— Ну, ладно, — устало сказал Лёве. — Строиться. Посмотрим, какие у нас потери.
Каждый командир отделения пересчитал солдат и доложил о количестве убитых, раненых и пропавших без вести. После этого мотоциклиста связи отправили в штаб полка. Через пять минут противник снова пошел в атаку. Порта в это время смотрел в бинокль. Пуля разбила его, и он ошеломленно уставился на осколки. Если б не бинокль, Порту почти наверняка убило бы.
Противник наступал с двух сторон. Нам снова пришлось отходить. Я плелся позади отделения, неуверенно ступая под тяжестью пулемета. Иногда мне хотелось, чтобы не я был лучшим пулеметчиком в роте. Чтобы кто-то другой таскал эту чертову штуку под огнем противника. Ко мне покатилась граната. Я отбросил ее сильным пинком и с удовлетворением увидел, что она взорвалась у ног двух одетых в хаки солдат. Поделом этим гадам! Им не приходилось таскать на себе чертовски тяжелый МГ-42.
Я нагнал остальных, укрывшихся за высоким пригорком. Лейтенант Лёве снова орал на них за какое-то нарушение дисциплины. Грозился, наверно, в тысячный раз за неделю отдать всех под трибунал. Оказалось, что исчез Малыш. Убитым его никто не видел, и Лёве, зная Малыша, склонен был думать, что он не выполнил приказ отходить.
— Он недавно был здесь, — сказал, оправдываясь, Старик.
— Мне плевать, где он был недавно! Я хочу знать, где он сейчас! Есть у тебя хоть какой-то контроль над отделением, фельдфебель Байер?
— Над одними есть, — ответил Старик. Сурово посмотрел в сторону Порты. — Над другими — нет.
— Я твердо намерен отдать вас всех под трибунал!
Легионер равнодушно пожал плечами.
— Если вам это доставит удовольствие, — сказал он и отвернулся.
— Что ты сказал? — выкрикнул Лёве. — Как смеешь разговаривать подобным образом с офицером, ты… французская крыса!
Легионер высокомерно улыбнулся.
— Прошу прощения, — кротко произнес я.
Лёве резко повернулся ко мне.
— Ну? В чем теперь дело, Хассель?
— Я подумал, вам будет приятно узнать, что пулемет при мне.
— О, Господи!
Лейтенант в раздражении потряс кулаком над головой и быстро ушел. Оставшуюся часть ночи мы провели в относительном покое, нас не беспокоили ни противник, ни офицеры.
Малыш появился под утро. Он спускался по склону беззаботно, будто на утренней прогулке, неся под мышками две большие банки джема. Мы сели и, разинув рты, уставились на него. Еще издали он начал орать.
— Какого черта вы так быстро отошли? Нужно было б задержаться немного. Я там один похозяйничал. Нашел тридцать один золотой зуб! У одного сержанта их был целый ряд… Жаль, вы этого не видели!
— Поделим поровну? — спросил Порта, алчно глядя на два раздувшихся мешочка, свисавших с ремня Малыша.
— Пошел ты! — ответил Малыш, благоразумно застегивая куртку.
Едва мы успели позавтракать кофе и хлебом с джемом, поступила очередная серия приказов: второму отделению предстояло отправиться на разведку к лесу Сери, находившемуся на северо-западе. Штабу полка требовалось знать, занят он противником или нет.
Дождя на сей раз не было. Не прошло часа, как солнце поднялось высоко, и теперь я уже предпочел бы обычный для этих мест ливень. Лучше уж пусть одежда липнет к телу от дождя, чем от пота. Ставший с нами строгим Старик не разрешал даже пятиминутного привала, пока мы не дошли до цели.
Мы вошли в лес и осторожно продвигались по нему, держа оружие наготове. Внезапно в правой стороне послышался шум человеческой деятельности. Старик поднял руку. Мы прислушались, но не могли разобрать, что там происходит. Украдкой двинулись туда — и замерли в удивлении при виде того, что явилось нашим глазам. То была целая деревня построек из гофрированной жести посреди леса. Мы увидели шестерых солдат в американской форме, деловито работавших среди бочек с бензином и больших куч гранат. Неподалеку стояли четыре грузовика с прицепами, загруженных доверху ящиками с боеприпасами.
— Черт возьми! — сказал Порта. — Это оружейный склад!
Что будем делать? — прошептал я.
— Подождем, посмотрим, что будет дальше. Мы не знаем, сколько их там.
— Если их всего шесть, думаю, нужно немедля атаковать, — убежденно сказал Порта, вскинув к плечу автомат.
— Да пусть хоть шестьдесят шесть, — сказал Малыш с обычной кровожадностью.
— Кончай ты! — цыкнул Легионер и схватил за руку потянувшегося к револьверу Малыша.
Один из американцев пошел в нашу сторону. Он явно не видел нас и шел к деревьям с какой-то своей целью. Я почувствовал, как лежавший рядом со мной Легионер напрягся, готовясь к действию. Американец не успел даже вскрикнуть, когда Легионер с приобретенным в Иностранном легионе мастерством обхватил его одной рукой за шею, а другой — вонзил нож в спину.
Остальные пятеро усердно грузили бочки с бензином в один из прицепов. Старик повел подбородком в их сторону. Мы бесшумно двинулись по поляне, осторожно ступая — так, как учил Легионер. В последний миг один американец оглянулся. Остальные были захвачены врасплох. Мы бросились вперед, как пантеры, и прикончили их, видимо, еще до того, как они поняли, что происходит. Этому искусству мы поневоле научились в России.
Старик огляделся и указал пальцем на длинный, низкий сборный дом. Мы подкрались к нему и осторожно заглянули в окна. Внутри за двумя большими столами завтракали солдаты. Снаружи наверняка были часовые, патрулировавшие вход. Легионер и Малыш отправились в разные стороны разделаться с ними. Остальные решительно приготовили гранаты.
Серия взрывов. Сидевших за столами подбросило, и они упали лицами в миски. Мы увидели Малыша с Легионером, ворвавшихся в заднюю дверь, увидели испуганных людей, выбежавших из душевой, прикрываясь влажными полотенцами. Легионер скосил их из автомата, и мы по сигналу Старика влезли в окна.
— Не стрелять! Вокруг слишком много бочек с бензином.
— Эй, поглядите сюда! — крикнул Малыш. Он открыл еще одну дверь и обнаружил за ней чулан с провизией.
— Жратва! — заорал Порта и бросился к нему.
Старик попытался удержать его, но было поздно.
Малыш уже откупорил первую бутылку виски; Порта уже воткнул штык в первую банку ананасов.
— Не трогайте все это! — крикнул Старик.
— Имей совесть, — сказал Грегор. — Я с самого начала войны не видел такого изобилия.
Он поспешил к двум мятежникам и издал громкий радостный крик:
— Шампанское!
Право, это было уже слишком. Я ринулся вперед вместе с остальными и схватил бутылку. Вскоре весь пол был запружен пробками, бойко подскакивающими в море шампанского. Пока мы пили, Порта лихорадочно набивал большую кастрюлю всем, что попадалось под руку: тушенкой, фрикадельками, картошкой, помидорами, беконом, яйцами, маслом, сыром…
— Почему я не родился американцем? — вздохнул он, блаженно помешивая все это деревянной ложкой.
Старик громко возмутился, но Малыш, видимо, держался того же мнения, что и Порта. Он снял со спинки стула американский мундир и с треском швов натянул на себя. В затылок ему угодила пробка от шампанского.
— Ты убит, ты убит! — забубнил Хайде, спьяну вспомнив детство.
— Кончайте дурачиться, идите есть! — крикнул, перекрывая шум, Порта.
Это походило на чудесный вакхический сон. Только, как ни странно, было явью.
— Жаль, что с нами нет нашего испанца, — пробормотал я, думая о Барселоне и рассеянно выливая шампанское в ухо вместо рта.
— Предупреждаю, — серьезным тоном заговорил Старик, — я снимаю с себя всякую ответственность за этот разгул. Вы открыто воспротивились мне с оружием в руках. — Рыгнул и постарался сделать вид, что этого не было. — Предупреждаю, — повтори он, — я записал все это в блокноте.
— Велика важность, — сказал Порта. Схватил блокнот и бросил в кастрюлю. — Выпей еще шампанского, оно развеет дурные мысли.
Малыш довольно улыбался всем. Лицо его сияло жиром и доброжелательностью.
— Адольф никому не устраивал такого пиршества, — сказал он. — Напишу мистеру Эйзенхауэру, попрошусь в его шайку.
Кутеж продолжался. Старик волей-неволей присоединился к нам. Хайде нашел бочонок коньяка, и мы преспокойно выпили все, что в нем было. Потом у нас начались игры. Нелепые детские игры, сопровождаемые истеричным смехом и грубыми шутками. Я влез на дерево, делая вид — и наверняка думая, — что я обезьяна. Единственными орехами, какие мог найти, были гранаты, и я бросал их вниз одну за другой. Чудом никто не был убит. Порта с Малышом подожгли бочку с бензином и принялись прыгать через пламя, пока Малыш не шлепнулся на задницу и едва не сгорел. Мы бросились к нему с огнетушителем и обильно поливали пеной, пока он не стал походить на громадного снежного человека. Легионер в одиночестве с серьезным видом смешивал всевозможные напитки — ром, коньяк, виски, водку и мятный ликер; Грегор бегал, лая по-собачьи и кусаясь.
Неожиданно от деревьев послышался хорошо знакомый голос. Возмущенный до крайней степени.
— На сей раз вы точно хватили через край. Где фельдфебель Байер?
Мы прекратили веселье и замерли, разинув рты. Лейтенант Лёве появился среди нас, словно черная туча, за ним следовала в возбуждении вся рота.
— Где он? — зловеще повторил лейтенант.
После долгих поисков мы нашли Старика. Он лежал на спине И громко храпел, сжимая в обеих руках по гранате.
— Он пытался нас остановить, — заговорил я со смутным, пьяным чувством преданности к Старику. — Мы воспротивились ему — открыто воспротивились — с оружием в руках.
— Он записал все это в блокнот, — добавил Хайде.
— Его блокнот в кастрюле!
Грегор неудержимо засмеялся и снова залаял. Лейтенант Лёве зарычал. Просто открыл рот и зарычал. Слова были не нужны.
— Шшш! — прошипел Старик, наконец открывая глаза. — Привлечете сюда противника.
— Выпейте особый напиток Иностранного легиона, — предложил Малыш.
Он протянул стакан с бог весть какой смесью напитков. Лейтенант неблагодарно выбил его, и жидкость выплеснулась ему на мундир.