от разрушения, и не знаю, что мне делать. Я понятия не имею, как исправить это. Такая
слабость чужда для меня.
Всего за два дня одной девушке удалось покалечить меня.
Я принял еще больше этих отвратительных таблеток, но чувствую себя слабее, чем
утром. Я думал, что смогу игнорировать боль и беспокойство, что исходят от
травмированного плеча, но осложнения отказываются уменьшаться. Теперь я полностью
завишу от чувства бессилия все последующие недели. Лекарства, медики, постельный
режим.
И все это ради поцелуя.
Это почти невыносимо.
- Я буду в своем кабинете весь оставшийся день, - говорю я Дэлалью. – Пошлите еду в
мою комнату и не беспокойте меня, если не будет никаких изменений.
- Да, сэр.
- На этом все, лейтенант.
- Понял, сэр.
Я даже не осознаю, насколько отвратительно себя чувствую, пока не закрываю дверь
спальни. Шатаясь, я иду к кровати и цепляюсь за ее раму, чтобы не упасть. Я снова
вспотел, и поэтому решаю снять с себя дополнительное пальто, которое надел для
вылазки. Я дергаю за блейзер, что был наброшен на мое травмированное плечо этим
утром, и падаю спиной на кровать. И вдруг мне становится холодно. Здоровая рука
тянется к кнопке вызова медиков.
Мне нужно сменить повязку на плече. И съесть что-то сытное. Но больше всего на
свете я хочу принять нормальный душ, который сейчас просто невозможен.
Кто-то стоит надо мной.
Я несколько раз моргаю, но так и не могу разобрать четкие очертания фигуры. Лицо
продолжает проявляться, а потом вновь исчезать, пока я окончательно не сдаюсь. Мои
глаза закрываются. Голова раскалывается. Жгучая боль пронзает мои кости и шею; перед
глазами мелькают красные, желтые и синие пятна, сливаясь воедино. Я ловлю только
кусочки из разговора, что происходит позади:
- видимо, поднялась температура
- … вероятно, нужно дать успокоительное…
- Как много он принял? …
Я понимаю, они собираются убить меня. Это прекрасная возможность. Я слаб, и
просто не в состоянии оказать сопротивление, и кто-то, наконец, пришел убить меня. Вот
и все. Мое время. Оно пришло. Но как-то я не могу принять его.
Я обращаюсь к голосам; какой-то нечеловеческий звук вырывается из моего горла.
Что-то сильное соприкасается с моим кулаком и падает на пол. Руки хватают мое правое
предплечье и удерживают на месте. Что-то сомкнулось вокруг моих лодыжек и запястья.
Я мечусь, пытаясь освободиться от удерживающих меня средств, пиная ногами воздух.
Темнота давит на мои глаза, уши, горло. Я не могу дышать, не могу слышать, четко
видеть, а моментальное удушье тут же приводит меня в ужас, отчего мне кажется, что я
сошел с ума.
Что-то холодное и острое щипает мою руку.
У меня лишь один миг, чтобы поразмышлять о боли, после чего она охватывает меня
полностью.
Глава 6
- Джульетта, - шепчу я. – Что ты здесь делаешь?
Я полуодет, готовлюсь к очередному дню, но еще слишком рано для посетителей.
Время до восхода солнца мое единственное, когда никто не должен беспокоить меня. Это
кажется таким невозможным, что она сумела попасть в мои покои.
Кто-то должен был остановить ее.
Вместо этого, она стоит у моей двери и смотрит на меня. Я видел ее много раз, но
сейчас что-то другое – я ощущаю физическую боль, когда смотрю на нее. Но, так или
иначе, меня все еще тянет к ней, я желаю быть с ней.
- Я сожалею, - говорит она, пряча руки и отводя взгляд. – Мне очень, очень жаль.
Я замечаю, что на ней надето.
Это темно-зеленое платье с закатанными рукавами; простой крой выполнен из
эластичного хлопка, который подчеркивает все изгибы ее фигуры. Я и не предполагал, что
оно так подчеркивает ее глаза. Это одно из тех платьев, которое выбрал я. Я думал, что
она сможет хоть чем-то насладиться, после долгого времени пребывания в клетке, словно
животное. Я не могу это объяснить, но вдруг чувствую гордость, когда вижу ее в одном из
платьев, которые выбрал сам.
- Мне очень жаль, - говорит она в третий раз.
И я вновь поражен тем невозможным фактом, что она здесь. В моей спальне. Смотрит
на меня полуголого. Ее волосы такие длинные, доходят до середины спины; мне
приходится сжать руки в кулаки, чтобы подавить желание скользнуть по ним. Она такая
красивая.
Но я не понимаю, почему она продолжает просить прощения.
Она закрывает за собой дверь и идет ко мне. Мое сердце бьется сильнее, и это
ощущение такое неестественное. Я так не реагирую. Я не теряю контроль. Я вижу ее
каждый день, и мог сохранить какое-то подобие собственного достоинства, но что-то не
так; это неправильно.
Она касается моей руки.
Она пробегает пальцами по изгибу моего плеча, и от касания ее кожи мне хочется
кричать. Боль настолько невыносима, что я не могу говорить; я просто застыл на месте.
Я хочу сказать ей, чтобы она прекратила, чтобы ушла, но внутри меня бушует война.
Я счастлив, что она рядом, даже если это приносит боль, даже если в этом нет никакого
смысла. Но я не могу дотянуться до нее, не могу обнять, как всегда хотел.
Она смотрит на меня.
Она осматривает меня этими странными, голубовато-зелеными глазами, и я так
внезапно чувствую себя виноватым, что даже не понимаю причины. Ну, есть что-то в ее
взгляде, что заставляет меня чувствовать себя ничтожным, словно она единственная
поняла мою внутреннюю пустоту. Меня ошеломляет то, что она нашла трещины в моей
броне, которую я вынужден надевать каждый день. Словно эта девушка знала, как
разрушить меня.
Она кладет руку на мою ключицу.
А затем она хватает мое плечо, впиваясь пальцами в кожу, словно пытается оторвать
мне руку. Агония ослепляет настолько, что на этот раз я действительно кричу. Я падаю на
колени перед ней, а она скручивает мою руку, поворачивает назад, пока я не поднимаюсь,
принимая все усилия оставаться спокойным, не потеряться от боли.
- Джульетта, - я задыхаюсь, - пожалуйста…
Она пробегает свободной рукой по волосам, оттягивает голову назад так, что я
встречаюсь с ней взглядом. А после она наклоняется к моему уху, ее губы почти касаются
моей щеки. – Ты меня любишь? – шепотом спрашивает она.
- Что? – я делаю вдох. – Что ты делаешь…
- Ты все еще любишь меня? – спрашивает она, а ее пальцы очерчивают форму моего
лица, линию подбородка.
- Да, - отвечаю я. – Да, я до сих пор…
Она улыбается.
Такой сладкой, невинной улыбкой, что я на самом деле потрясен, когда она усиливает
хватку на моем плече. Она продолжает крутить его, и я не уверен, вылетело ли оно из
сустава. Перед моими глазами мелькают пятна, когда она говорит:
- Все почти закончилось.
- Что именно? – спрашиваю я, и, словно в безумии, пытаюсь оглянуться. – Что почти
закончилось?
- Еще немного, и я уйду.
- Нет… нет, не уходи… куда ты…
- Ты будешь в порядке, - говорит она. – Я обещаю.
- Нет, - я хватаю ртом воздух, - нет…
Внезапно она дергает меня вперед, и я просыпаюсь так быстро, что не могу дышать.
Я несколько раз моргаю и понимаю, что проснулся посреди ночи. Во всех уголках
моей комнаты абсолютная темнота. Перевязанная рука пульсирует, и я понимаю, что
действие лекарства закончилось. Рукой я нажимаю на кнопку небольшого пульта, чтобы
получить новую дозу.
Требуется некоторое время, чтобы восстановить дыхание. Мои мысли постепенно
отходят от паники.
Джульетта.
Я не могу контролировать ночные кошмары, но наяву ее имя – это единственное, что я
позволю себе.
Сопутствующее унижение не позволит мне чего-то большего, чем это.
Глава 7
- Ну, это не столь смущающее. Мой сын связанный как животное.
Я почти убежден, что у меня другой ночной кошмар. Медленно открывая глаза, я
моргаю; смотрю в потолок. Не делаю резких движений, но могу отчетливо ощущать
ограничения веса вокруг моего левого запястья и лодыжек. Моя травмированная рука все
еще связанная и лежит поперек груди. И хотя боль в плече все еще присутствует, сейчас
она немного притупляется. Я чувствую себя сильнее. Даже моя голова соображает яснее,
четче как-то. Но затем я испытываю привкус чего-то кислого и металлического во рту, и
мне становится интересно, сколько я находился в постели.
- Ты действительно думал, что я не узнаю? – спрашивает он, словно его это забавляет.
Он приближается к моей кровати, и я чувствую, как его шаги эхом звучат сквозь меня.
- У тебя есть все причины хныкать и извиняться, прося при этом прощение за то, что
твои ребята настаивали на нежелательности в моем прибытии. Без сомнения, ты испугал
старика, чтобы сделать его работу, но я все равно узнал бы, несомненно. Это, - говорит он,
- не является тем беспорядком, который тебе по силам скрыть. Ты – идиот, если все еще
думаешь так.
Я чувствую легкое подергивание в ногах и осознаю, что он снимает мои
ограничители. Его движения слишком резкие и неожиданные, что пробуждает глубоко
внутри меня что-то темное, и этого достаточно, чтобы я чувствовал себя плохо физически.
Я ощущаю приступ рвоты в задней части горла. Я концентрирую все свое самообладание,
чтобы не рвануть от него.
- Сядь, сын. Ты должен сейчас нормально функционировать. Ты был слишком глуп,