лучше, – ответил Джакен, который, судя по едва сдерживаемой улыбке, явно знал о его недуге.