Бутылка помроля и тосты с фуа-гра так и стояли на обеденном столе, со вчерашнего дня ничего не изменилось. Только они заветрились и зачерствели. Обойдя кухню, он обнаружил безглютеновые сухари “Эдбер”, а в холодильнике початый сыр “Каприз богов”; сойдет и так, ему неохота было обращаться к мажордому.
Статуэтка лани стояла на своем месте, на подоконнике; да, это определенно была лань. Можно ли назвать ее “загнанной ланью”? Что именно это означает применительно к лани? Ему чудилось тут нечто смутно сексуальное, хотя она просто выглядела встревоженной; но, возможно, это одно и то же, должно быть, у ланей не слишком богатый арсенал выражений лица, жизнь не балует их разнообразием.
Да и человека тоже не особо, по правде говоря, подумал он, глядя в панорамное окно на сплошной поток машин на мосту Берси. Он с удивлением понял, что уже пять часов, как же надолго он вырубился, такие провалы случались с ним все чаще и чаще, да и Брюно сильно опаздывал.
Он приехал минут через десять.
– Ну, извини… – сказал он, садясь на диван напротив него, – мы припозднились.
– И… все прошло хорошо?
– Да. Ну, мне кажется, что да. Сарфати и правда собирается выставить свою кандидатуру и объявит об этом прямо сегодня вечером, он приглашен в студию вечерних восьмичасовых новостей TF1. Он себя там чувствует как дома, на TF1, это его канал, они, по идее, должны отнестись к нему довольно благосклонно.
– И как он тебе?
– Он явно не дурак. – Брюно замялся, нахмурив брови, в поисках подходящей формулировки. – Хотя скорее умело прикидывается. Он нам изложил целую теорию, почти на полчаса, о том, что медиасфера и сфера политики действительно стали сближаться в начале 2010-х годов, когда обе они начали терять реальную власть. Медиасфера – из-за конкуренции с интернетом, потому что никому уже не взбредет в голову покупать газету или даже смотреть телевизор; политическая сфера – из-за европейского управления и влияния разных общественных группировок. Ну, он не вполне меня убедил, но, по крайней мере, говорил он легко, как по писаному.
– А президент что думает, как по-твоему?
– Ему вряд ли нравится, когда при нем заявляют, что политическая сфера утратила власть, ну ты его знаешь, впрочем, нет, не знаешь, но можешь себе представить. К тому же это не совсем верно, хотя общественные группировки для некоторых министерств невероятно важны. Но в отношении Евросоюза это не так, и я знаю, что говорю, я уже лет пять практически не обращаю внимания на европейские директивы, Франция – слишком важная страна, чтобы ее наказывать, это надо усвоить раз и навсегда, теория too-big-to-fail[30] безукоризненно точна. Короче, президент убедил себя, что сможет легко манипулировать Сарфати, потому что у него нет совсем никаких политических идей, он просто хочет стать президентом ради статуса, для фана: жилье в Елисейском дворце, президентский самолет, официальные приемы в Кыргызстане с баядерками и саблями и прочая хрень. А через пять лет он тихо-мирно уйдет, бывший президент Республики – это круто, ему до конца дней полагается личный водитель, офис, секретари, телохранители, короче, будет отчего распускать хвост перед своими дружками с телевидения.
– Думаешь, это правда? Сарфати такая вот пустышка?
На этот раз Брюно долго размышлял над ответом, почти целую минуту:
– Во всяком случае, он хочет таким казаться. Правда это или нет? Трудно сказать. С одной стороны, очевидно, что чувак падок на республиканский шик-блеск и всякий гламур. Президент, перед тем как перейти к столу, принял нас в Золотой гостиной – так он вообще охренел, я уверен, что тут он не притворялся, у него аж слюнки потекли. С другой стороны, уверяю тебя, он произвел на меня впечатление выдающегося лжеца, совсем не в стиле Миттерана, но того же уровня. Так что тут есть свои риски. Кстати, ты посмотрел новогоднее обращение президента?
– Нет, совсем забыл. И как это было? – Поль вспомнил тридцать первое декабря, Инди и Орельена в столовой в Сен-Жозефе и чего ему стоило сдержаться, чтобы не наорать на свою невестку. А тут еще зубная боль в придачу, нет, ему точно пора к врачу.
– Очень хорошо, – ответил Брюно. – Даже потрясающе. Этот его заход “Мне выпала честь быть капитаном корабля «Франция», но капитан – всего лишь первый из матросов” – отличная находка, честное слово, и потом, чисто внешне он прекрасно смотрелся бы в матроске. И под финал “Мне будет вас не хватать”, глаза в глаза, прямо на камеру, народ был тронут, я думаю.
– Ну а ты? Что ты будешь делать при таком раскладе?
– Я? Все то же, останусь министром экономики. Ну, не совсем, может, стану поначалу премьер-министром, но ненадолго. Идея президента – не то чтобы он был в ней совершенно уверен, но я чувствую, что она его очень увлекает, – заключается в том, чтобы изменить конституцию, и поскорее, максимум в течение трех месяцев после выборов. Он хочет, чтобы об этом объявили уже во время кампании, чтобы это стало одной из осей всего проекта. Концепция состоит в том, чтобы перейти к подлинно президентской системе: упразднить пост премьер-министра, сократить число парламентариев и организовать промежуточные выборы, как в Соединенных Штатах.
– Сенат он тоже упразднит?
– Нет, он считает, что нападки на сенат приносят несчастье, и исторические примеры доказывают его правоту. Таким образом, мы сохраним обе палаты, но власть парламента сократится еще больше. Это такая типа постдемократия, если угодно, но сейчас это всеобщая тенденция, единственное, что работает; демократия как система умерла, она слишком медленная, слишком неповоротливая. Короче… – продолжал Брюно, помолчав, и впервые на его лице появились признаки легкой усталости, – я останусь в Берси, но власти у меня, конечно, станет больше, поскольку мне не придется отчитываться перед премьер-министром, только перед президентом; в экономике Сарфати разбирается на уровне средней школы. Сейчас главная проблема в том, что они хотят, чтобы я принял участие в кампании. Они хотят продать избирателям связку президент – вице-президент, что тоже вполне по-американски. По правде говоря, Сарфати почти весь обед льстил мне напропалую, словно извиняясь за то, что стал кандидатом вместо меня; он еще не чувствует себя полностью легитимным, это очевидно, и также очевидно, что президенту это на руку, так он сможет держать его под контролем. Но прежде всего им надо выдвинуть экономический план, это одна из их базовых идей; кстати, им особенно и не нужны выступления, у Сарфати самого хорошо язык подвешен, на телевидении он как рыба в воде, он справится, ему бояться некого; а вот что касается пресс-конференций и встреч с избирателями, они очень на меня рассчитывают; честно говоря, мне в лом. Ну, они сами пока не знают толком, чего хотят, мы бесконечно все это обсуждали, и завтра у меня назначена встреча с одной женщиной, она своего рода коуч…
– Солен Синьяль?
– Ты ее знаешь?
– Лично не знаю, нет, но она директор “Слияний”, одной из лучших политтехнологических фирм на рынке, и занимается Сарфати с самого начала.
– Ну, надо думать, она знает свое дело… Короче, вот так. На это уйдет максимум четыре-пять месяцев. Теперь займемся моим графиком, придется много чего отменить, у меня работы по горло. И никаких поездок до выборов, исключительно в рамках кампании. Из профессиональных встреч оставим только те, что уже назначены, о новых не договаривайся, разбросаем их между советниками. Давай прямо сейчас, если не возражаешь, пошли в мой офис. Кстати… – Он посмотрел на початый “Каприз богов” на журнальном столике. – Ты нашел что поесть, все нормально? Если тебе хочется чего-нибудь еще, можем заказать на вечер. Посмотрим заявление Сарфати?
– Нет, Сарфати обойдется, но что касается жратвы, я хотел поговорить с тобой, тебе совершенно необходимо вести здоровый образ жизни. С пиццами и сэндвичами пора завязывать. Ты должен есть зеленые овощи.
– Зеленые овощи? – Он повторил эти слова с изумлением, словно слышал их впервые.
– Да, зеленые овощи. А также рыбу и немного мяса. И притормози с сыром и всяческой колбасой. Паста и медленные углеводы, иначе ты сломаешься. Президентская кампания не подарок, ну, я никогда в них не участвовал, но так все говорят. Пообщайся с этой теткой, с Синьяль, я уверен, она скажет тебе то же самое.
И они пошли в кабинет Брюно. Путь по коридорам министерства занял у них не меньше десяти минут, но они никого не встретили. “Зеленые овощи…” – полушепотом повторил Брюно. Он выглядел ошеломленным.
5
Даты обоих туров президентских выборов стали известны пару дней спустя, по окончании заседания Совета министров, оставалось только утвердить их в Конституционном совете: их назначили на воскресенья 16 и 30 мая. То есть довольно поздно, на проведение парламентских выборов до летних отпусков времени останется в обрез, но конституции это не противоречит. Так что кампания будет довольно долгой. По мнению большинства комментаторов, это неожиданный тактический ход. Кандидат от Национального объединения – темная лошадка, известно лишь, что ему двадцать семь лет, он выпускник ВКП[31], муниципальный советник в Оранже и хорош собой; вот, в общем, и все. Естественно, Марин будет рядом, поддержит его на своих митингах, но все же ему очень недостает популярности. Партии президента следовало бы удушить его в зародыше, не дав ему времени освоиться на политическом поле, многие обозреватели, надо заметить, считали именно так. Единственное объяснение такому решению – пусть мелочное, не соответствующее высоте ставок, но другого не нашли, – что президент, не испытывая ни малейшего желания покидать свой пост, будет тянуть с выборами до предела. Брюно побрюзжал немного, ему не терпелось покончить с этим как можно скорее. Сарфати же, напротив, обрадовался, правда, он совершал сейчас трип мудрость-неспешность, Солен Синьяль нарыла ему где-то перуанскую шаманшу, и каждое утро, пр