Две черные фигуры начали увеличиваться на фоне неуправляемого шквала огня. Они приближались. Они хотели покончить с ним.
Кинжал выскользнул из спины Громфа и со звоном упал на камни рядом с ним. Маг содрогнулся от последнего приступа боли и схватился за грудь, когда сердце его пропустило удар, а потом застучало снова, сильно и ритмично. Архимаг начал творить заклинание.
Одновременно Громф перекатился и сел лицом к своим врагам. В его отнятых у другого глазах отражался огонь. Нимор был ближе, он готов был вцепиться в Громфа своими драконьими когтями, и Архимаг направил заклинание в него. Он обрушил на ассасина волну клубящегося огня, но Нимор мигом скользнул в сторону и исчез, скрывшись в тени, подобно тому как скалы скрываются под водой озера Донигартен.
Пламя прокатилось по тому месту, где только что находился ассасин, но опалило лишь пустоту.
Громф поморщился.
«Все в порядке, Архимаг», — заявил Нозрор.
«Нет, не все! — огрызнулся Громф. — Я трачу на Ни-мора слишком много огня».
«Это верно...» — начал было Прат, но умолк так резко, что Громф был уверен: это Нозрор заткнул ему рот, к счастью для Прата.
Личдроу остановился и взмахнул руками перед собой. Громф крепче сжал посох и вздохнул, когда бесследно закрылась последняя из мучительных ран, исцеленная магией кольца.
В воздухе перед Дирром начал сгущаться легкий туман, его клочья понемногу сливались, пока обширное, ровное туманное облако не устремилось, вращаясь, от лича прямиком к Громфу.
Архимаг поднялся на ноги и произнес одно-единственное командное слово, высвобождавшее очередную из заложенных в посохе магических сил. Громф не мог видеть воздвигнувшуюся перед ним невидимую стену, но благодаря магии посоха точно представлял себе ее границы.
Облако ядовитого, по предположению Громфа, газа, сотворенное Дирром, смешавшись с дымом пылающих ларьков, замедлило свое движение, но не остановилось. Громф установил магическую защитную стену между собой и облаком, и туман сразу же начал растекаться по гладкой поверхности стены, на порядочном расстоянии от Архимага.
Дирр, которого, очевидно, не удивило то, как просто Громф расправился со смертоносным облаком, взмыл ввысь и перелетел через силовую стену. Лич извлек из складок пивафви жезл и бесстрастно уставился на Громфа.
Громф начал заклинание, прикинув, сколько времени потребуется личу при такой скорости. Хотя Дирр помчался еще быстрее, Громф все же успел окончить заклинание и шагнуть через врата, которые он открыл в воздухе прямо рядом с собой. Выйдя через них, словно в обычную дверь, Громф переместился на дюжину ярдов в сторону по горящему Базаару. Он видел, как лич камнем полетел вниз, взмахнул жезлом над местом, где только что стоял Громф, и очутился на земле, рыча от досады.
Громф убрал силовую стену и улыбнулся.
Облако ядовитого газа — собственное заклинание Дирра — устремилось внутрь, когда стена исчезла, и лич успел лишь вскинуть взгляд, как туман окутал его, и Дирр исчез в его черно-зеленых глубинах.
Громф глубоко вздохнул и мельком посмотрел вниз, когда исчез наконец его огненный щит. Следующее его заклинание было одним из самых трудных. Он творил его со всем возможным тщанием и обрадовался, почувствовав, как оно окутало его. Внезапно у него возникло отчетливое ощущение, что позади него кто-то есть, и он понял, что это заклинание предупреждает его. Позади никого не было, и все же там кто-то был.
Громф крутнулся на месте и отступил назад, когда из тени появился Нимор, уже протянувший руку с черными когтями к лицу Архимага. Кончики когтей прошли в дюйме от его носа. В глазах Нимора мелькнуло удивление, и Громф должен был признаться себе, что удивлен не меньше.
Архимаг отскочил на несколько шагов назад, и ассасин сделал то же самое. Нимор взглянул на Громфа сузившимися глазами, сверкающими в дыму горящего Базаара. У Громфа в мозгу возникла четкая картинка: Нимор делает шаг вперед, потом стремительно ныряет влево и бьет его ножом в бок. Именно это Нимор и сделал. Громф снова сумел увернуться, и вновь ассасин был изумлен вдруг появившейся у мага быстротой реакции. Чего Нимор не знал, так это того, что это не быстрота реакции, а предвидение.
Громф сунул руку в кисет — межпространственный мешок, в который умещалось куда больше, чем можно было предположить по его внешнему виду, — и вытащил оттуда оружие. Тяжесть дергарского топора была непривычной для Громфа. Архимага учили владеть самым разным оружием, но боевой топор едва ли был в его вкусе. Он был громоздкий и неудобный, скорее орудие труда, чем убийства. Однако этот конкретный топор представлял собой нечто большее, нежели просто лезвие, насаженное на рукоять.
Он понял, что Нимор собирается отступить назад, чтобы получить шанс испытать оружие Громфа. Архимаг также узнал, что Нимор сделает еще несколько шагов в сторону, чтобы Громф повернулся вслед за ним и оказался между полудраконом и ядовитым облаком, все еще скрывающим из виду личдроу. Громф предоставил ассасину возможность, как Нимор и хотел, познакомиться с топором, но оказывать ему любезность и занимать невыгодную позицию не стал.
«Архимаг, вы уверены?» — спросил Нозрор.
Громф решил, что Нозрор имеет в виду топор и тот очевидный факт, что он действительно собрался сражаться с ассасином с помощью материального оружия.
«Я знаю, что делаю», — ответил Громф точно в тот момент, когда Нозрор повторил: «Архимаг, вы уверены?»
Громф догадался, что в первый раз слышал не Ноз-рора. Это было заклинание, показывающее ему будущее.
«Все ясно», — отозвался Нозрор, и Громф понял: маг Бэнр сообразил, что Громф вооружился самым, пожалуй, мощным оружием, какое только можно себе представить, — способностью правильно угадывать каждое следующее движение противника.
Голос у него в голове повторил:
«Все ясно».
Громф знал, что Нимор собирается обрушиться на него и попытаться оттеснить к облаку ядовитого газа, и Архимаг быстро отступил в сторону и развернулся. Нимор шагнул следом, потом остановился, не сводя глаз с Громфа.
Лич выбрался из облака и поднялся в воздух. За ним следом тянулись пряди тумана. Он развернулся и оказался лицом к Архимагу.
— Давай, — заговорил личдроу с презрительной, дьявольской усмешкой, — попробуй сразиться с ним своим краденым топором. Я с большим удовольствием посмотрю, как Нимор разорвет тебя в клочья.
Ассасин-полудракон улыбнулся, и Громф увидел, что тот сейчас бросится на него, обрушит град страшных ударов руками, ногами и головой. Громф не знал, что ему делать.
В тот миг, когда Нимор бросился на него, Громф понял, что знать намерения своего противника порой бывает недостаточно.
ГЛАВА 23
Может ли быть какой-либо смысл в мире, который существует во Вселенной, состоящей из хаоса? В месте, где единственным правилом является отсутствие правил?
Когда они были здесь в прошлый раз, то спускались по нитям гигантской паутины и не встречали никого живого, пока орда свирепых демонов не окружила их у входа в храм, запечатанный ликом самой Ллос. Бог попытался тогда пробиться сквозь этот барьер, но не смог.
Хотя они покинули Дно Дьявольской Паутины совсем недавно, многое здесь изменилось.
Гладкие прежде нити огромной паутины были все в выбоинах и трещинах. На целые акры их покрывало что-то напоминающее ржавчину. Местами дроу приходилось перебираться или перелетать через пропасти, образовавшиеся в разрушающейся паутине, и пересекать кратеры, в неровных чашах которых мог бы поместиться весь Мензоберранзан.
Вокруг разливался гнилостный смрад, настолько сильный, что временами Фарону Миззриму казалось, что он вот-вот задохнется.
Маг часами шагал в несвойственном ему молчании. Ни дроу, ни дреглот не комментировали вслух состояние Дна Дьявольской Паутины. Слишком трудно было облечь в слова то осязаемое чувство отчаяния, которое вселяло в каждого из них это разоренное место. Время от времени они останавливались, чтобы отдохнуть, но и в эти минуты даже не смотрели друг на друга.
Постоянно настороже в ожидании встреч с демоническими обитателями этого Уровня, все они сначала были напряжены до предела, но по мере того, как медленно тянулись часы, а им не встречалось никого живого, не то что представляющего угрозу, они начали постепенно расслабляться. И тогда отчаяние их сделалось еще глубже.
Они шли все дальше и дальше и добрались наконец до храма Ллос. Некогда внушительное, таинственное сооружение лежало в руинах, подвергнувшись тому же процессу распада, что и раскинувшаяся на всю эту вселенную Паутина. Обсидиановые плиты порыжели и местами растрескались. Изнутри поднимались огромные столбы дыма. От многих величественных контрфорсов остались лишь обрубки, словно они были ампутированы какой-то непостижимой силой. Через окружающие храм площади трудно было идти: они были завалены обломками резных каменных глыб и железом, заржавленным и смятым до неузнаваемости. Повсюду валялись кости — миллионы костей, собранных в огромные кучи или раскиданных по одной, словно их разметало свирепым ветром. Каменные существа, похожие на пауков, так восхитившие их в прошлый раз, исчезли, остались лишь ямы посреди площадей и возле контрфорсов, как будто существа выдернули ноги из камня и убрались прочь.
Отряд прошел той же дорогой, что и в первый раз, когда они были в астральной форме, и снова оказался у входа в храм. Огромное каменное лицо было разбито, местами в нем обнаруживались следы облика Ллос, но лишь крохотные и малопонятные.
Двери были распахнуты настежь.
— Это сделали боги, — прошептал Вейлас, и подхватившее его шепот эхо рассыпалось над разрушенной площадью миллионами шепотов.
У врат храма на пути Варауна, явившегося сюда, чтобы убить Ллос, из-за их собственного опрометчивого решения взять в проводники одного из его жрецов встал Селветарм — защитник Ллос. Их поединок представлял собой зрелище, которое сохранится в памяти Фарона, проживи маг хоть десять тысяч лет, и он повлек за собой немало разрушений, но...