– Жуткий бабник, – полушепотом припечатала Аэлина после танца с ним.
В свое временное пристанище я возвращалась не только с новоявленными родственниками, но и в сопровождении адмирала Рея, карета которого ехала за нами. Откладывать разговор я не хотела и намеревалась сообщить ему о Флинте сразу после приезда в особняк, но ничего не вышло. Остаться с ним наедине не получилось, стояла глубокая ночь, поэтому пришлось довольствоваться обещанием адмирала навестить меня завтра днем.
Войдя в свои покои, я не обнаружила горничной. Не появилась она и спустя десять, и спустя пятнадцать минут. Тогда я попыталась переодеться сама, но стащить платье оказалось не так-то легко, как и избавиться от многочисленных шпилек. Не осталось ничего другого, кроме как выйти в коридор в надежде повстречать горничную или кого-нибудь, кто бы мог ее позвать. Кажется, в моей спальне имелся специальный магический колокольчик для таких случаев, но я почему-то его не нашла.
– Хорошо справилась, – неожиданно донесся из-за поворота коридора приглушенный голос госпожи Лидры. – Она не догадалась?
– Нет, что вы, – возразила горничная. – Хотя повесила я его все-таки далековато, нужно было ближе к камину…
Я в напряжении замерла, прислушиваясь к доносящимся фразам и ощущая, как внутри вскипает негодование. Вот ведь… синеводка! А я еще гадала, откуда такая череда неудачных случайностей, из-за которой выбранное для сегодняшнего бала платье оказалось испорчено! Сначала для меня создали иллюзию выбора и того, что я имею возможность что-то решать, а затем все равно сделали по-своему.
Не дожидаясь, пока мое присутствие обнаружат, я развернулась и бесшумно прошествовала обратно в отведенные мне покои. И на этот раз, должно быть от злости, избавиться от злополучного наряда получилось с первого раза, даже шпильки все до единой исхитрилась из волос вытащить! А когда ко мне все же соизволила заявиться горничная, я уже лежала в кровати, уткнувшись в подушку и накрывшись одеялом до самого носа. Случившаяся подлость только укрепила мое убеждение: в этом доме никому нельзя доверять.
Во сколько прибудет адмирал, я не знала, но подозревала, что слишком ранние визиты в среде аристократов не приняты. До завтрака еще тоже было далеко, и у меня в запасе имелась как минимум пара свободных часов, которые я собиралась потратить с пользой. Пересчитав свои уцелевшие после покупки зелья накопления, я скоренько собралась и, проскользнув на первый этаж, выловила дворецкого. Попросила его распорядиться относительно экипажа для прогулки, и, что удивительно, мою просьбу исполнили не только сию же минуту, но еще и не задавая лишних вопросов. Весь дом мирно спал – даже госпожи Лидры видно не было, что меня несказанно обрадовало.
Попросив дворецкого сообщить, что вернусь к завтраку (если вдруг кто-нибудь станет интересоваться, куда я пропала), я надела пальто, обмоталась шарфом и вышла на улицу. Небо все еще было темным, сад утопал в легких сумерках, но из-за белизны недавно выпавшего снега и света фонарей видно было очень хорошо. Даже немного непривычно – раньше, живя в трущобах, по утрам приходилось проделывать путь буквально наощупь… Впрочем, давно пора перестать сравнивать и возвращаться к тем временам.
Назвав кучеру нужный адрес, я забралась в экипаж и всю дорогу считала секунды до прибытия. Очень боялась, что приехала слишком рано или что вчера девочка вообще испугалась, соврала и сейчас ее у магазина не будет. Но нет, она была.
Одинокая фигурка, притоптывающая на месте от холода, смотрела по сторонам, словно кого-то ожидая… Может, меня?
Велев кучеру ждать, я вышла на полупустую улицу и направилась к ней. Как только приблизилась, девочка подняла на меня взгляд, в котором светилось сочетание отрицания, подозрения, радости и надежды, а затем отступила на шаг назад.
– Не бойся, – тут же ободряюще улыбнулась я. – Помнишь меня? Я обещала, что приду.
На мои слова девочка никак не отреагировала, разве что ее глаза едва заметно блеснули. В магазине, у которого она стояла, торговали свежей выпечкой – это я заметила еще накануне и сейчас не преминула этим воспользоваться.
– Пойдем? – обратилась к девочке, придержав дверь. – Кстати, меня зовут Фрида. А тебя?
– Даффи, – немного поколебавшись, ответила она и все же решилась войти внутрь.
Магазин был красивым, даже очень. Правда, это заведение являлось не совсем магазином, а скорее пекарней, где изготавливались, продавались и подавались всякие вкусности. Да, подавались – слева от входа располагалось несколько круглых столиков, за которыми можно было уютно посидеть с купленной здесь же чашечкой чего-нибудь горячего.
– Даффи, опять ты? – вздохнула круглолицая продавщица в белом чепчике и белом же переднике. – Сказала ведь, приходи по вечерам. Хозяйка ругается!
– Она со мной, – ответила я вместо своей спутницы и, уже обращаясь к ней, спросила: – Что будешь?
Даффи шмыгнула носом и молча указала на тарелку жареных пирожков, табличка у которых сообщала, что они с курицей и грибами. От такого ее выбора у меня снова заныло сердце – когда ребенок среди кучи сладостей выбирает единственное сытное блюдо, это говорит о многом…
– Все, что на витрине, пожалуйста, – попросила я, отсчитав нужное количество монет. – И горячий чай.
Прежде чем мы успели расположиться за одним из столиков, Даффи уже набросилась на еду. Она ела с нечеловеческим аппетитом, полностью отдаваясь процессу и не замечая ничего вокруг. Наверное, она и присесть бы забыла, если бы я мягко не подтолкнула ее к стулу.
В магазинчике было тихо, спокойно и, самое главное, тепло. Щеки Даффи окрасились ярким румянцем, она стянула шапку и, не отрываясь от пирожка, откинула назад непослушные черные кудряшки. Стоило ей это сделать, как я заметила у нее на скуле красный след, какой обычно бывает от удара.
К сочувствию моментально добавилась жаркая волна возмущения. Да у кого только рука поднялась?! Я знала неблагополучные семьи, где детям приходилось несладко, но все равно каждый раз, стоило только увидеть подобное, как внутри все переворачивалось. Я никогда не относилась к числу тех, кто заведомо любит всех детей и умеет находить с ними общий язык, но при мысли, что кто-то может обидеть беззащитное и, в сущности, невинное существо, так и хотелось обрушить на этого кого-то всю Глубину!
– Даффи, а где ты живешь? – осторожно спросила я, когда она потянулась за пятым по счету пирожком.
– В чулане, – жуя, невнятно промямлили мне в ответ. – У тетки Крассы.
– В чулане? – эхом переспросила я и, стараясь по-прежнему говорить спокойно и ласково, уточнила: – Почему именно в чулане? Красса тебе не родная?
– Родная, – принявшись за шестой пирожок, проговорила Даффи. – Это я приблудная, так она говорит, потому не должна жить и играть с ее детьми. А еще говорит, что мамка моя непутевая была, только я ее не помню совсем. Вот столько прошло с тех пор, как она в Поднебесье отправилась.
Мне показали девять испачканных маслом пальцев.
Картина вырисовывалась ясная и предельно простая. Мама Даффи умерла, отец либо смылся, либо вовсе не подозревает о существовании дочери, и бедная сирота вынуждена жить под гнетом ненавидящей ее родни. Выполнять грязную работу, а в свободное время просить милостыню. В самом деле, ужасная у нее родня, если даже сплетни и чужое мнение не смущают.
– А где манто, которое я тебе дала? – спросила, уже предвидя ответ.
– Красса забрала, – подтвердила мои опасения девочка и, шумно выдохнув, с тоской посмотрела на последний уцелевший пирожок. Видимо, хотела съесть и его, но больше в нее не лезло.
Мы еще немного посидели, и, пока Даффи грела обветренные руки о горячую кружку, я размышляла над тем, что теперь делать. К этой девочке у меня возникла мгновенная, но непреодолимая привязанность, основанная на странном чувстве ответственности. Вот просто чувствовала, что ей необходимо как-то помочь. Я верила в то, что дарами поднебесных нужно делиться, а не оставлять все себе. Получила я возможность выбраться из трущоб, дали мне шанс – нужно вернуть его судьбе. Взять и сделать для этой девочки не просто что-нибудь хорошее, а действительно важное, способное ей помочь. Только вот что именно, я пока не знала.
Я так погрузилась в собственные мысли, что непроизвольно вздрогнула, когда входная дверь хлопнула, а продавщица изумленно ахнула. Даффи приоткрыла рот и во все глаза уставилась на что-то, точнее, кого-то позади меня.
Даже не реакция присутствующих сказала мне о том, кем является этот кто-то. А особая энергия и холод, наполнившие магазин. Медленно обернулась и прерывисто выдохнула. Вот все-таки умеют морские демоны появляться эффектно! Адмирал возвышался надо мной, сложив руки на груди и выразительно изогнув бровь, словно спрашивая: «Ну, кадет Талмор? И во что вы ввязались на этот раз?»
Пауза затягивалась, и нарушить ее явно предлагали мне.
– Доброе утро, – опасливо поприветствовала я, мельком отметив, что красные точки с лица лорда исчезли без следа. Мысленно с облегчением выдохнула – все-таки переживала на этот счет, на балу ведь из-за маски почти ничего видно не было.
– Алых рассветов, – любезно пожелали мне, а в следующий миг взгляд прозрачно-голубых глаз направился на сидящую рядом девочку.
Даффи, в этот момент все же решившая приговорить последний пирожок, подавилась и закашлялась. Склонив голову, адмирал что-то негромко проговорил, кажется, поминая ши, а затем его взгляд смягчился, и он вновь обратился ко мне:
– Вы позволите на пару слов?
Учитывая то, что мне предстояло рассказать о Флинте, «пара слов» не совсем подходила под описание будущего разговора. Да и затрагивать такую тему при посторонних было совсем неуместно, но все же я поднялась и безропотно отошла за адмиралом в противоположную и пустующую часть магазина.
Решив, что лучше заговорить первой, спросила:
– Как вы узнали, что я здесь?
– Твой вчерашний поступок не остался без внимания, а слухи, как ты знаешь, расползаются быстро, – проговорил адмирал, и по его тону я не поняла, осуждает он меня или одобряет. – Только что я был в доме леди Шаркэ, где дворецкий сообщил о том, что ты уехала. Догадаться, куда именно, не составило труда.