— Ах, вот оно что…
— Тебе безразлично, с кем делать деньги. Ты и Березина присмотрел, чтобы избавиться от меня без особого для себя ущерба…
— Я не собираюсь от тебя избавляться! — воскликнул Андрей, всплеснув руками. — Ты стал мнительным, Марьян, как старуха!
— Нет, просто чувствую, что тебе больше неинтересно работать в паре со мной, — постарался улыбнуться Марьян. — Досадно.
Это Марьян мягко сказал. Ему было не только досадно, ему стало вдруг очень больно от одной мысли, что Вербин некоторое время упорно искал ему замену и теперь нашел ее…
— Значит ты не хочешь работать со мной? — уточнил Вербин.
— С тобой хочу. В тройке с Березиным — никогда, — твердо ответил Марьян и отошел еще на шаг. — Бери себе Родиона Березина. Я тебя больше знать не хочу…
Вербин стоял, держа руки на талии и покачиваясь с пятки на носок. Наверное, он оценивал, насколько серьезно говорит Марьян.
— А ты забыл, кто тебя расшевелил, кто тебя в Питер послал? Если бы не я, Марьяшенька, ты бы до сих пор выяснял, с кем якшается жена водопроводчика, и что думала баба Фрося о своем зяте, когда он ее корову пропил!..
— укоризненно покивал Андрей. — Обо всем ты забыл, Марьяшенька. Нехорошо.
— Думаю, что твое участие в моей судьбе я уже отработал, — отрезал
Марьян.
— Собрался своим путем шагать? — Вербин уже был, как сжатая пружина.
— Ладно… Давай, попробуй, потешь свою гордыню! Гений задрипаный…
— Ах, так?! — оборвал его Марьян, холодея. — А вот об этом ты пожалеешь…
Он поспешно вышел на улицу. Ему хотелось немедленно домой, собраться с мыслями, понять, что же случилось.
Рядом с входной дверью суетился мальчишка Вербина, гонял по асфальту мятую жестяную банку из-под пива.
— Привет! — весело крикнул он, запуская банку Марьяну в ноги. Пасуй!
Марьян наподдал банку ногой, и она отлетела на проезжую часть.
— Мазила! — с досадой вздохнул Шурка.
Еще было не слишком поздно, и по набережной туда-сюда сновали машины. Добывать банку назад было опасно, и даже припадочный полоумный мальчишка это осознавал.
— Там сегодня заморочки разные, да? — Шурка кивнул на дверь Гильдии.
— Вроде того, — согласился Марьян.
— Слушай, можно я тогда сегодня у тебя заночую? — с надеждой спросил Шурка. — А то папа, наверное, сердит…
Несколько минут назад Марьян категорически отказался бы, зная, что
Андрей против. Но теперь… Теперь в его голове немедленно зашевелилась мысль о том, как можно было бы воспользоваться этим маленьким полудурком.
— Конечно, пойдем, если хочешь, — равнодушно разрешил Марьян.
Шурка с готовностью пошел рядом. Он неразборчиво болтал, смеялся, рассказывал что-то, но Марьян не слушал паренька. Он гадал, что же произошло. Ему не хотелось верить в разрыв с другом, ведь Марьяну казалось, что отношения с Андреем ничем не напоминают циничное «взаимовыгодное сотрудничество»… Но увы. Похоже, что убогий кудесник был не только уродом, но и бесконечно наивным субъектом… Умный и хитрый Вербин просто попользовался диким провинциальным пареньком и решил, что может безнаказанно выбросить его в мусорную корзину.
Марьяну стало горько.
История была не нова: один человек любил другого, а его предали.
Предательство должно быть наказуемо.
Не каждому суждено отомстить за свою боль. Но вольный пакостник мог себе это позволить.
Глава 16. Прославленный потрошитель
— Где тебя носит?! — зашипел Егор, забравшись в машину Осташова. — Я уже замерз, как собака…
Старенький «опель» Влада объехал уже успевший пристроиться впереди запорожец и свернул в глухой проулочек.
Долгое ожидание в условленном месте сделало свое черное дело. Ночью грянули нешуточные заморозки. Замерзла вода в лужах, обледенели некрашенные скамьи на бульваре… Егор чувствовал, что на нем живого места не осталось. Он едва сдерживался, чтобы не лязать зубами.
— Договорились же в десять. А сейчас уже полдвенадцатого… — рявкнул Егор и, наклонившись к приборной доске, включил обогрев на максимум. — Я чуть дуба не дал…
— Я попал в пробку, и не в одну… — хмуро пояснил Осташов.
— Да ну тебя! Выкладывай, был в больнице?
— Да был, был… — закивал Влад. — Не дергайся, там все без изменений.
— Ну и ладно, — с облегчением вздохнул Егор. — Без изменений — это все же лучше, чем осложнение. Все прочее — ерунда…
— А то, что тебя уже готовы сцапать за задницу, это тоже ерунда? — усмехнулся Влад.
— Я и пальцем не прикасался к Кошарскому, — устало отмахнулся Егор.
— Хорошо тебя зная, я готов в это поверить. Но на мою веру всем наплевать. Ты ведь был там?
— Был. Беседовал с председателем о высших материях, — угрюмо буркнул
Егор. — Когда я ушел первый раз, он был в полном порядке. Я вернулся, и он умер прямо при мне. Ну я и ушел во второй раз, решив не прощаться с охранником. Это все.
— А кто может подтвердить то, что не ты нанес популярной личности семь смертельных ударов острым предметом? — холодно осведомился Осташов.
— Сколько?!! — поразился Егор. — Семь?
— Злачные питерские радиостанции называют разные цифры, причем удары острым предметом у них уже превратились в огнестрельные раны. Но мой однокашник-полицай утверждает, что Кошарского истыкали лезвием в собственном кресле, грубо и примитивно, как в подворотне…
— Какой еще полицай? — насторожился Егор.
Осташов отмахнулся:
— У меня друг в налоговой полиции служит.
— А он тут при чем?
— Пока ни при чем, — строго сказал Влад. — Но у него, в свою очередь, множество знакомых в разнообразных компетентных органах. Так что информацию о количестве ран можно считать достоверной. Кошарского убили, как говорится, с особой жестокостью…
— Господи… — поежился Егор. — Когда же они успели? Я отсутствовал самое большее три минуты… И Кошарского я не убивал!
— Скорее всего, — кивнул Осташов. — Но вот ведь незадача: подтвердить-то это некому…
— Некому.
— Ну то-то, — с досадой вздохнул Влад. — Так что ты особо не петушись.
— Надеюсь, ты не продал меня своему однокашнику из полиции? усмехнулся Егор.
— Зачем ты ему сдался? — не понял Осташов.
— Может, он желает оказать дружественное содействие тому самому множеству компетентных органов?
— Да ты что? — рассмеялся Влад. — Все эти милиции, полиции, инспекции и прочие структуры одной рукой пишут планы совместной работы, а другую тем временем прячут за спиной и складывают три пальца в комбинацию…
— Это радует, — проворчал Егор.
— Нечему радоваться, — грустно возразил Осташов. — Если кто захочет, то найдет тебя и без посторонней помощи. Нет ничего проще в нашей стране, чем прижучить добропорядочного обывателя. Я, конечно, сделаю для тебя все, что смогу, но в моем положении… Сам понимаешь, если я работаю на вас, я уже попал в эту историю, а значит, я уже себе не хозяин… Отбрехаться-то я завсегда отбрехаюсь, а вот руки и ноги у меня будут некоторое время связаны…
— Понимаю, не дурак.
— И по улице разгуливать тебе не стоит. Физиономия твоя куда более узнаваема, чем тебе кажется. Убит один из популярнейших людей не только города и страны, но и всего ближнего зарубежья, и тому, кто при этом почти присутствовал, не стоит делать глупости. Так что тебе лучше напроситься на ночлег к твоей глазастой девочке, — заметил Осташов. — Она тебя обожает и лишних вопросов задавать не будет. По всему видать, от странных игр взрослых дядек твой цветочек далек.
В последнем Егор был уже не очень-то и уверен. Но о его сомнениях Осташову было знать ни к чему.
— Я не знаю ее адреса, — печально отозвался Егор.
— Да ну? Не беда, разыщем… Как ее фамилия?
— Тоже не знаю.
— Не врешь? — с сомнением переспросил Влад. — За столько недель ты не поинтересовался этим?
— Да на кой мне нужна ее фамилия? Я не собирался вести ее под венец.
— Но хоть что-то ты знаешь?… — вздохнул Осташов.
— Ее зовут Юлька и ей чуть больше двадцати лет.
— Молоток… — скривился Осташов. — Просто море информации… Как же так? У вас вроде бы такая нежная любовь…
— Пошел ты со своими шуточками! — огрызнулся Егор. — Юлька говорила, что снимает комнату. Но она никогда не позволяла провожать ее, не говорила ни слова о том, где эта ее комната. Просто убегала от меня в метро, и все… Для нее это было непременное условие, часть нашей игры, одна из ее тайн. А мне было все равно…
— М-да, — крякнул Влад. — Сразу видно, Страж, ты по женской части не профи. Все женские тайны надо колоть побыстрее, а на сладкое придерживать одну, самую безобидную. Фамилия и адрес не входят в категорию безобидных.
— Слушай, профи, заткнись! — не выдержал Егор. Особых возражений упреки Осташова у него не вызывали. Взбесило Егора слово «категория». Не далее как вчера разговор о категориях кончился плохо.
— Да я-то могу заткнуться, Страж. Ты от этого не перестанешь плавать по уши в дерьме… — лениво проворчал Осташов.
— В конце концов, почему обязательно к Юльке? Найду, куда приткнуться.
— И то. У моего друга в Гатчине есть милая развалюха. Покой, всяческие красоты и относительная безопасность тебе на некоторое время гарантированы. Я съезжу к нему за ключами и точным адресом, и отвезу тебя…
— Нет, это мне не подходит! — решительно возразил Егор. — Я не могу уехать из города и бросить Родьку в больнице. Пока он в этом самом терминальном состоянии…
— Не дури. От того, что ты сядешь рядом с ним и будешь нежно держать его за руку, ничего не изменится… В конце концов, я продолжаю исполнять свою работу. Если возникнет проблема, я уполномочен управлять делами Родиона, а у бухгалтера есть право подписи на финансовых документах… Осташов пожал плечами и ревниво уточнил: — Или ты мне не доверяешь?
— Доверяю. Но я не должен оставлять Родиона.
— Или ты в состоянии стресса не можешь понять что к чему, или ты знаешь что-то такое, чего я не знаю… — Осташов мельком покосился на Егора и добавил с нажимом. — В ваши личные дела мне лезть вроде не с руки, но если дело касается безопасности телекинетика Березина, то я хотел бы знать все. Ты ничего не хочешь мне сказать, Егорка?