Первое дело, которое он открыл, действительно выглядело абсолютной тайнописью, там было страниц десять, заполненных наклонным почерком отца, убористым и аккуратным, из разнообразных последовательностей типа “AyB3n6–1282” складывались сотни строк, в которых невозможно было вычленить ни повторы, ни закономерности, к тому же там отсутствовали какие бы то ни было комментарии. Он долго так просидел, но в его голове даже отдаленно не забрезжила догадка, и он закрыл папку. Открыв вторую папку, он вздрогнул, пораженный, и замер, не веря своим глазам. Перед ним было скопление пятиугольников, кругов и странных символов, которые в течение нескольких месяцев появлялись в сети перед запуском видео, объявляя об очередном теракте. Более того, он сразу узнал сообщение, второе по счету, то, что сопровождало ролик с обезглавливанием Брюно. Поль прекрасно помнил, что его выложили в сеть незадолго до того, как отец впал в кому. В том, что он следил за новостями, не было ничего удивительного, но его заинтересовала именно эта конкретная картинка, вот что в высшей степени странно.
Четыре
© Michel Houellebecq
© Иллюстрация из книги Stanislas de Guaita, Le Serpent de la Genèse: Le Temple de Satan, Paris, Librairie du Merveilleux, 1891
частная коллекция
1
Вторая картинка, довольно жуткая на вид, но при этом более классическая, очень напоминала традиционные изображения дьявола. Имя, выгравированное на постаменте, тоже что-то ему говорило, он смутно помнил, что Элифас Леви, оккультист девятнадцатого века, как ни странно, водил дружбу с социалисткой и активисткой Флорой Тристан, которая к тому же была бабушкой Гогена, ну и что из того? Что касается третьего листа, то в нем он вообще ничего не понял. Отец тем не менее угадал взаимосвязь между этими тремя документами, и в течение минут десяти Поль внимательно изучал их, положив в ряд, но ничего такого не заметил. Если эта взаимосвязь канула в отныне недоступные глубины его мозга, то ее не скоро удастся обнаружить; ему оставалось только проинформировать Мартена-Рено. Он оставил ему сообщение, сказав лишь, что нашел “нечто странное” в папках отца. Мартен-Рено перезвонил через десять минут, и Поль объяснил ему ситуацию.
– Хотите, я пошлю вам все документы по мейлу? – предложил он.
– Ни в коем случае. Вы же сейчас недалеко от Макона?
– В Бельвиле, если точнее.
– Я сам заеду за ними. Буду у вас, я думаю, в середине дня.
И он попрощался, оставив Поля в полном недоумении.
Мадлен, толкая перед собой Эдуара в кресле, вернулась в двенадцать с чем-то, как и предполагал Леру. Сесиль сообщила, что принесла говядину по-бургундски, рагу из баранины и всякие супы, их надо будет просто разогреть в микроволновке, и еще она приготовила несколько десертов. Сразу по приезде она поставила всю еду в холодильник в общем зале, где питаются пациенты, по крайней мере, те из них, кто обходится без зонда, а таких в отделении было человек десять. Поль поразился, увидев отца, он выглядел намного лучше, лицо казалось отдохнувшим, чуть ли не загорелым, ему даже почудилось, что у него и взгляд ожил. Расцеловав его в обе щеки, он наклонился и прошептал ему на ухо:
– Папа, когда ты поешь, нам надо будет поговорить, это касается твоей работы. Один твой бывший коллега собирается навестить тебя сегодня во второй половине дня.
Эдуар отчетливо моргнул, вполне вроде бы энергично, но, возможно, это все его фантазии. После обеда они уединились у него в комнате, и Поль достал папку.
– Ты помнишь эти документы? – Эдуар утвердительно моргнул.
– Ты их нашел у кого-то? – Отец не шелохнулся. – Значит, распечатал из интернета? – Никакой реакции. – Но у тебя создалось впечатление, ты интуитивно понял, что они как-то связаны между собой? – Он дважды быстро моргнул. – Как ты считаешь, ты сможешь объяснить эту интуитивную догадку своему коллеге, когда он зайдет к тебе? – У Поля возникло странное чувство, что отец колеблется, его веки слегка дрогнули, но в итоге он не подал никакого знака.
Мартен-Рено прибыл в три с чем-то на DS, он сидел сзади, за рулем был какой-то военный.
– Надо же, как вы быстро… – сказал Поль.
– Тут неподалеку находится авиабаза Амберьё-ан-Бюже, а в Виллакубле всегда найдутся свободные вертолеты.
– Нет, я удивляюсь, что вы приехали сами, сочтя, что это неотложное дело.
Он улыбнулся.
– Тут вы не так уж неправы, возможно, я злоупотребляю госфинансированием… Конечно, речь не идет о ЧП общенационального масштаба, но эта история уже всех порядком достала, и не только во Франции, между прочим. И потом, есть еще кое-что, гораздо более туманное, а именно мое ощущение, что это далеко не конец. Они издеваются над нами уже полгода, что хотят, то и творят; на мой взгляд, на этом они не остановятся.
Поль, хоть и знал гораздо меньше, придерживался того же мнения. Они сели у входа в клинику в тишине и покое. Внимательно выслушав его, Мартен-Рено недоверчиво покачал головой:
– Теперь сатанисты… Бедный Дутремон. Он, того и гляди, возьмет больничный, если так и дальше пойдет.
– Но пока ничего ужасного в этом нет, ну, я имею в виду, что это, конечно, очень странно, но никакой катастрофы не произошло.
– Как посмотреть. С точки зрения кибербезопасности это, вероятно, самая большая катастрофа с момента появления компьютеров. Никто не паникует только потому, что нет жертв.
Поль почувствовал, что Мартен-Рено чуть было не добавил “пока нет”, потому что ему тоже, и по-прежнему безо всякой на то причины, одновременно пришла в голову та же мысль. Некоторое время они обдумывали эту перспективу.
– Пойду зайду к Эдуару, хорошо? – спросил наконец Мартен-Рено.
– Будете его допрашивать? Ну, если так можно выразиться.
– Нет, я не буду его допрашивать, просто поздороваюсь. Я считаю, что вы отлично справились; вы задали ему единственные правильные вопросы. Полагаю, вы тоже могли бы работать в наших службах.
– Думаю, он был бы рад.
– Ну… – Мартен-Рено снова улыбнулся и встал с кресла. – Он понимает все, что ему говорят, но не может ответить? – Поль кивнул. – И моргает, чтобы сказать “да”, когда ему задают вопрос?
Поль снова кивнул. Мартен-Рено вышел в коридор.
Через два часа он сел в машину и отправился обратно на военную базу Амберьё.
– Это папин коллега, в смысле, бывший коллега? – спросила Сесиль. Поль подтвердил. – Именно так я их себе и представляла, – заметила она.
– Ну а что, бывают ведь и достоверные телесериалы… – подытожил Эрве.
Вечернее застолье было оживленным, от появления спецслужбиста все перевозбудились и говорили без умолку. Профессиональная жизнь отца была, наверное, захватывающей, подумал Поль, не то что тоскливая чиновничья рутина, как у него. Ну, он немного преувеличивал, его жизнь стала гораздо интереснее с тех пор, как Брюно вступил в политическую игру, но все же экономика – весьма заунывная дисциплина, а министерство – довольно-таки гнетущее место.
Орельену сообщили последние новости. У него с перевозчиками все прошло хорошо, сказал он в свою очередь, скульптуры упакованы, завтра будут на складе, и в начале следующей недели их выставят на продажу.
Вот они и воссоединились, подумал Поль, братья и сестра воссоединились – впервые за сколько лет? Они разошлись очень поздно, все немного навеселе, даже Орельен, судя по всему, начал выпивать, Поль впервые увидел, что он выпивает; однако через пару минут после того, как он лег, его охватило мучительное беспокойство, он вдруг почувствовал, что это воссоединение всего лишь иллюзия, что они собрались вместе в последний раз или почти в последний и скоро все вернется на круги своя, все вновь распадется, рассеется, и внезапно он понял, что ему ужасно нужна Прюданс, теплое тело Прюданс, настолько, что он встал и прямо в пижаме пошел по застекленному коридору, ведущему в главный дом. Дойдя до зимнего сада, он вдруг остановился, дыхание постепенно успокоилось. В свете полной луны ему прекрасно были видны холмы и виноградники. Нет, дурацкая идея, подумал он, пусть лучше она сама придет, ей самой надо проделать этот путь. С другой стороны, так ли уж он в этом уверен? В образе бога у виккан иногда просматривается что-то от грозного мужа, завоевателя; он не знал, как быть, правда не знал. Вот с Раксанэ он бы ни минуты не колебался, неожиданно мелькнула у него мысль; не говоря уже о той эфиопке. Они определенно что-то просрали, сказал он себе, они все коллективно где-то что-то просрали. Какой смысл переходить на 5G, если мы уже не в состоянии установить контакт друг с другом, совершить какие-то важнейшие действия, которые позволяют человеческому виду размножаться, позволяют быть счастливыми хоть иногда? К нему вернулась способность размышлять, его мысли приняли даже чуть ли не философский оборот, отметил он с отвращением. Разве что все это относится к области биологии или вообще ни к чему не относится, он уже собрался пойти к себе и лечь уже наконец, это было бы самое верное решение, все равно эти мысли будут неминуемо крутиться в голове вхолостую, он чувствовал себя банкой из-под пива, раздавленной ботинком британского хулигана-болельщика, или стейком, забытым в овощном отсеке дешевого холодильника, короче, он не очень хорошо себя чувствовал. А тут еще у него, как назло, опять разболелся зуб; или все это чистая психосоматика?
Как ни странно, несмотря на непреходящее смущение разума и пульсирующую боль в челюсти, он заснул почти сразу, стоило ему коснуться головой подушки. И точно так же он мгновенно проснулся, услышав скрип, хоть и совсем слабый, открывшейся двери. Она пришла еще раньше, чем накануне, и теперь, посреди ночи, ему показалось, что он проспал всего минут десять. На этот раз он не стал притворяться спящим, а сразу же повернулся и приблизил свои губы к ее губам, так, вероятно, поступил бы какой-нибудь бог, потому что она тут же отозвалась, и их языки снова сплелись. Однако, когда он положил ей руку на попу, то ощутил, как она напряглась, и немедленно остановился. Надо набраться терпения, твердил он себе, куда им спешить, на самом деле, никуда не спешить очень приятно и даже головокружительно, потому что, без всякого сомнения, они рано или поздно падут друг другу в объятия, вся их жизнь превращалась сейчас в замедленное, бесконечное, восхитительное падение. Ему понравилось уже само прикоснов