вухдневный пикничок с рыбалкой.
А ведь еще два месяца назад, в первый день после их приезда в Париж, он даже не подозревал, что Лариса умеет так прекрасно готовить. Дней десять, предваряющий их вылет во Францию, они провели в непрекращающейся беготне оформления виз, покупки билетов и в прочих организационных проблемах. В результате питались чуть ли не на ходу, в первых попавшихся заведениях, из которых доносился более или менее приятный запах пищи.
Как следует они поели только в компании с Гоянюком. Ошарашенный в первые часы их знакомства известием о том, что Лара – миллионерша, Броди так и не сообразил, как так получилось, что она в первый же вечер, а вернее, уже почти под утро, осталась спать у него дома. Весь следующий день они предавались прелестям любовных утех. Не поднимали телефонную трубку, не реагировали на звонки и стуки в калитку и даже в дверь. Но когда под вечер под окном раздались угрожающие выкрики Дмитрия Гоянюка, что он сейчас залезет к ним в окно, и последовавшие за этим скрип и грохот обломавшейся водосточной трубы, они решили сдаться.
– Пойдем, подберем Чайника, – смирившимся голосом сказал Александр, выглядывая из окна, – пока он не нашел лестницу за сараем!
И только в этот момент они сообразили, что их терзает жуткий голод. Ужинали опять в ресторане, правда, уже в другом. Спали опять вдвоем, но уже в каком-то отеле. А под утро единодушно решили больше не предаваться излишней праздности и чревоугодию. Лариса, в подробностях ознакомленная со всеми планами Александра, вполне резонно предложила провести медовый месяц во Франции, совместив его с организацией предстоящей археологической экспедиции, веско аргументируя это близостью материальных средств, помощью живущего там отца и более простой процедурой получения различных разрешений от государства.
Встречавший их в аэропорту Орли Ярослав Ершко был так рад прилету дочери, что совершенно прослушал сам момент представления будущего зятя:
– Папа! Это Александр Константинович Броди, известный всему миру археолог. На его трудах я изучала институтскую программу, а совсем недавно мы познакомились.
Тут отец в приливе нежности схватил свою дочурку на руки и попытался подбросить, как ребенка, в связи с чем ее последние слова не достигли его сознания:
– И мы скоро собираемся пожениться!
– Как здорово, что ты уже здесь! Вперед, за мной! Извините, как вас по отчеству? Александр Константинович? Прекрасно! Машина ждет! – И первым, схватив часть сумок, заторопился к выходу. На ходу что-то расспрашивая и тут же, не дожидаясь ответа, пытаясь рассказать о чем-то сам, он усадил их в машину и очень скоро остановился возле первого попавшегося супермаркета.
– Дочурка, умоляю! Накорми меня сегодня чем-нибудь вкусненьким!
– Постараюсь! А ты так соскучился по моей стряпне?
– Безумно! Ты даже не представляешь, как долго я об этом мечтал!
Вот тут-то Александр, впервые услыхавший, что Лариса прекрасно готовит, искренне удивился:
– А я и не знал!
На что Лара поучающе заметила, обращаясь к отцу:
– Вот видишь, папа, каковы современные мужчины?! Собирается жениться и даже не поинтересовался: умеет ли его будущая супруга готовить!
Ее отец при этих словах как-то весь сник, потух, как перегоревшая лампочка. Долго смотрел сквозь Броди куда-то вдаль, а потом, схватившись за голову, промямлил:
– А я нашел тебе такие прекрасные кандидатуры! – и, уже выходя из машины, рассеянно добавил: – Вы меня подождете? Я только на минутку, куплю свежего мяса.
– А что, здесь бывает несвежее? – крикнула Лариса вслед удаляющемуся папуле.
– Он так на меня смотрел… Наверно, убьет! – высказался Броди, поеживаясь на заднем сиденье.
– За что? За то, что ты меня любишь? – Она даже всплеснула руками. – Мой папка не такой, и ты зря о нем так плохо думаешь. Сам увидишь, когда вернется из магазина, то уже снова будет радостным и приветливым.
Но даже любимые дочери иногда ошибаются. Ее отец вернулся в машину жутко разгневанный, со злостью швырнул сумку на заднее сиденье рядом с Броди и весь оставшийся до дома путь проделал молча. Лишь яростно вздувались желваки на его скулах да свирепо сверкали глаза в зеркальце заднего вида, когда Лариса пыталась несколько раз затеять непринужденную болтовню. Александр со вздохом приготовился к самому худшему, уже не надеясь на нормальные отношения с предполагаемым тестем.
Но уже часов через пять они не чаяли души друг в друге. Объедаясь роскошно приготовленными зразами с грибами в сметанном соусе и сваренными на пару гамбовцами, они напоминали старых друзей-товарищей, встретившихся после долгой разлуки. Похрустывая соленым огурчиком из банки, что Лариса с Александром захватили с Украины, Ярослав Карпович с сожалением констатировал:
– Чудо! Здесь такие не отыщешь! И не получаются! Даже у наших людей, по нашим рецептам.
– Может, климат для огурцов не тот? – спросил Броди, в надцатый раз разливая водку по рюмкам.
– Да кто его знает? Просто бывают такие блюда, которых вкуснее, чем на родине, не найдешь нигде.
– А мне вот не повезло! – Александр с намеком посмотрел на Ларису. – Таких прекрасных зраз мне на родине попробовать не довелось.
– Смею заверить, – похвасталась девушка, – ты еще очень много чего не пробовал.
В последующие дни, когда появлялась малейшая возможность, она старалась, готовила для них действительно изумительные блюда, так что Броди приходил в восторг от одних только запахов. И даже стал жаловаться на наметившуюся полноту и просыпающуюся лень.
– Теперь меня весь день волнуют только два вопроса, – рассказывал он за воскресным столом нескольким приятелям, посетившим их с визитом. – Что будет вкусненького на обед и что новенького я попробую на ужин? А если такое же питание будет в пустыне? Я ж совершенно не смогу работать!
На что Лариса, чье участие в экспедиции было оговорено давно и окончательно, со смехом отвечала:
– В полевых условиях ты быстро станешь стройным как кипарис. И не забывай: я еду с тобой как археолог, а не как повар. Ну разве что могу помочь на кухне или поруководить от безделья, да и то в случае крайней необходимости.
Сейчас не было этой крайней необходимости, но при устройстве лагеря все мужчины были заняты явно не женской работой, в том числе и один из практикантов, в обязанности которого входило приготовление пищи. И Лариса, хозяйничая на кухне, совершенно не чувствовала себя обиженной выполнением чужих функций. Неожиданно в голову Александру Константиновичу пришла мысль, от которой ему стало даже страшно: «А если бы она не пришла ко мне на массаж?! Ведь я никогда бы не стал счастливым! И не знаю, когда бы я сюда добрался».
Глава 16Город
Абелия была неимоверно зла. Такой злой она себя еще не помнила. К этому примешивалась еще и жуткая непроходящая досада, вызываемая воспоминаниями о вчерашнем дне. С самого утра она только и сдерживалась, чтобы кому-нибудь не нахамить и не вспылить при малейших расхождениях в высказываниях с ее мнением. Даже директор школы, когда она с ним прощалась, заметил ее взвинченное состояние и попытался успокоить:
– Вижу, Абелия, как вам тяжело с нами расставаться, но что поделаешь? Экспедиция пролетит незаметно, и после ее окончания мы будем ждать вас с распростертыми объятиями.
Она невесело улыбнулась, представив, какой у нее угрюмый и сердитый вид, и стала объяснять. Тем более что очень уважала этого прекрасного, влюбленного в свою профессию человека.
– Да нет, о подобном путешествии я мечтала давно и несказанно рада представившейся возможности поработать на местах моих первых экспедиций и моих научных изысканий, но… – Она немного запнулась, а потом нехотя добавила: – Уж больно мой руководитель мне не по душе!
– И давно с ним знакомы?
– Второй день…
– Ну, это совсем не смешно! – Директор даже прокашлялся, добавляя себе серьезности. – За такое короткое время невозможно узнать человека во всей его красе. А если и со временем не воспылаете к нему особым расположением, то и в этом можно найти нечто полезное: все ваше внимание будет сосредоточено только на работе. Разве это не здорово?
– Но ведь творческие успехи тоже напрямую зависят от доброжелательности людей, тебя окружающих! – попыталась возразить Абелия.
– Не всегда! Иногда полезнее не отвлекаться на личные отношения. И напоследок хочу вам посоветовать от всей души: никогда не спешите записать человека в плохие, всегда можно попробовать найти к нему подход, подобрать особые, так сказать, ключики.
– Вам легко говорить, – вздохнула Абелия, – у вас талант педагога! А мне учительская деятельность дается с огромным трудом.
– Вы историк! Этим сказано все! Используйте в полном объеме все ваши знания, и вы с их помощью любого неприятеля сделаете своим сторонником!
Эти последние напутственные слова долго еще звучали в ушах Абелии. И через несколько часов сделали свое дело – злость прошла. А вместо нее какими-то волнами будоражащего возбуждения стало подниматься настроение. Мыслями она уже перенеслась туда, куда попадет очень скоро. «Какая там сейчас погода? – думала Абелия. – Должна быть прекрасная и спокойная. Сезон бурь начнется месяца через полтора, не раньше. Так что церемонию бракосочетания непогода не испортит. А сама свадьба! Такое событие! Побывать на подобном мероприятии я мечтала всю свою жизнь! В Хардии! С принцессой Египта! Зачем же злиться? Надо быть на седьмом небе от счастья! Ради этого я готова десятку таких, как этот Юниус, руки целовать в знак благодарности. Хотя при чем здесь он? Вся заслуга в перемене моей жизни принадлежит исключительно Тасону! Действительно, какой чудесный человек! Решено: буду собирать любые статуэтки любых животных: привезу ему для коллекции. Отец говорил, что Тасон радуется как ребенок каждому новому экспонату. Мне нетрудно, а ему будет приятно. Ну а Юниус… – Абелия презрительно фыркнула, чем несказанно озадачила сидящего напротив нее мужчину. Они уже подъезжали в экспресс-вагоне к Малой стене, и мужчина как раз намеревался о чем-то спросить. – А Юниус… Каким бы тупоумным и неприятным он ни был, ему все-таки придется со мной считаться: ведь это я ему нужна! Я ведь к нему не напрашивалась! Конечно, если возникнет необходимость, я согласна просить у него прощения… ха-ха… даже со слезами… Но ему об этом знать совершенно не обязательно! Мне главное – попасть в Хардию, а уж там-то я докажу свою незаменимость и быстренько поставлю на положенное место этого выскочку! Там он у меня попляшет! – Она решительно встала и, выйдя из вагона, легко и грациозно пошла между снующими во все стороны, спешащими куда-то или просто гуляющими людьми. – У меня ведь прекрасная выдержка, и, когда я захочу, любого могу ввести в заблуждение насчет моих действительных планов и мыслей!»