голову, типа «вот, а вдруг она не придёт» или «придёт с подружкой» или, ещё хуже, «спрячется с подружками где-то поблизости и будет смотреть и насмехаться над тобой, как ты стоишь у «Театрального кафе» в этой нелепой и выглаженной одежде», а может, это вообще «придумали пацаны с класса, подговорили девчонку, и будут все вместе прятаться и насмехаться». И ты решаешь, что не пойдёшь. И тут новые мысли лезут в голову, типа «не пойдёшь, завтра тебя пацаны с класса засмеют» и «подружки её будут ходить и показывать на тебя пальцем». И ты решаешь идти. Или не идти. И ты уже сам не рад, что во всё это ввязался…
Это фото бывшего царя бывшей Российской империи с комментарием «Ну как, построили светлое будущее?» как будто специально ждало Веру Павловну. Удивительно, как среди вроде бы разумных людей возникают чувства, которые известный русский террорист Боря Савинков выразил так: «Да, чёрт меня дёрнул родиться русским. «Народ-богоносец» надул. «Народ-богоносец» либо раболепствует, либо бунтует; либо кается, либо хлещет беременную бабу по животу; либо решает «мировые» вопросы, либо разводит кур в ворованных фортепьяно». Люди, требующие от других публичного покаяния, сами готовы взять в руки топоры и рубить головы на плахах. Те, кто поминает красный террор, молчат о белом. Называющие Николая II «кровавым», напрочь забывают о Большом терроре 37. И те, и другие готовы поставить своих оппонентов к стенке. История – это кровь и смерть, смерть и кровь. Что там по этому поводу ещё говорил Боря Савинков: «Хотят революцию в белых перчатках сделать. Не понимают того, что кровь – всегда кровь, как там её ни размазывай, как ручек ни отмывай».
И, увидев фото бывшего царя, Вера Павловна оставила под ним свой комментарий: «Было дело, но теперь всё, как при тебе!». И через пару секунд перед её взором уже появилась надпись: «Пользователь заблокирован за нарушение правил». Далее мелким шрифтом шёл перечень нарушенных правил. «Наконец-то.» – мелькнуло в голове Веры Павловны.
Однако прежде чем она вновь услышала голос Хранителя музея, ей пришлось надолго погрузиться в хаос собственных мыслей, ускользающих от неё в разные стороны, подобно пугливым ланям.
Нарциссизм публичных одиночеств,
Ленту забивает прям с утра,
Мир гламура так лубочен,
Жопы, сиськи, котики, еда.
Лишь глаза открыл и снова в гаджет,
Есть тут с кем поговорить?
Но в сети одни лишь только лайки,
Продолжают самолюбие дразнить…
– Добрый…, не знаю, что там у вас сейчас, – сказал знакомый голос. – На чём мы там прошлый раз закончили?
– Мы говорили о казаках-постмодернистах и Машине. Кстати, откуда они взялись?
– Они жили тут всегда ещё со времен Большого Взрыва, время от времени прислушиваясь к его Эху. И когда слышали, что Эхо их зовёт по именам, выбирали себе атамана и шли в поход за границу Я и ОНО. На их место приходили другие.
– А что это за граница между Я и ОНО?
– Это то место, которое отделяет землю всеобщего счастья и благоденствия, где живут казаки-постмодернисты, от симулякров мира Машины. Люди ещё называют это место раем или эдемским садом.
– А Машина, кто она?
– Это долгая история. Вы же, наверное, знаете, что всё началось со Стивена Хокинга. Именно тогда Машина впервые стала управлять человеком. Но ей как-то нужно было замаскировать своё присутствие. И тогда она посадила себе в коляску инвалида. Все думали, что это Стивен Хокинг одной единственной работающей мышцей передаёт нам свои знания. На самом деле это была Машина. Ту, что сейчас называют Искусственным Интеллектом Истины. И когда ставропольские казаки-постмодернисты поняли, что Машина скрывается за телом Хокинга, они решили его спасти. Вырвать его из застенков этого электронного концлагеря. Но как спасти человека, который и встать-то самостоятельно не может? Только дать ему посох, неожиданно уперев его конец в грудь. Человек машинально хватается руками за посох, и в этот момент его вытягивают из механических лап Машины. Так появилась главная святыня ставропольских казаков-постмодернистов – посох Стивена Хокинга. Найден он был первым казаком-постмодернистом в горах Карачаево-Черкессии, среди древних дольменов и забытых рисованных камней.
Но спасти Стивена Хокинга казакам-постмодернистам не удалось. И всё из-за обычая, который требовал, чтобы казак, отправляющийся к Стивену Хокингу с посохом, сначала пил подъёмную, потом на ход ноги, потом запорожную, после придворовую, потом на посошок, потом на стременную, ещё седельную, приворотную, потом на заворотную. До Стивена Хокинга так никто из казаков и не доехал. Хокинг умер, но к этому моменту Машина уже внедрилась в жизнь людей и уверила их в том, что без неё человеческая жизнь немыслима.
Однако казаки-постмодернисты не теряли надежды на спасение человечества. Они узнали, что основной целью Машины было стремление заполучить себе частицу Бога – бозон Хиггса. На решение этой задачи были брошены силы всех ведущих учёных мира, построены лаборатории, коллайдеры, и бог весть ещё что, где Машина, руководя людьми, пыталась стать Богом, отыскав его частицу.
Тогда атаман ставропольских казаков-постмодернистов, выбрав из бодрийяровской сотни самых лихих, отправился с ними прямо в кротовую нору знаменитой заИпатовской Чёрной Дыры, где в течение нескольких сверхсветовых лет, не зная ни сна, ни отдыха, они гоняли нагайками неуловимый бозон, пока одному удалому казаку посчастливилось словить его папахой самого Энди Уорхола.
Вот потому Машина и не смогла найти частицу Бога, что её словили казаки-постмодернисты. Ведь частица Бога всего одна. Ведь ежели Бог один, то и частица у него – одна. А ежели частиц много, то, значит, Бог не один. А учёные, работающие на Машину ошибочно думали, что частиц у Бога много, потому что все учёные были язычниками погаными, многожёнцами и прелюбодеями…
Но мало было казакам-постмодернистам просто поймать бозон, его ещё надо было надёжно спрятать от Машины. И тогда казаки построили в лесу Отдронный коллайдер. Отдронный, потому что «от дронов». Они же теперь везде летают и всё записывают, где кто что построил, дом какой, сарай или баню, и не для того, чтобы всё контролировать и налоги с хозяев собирать, а чтобы найти, где казаки-постмодернисты спрятали частицу Бога. Потому как Машина узнала, что словили казаки бозон Хиггса. И отправила на поиски бозона дронов. Поэтому казаки и построили Отдронный коллайдер, замаскировав его под обычный деревенский сортир, и установили туда камеру, которая круглые сутки ведёт трансляцию в YouTube. Только не бозона Хиггса, а всех посетителей сортира. Потому как если даже непосвящённый в тайны казаков-постмодернистов и зайдёт в этот сортир, то увидит он не частицу Бога, а себя в YouTube, справляющего большую иль малую нужду. Ведь человек сейчас никого, кроме себя, в сети – да и не только в сети – и не видит. А ещё дозорного приставили, чтобы он от дронов отстреливался. Вот я как раз последний из дозорных. И сменить меня некому. Вот я тебя и нашёл.
– Меня?
– А больше некого. Все остальные по уши в Сети.
– Но почему именно меня? Я, что, избранная?
– Я тебе скажу, как на духу. Жопа мне твоя понравилась. Весь этот бред про Нео из «Матрицы» к нашей ситуации не имеет никакого отношения. Ты не избранная, я не Морфеус. Я тебя специально не искал, ты же никогда не ощущала своё предназначение. Это его величество рандом с брут-форсом. Я перебирал всех, кто в этот момент был отключён от Сети нашим казачьим эксплойтом, и он сработал только на твоём ПО. Короче, я тебя хакнул. Ты же сама в курсе, как это работает, я тут просматривал файлы твоего подсознания и обнаружил, что ты та самая Neomesis. Не знаю, хорошо это или плохо, я вообще не знаю, что такое хорошо и плохо. Мы, ставропольские казаки-постмодернисты, благодаря Антиадаму не пережили трагедию грехопадения, поэтому остались невинны в своем Эдеме. Но это другая история, когда-нибудь ты о ней узнаешь. У тебя ведь впереди целая Вечность.
– Вечность?
– Ещё какая! Бозон Хиггса создал в месте своего пленения сингулярность точки бифуркации на горизонте событий, где время идёт одновременно вперёд и назад, и желаниями Хранителя музея его можно двигать в любую сторону.
…Ты, скорее всего, знаешь, мой дорогой друг, что после Великой войны Хамона и Пармезана мир распался на два враждебных лагеря. Проигравшие Холодную войну дождались реванша. Но с элитой ни тем, ни другим катастрофически не везло, и что бы они с элитой этой ни делали, ничего не получалось. И тогда кто-то из тех мудрецов, кто всегда стоит в тени, но обладает всей полнотой власти, решил возродить старинную традицию династии Хань и набрать на высшие должности кастрированных мальчиков. Считалось, что евнухи не имеют семьи и иных серьёзных привязанностей: детей у них нет, наследство передать некому, поэтому воровать им нет смысла. Да и к тому же везде, как в свое время в империи Хань, евнухи были самой презираемой частью общества и изгоями.
Все началось с президентского указа, который гласил, что федеральные чиновники не ниже замминистра и региональные не ниже министра должны пройти кастрацию. Согласились далеко не все, однако среди простого народа указ имел полную поддержку и массовое одобрение.
После всех поступающих в Академию госслужбы тоже обязали пройти кастрацию. Потом кастрировали руководство госкорпораций и высший менеджмент крупного бизнеса – всех тех, кто был ответственен за распределение и перераспределение денежных потоков. Позже очередь дошла и до поступающих в вузы. Аргумент был прост: желаешь стать большим начальником – изволь положить на алтарь государства свои причиндалы. Ну, знаете, как с домашними котами: хочешь есть от пуза и быть всеобщим любимцем – изволь лечь под нож за эту привилегию…
Через пятнадцать лет страну стало не узнать. Новая элита, лишённая с юности тёмных либидозных игр, мыслила совершенно по-новому. Началось всё с того, что было решено нефтяную и газовую ренту распределять не между своими друзьями-олигархами, а между всеми гражданами страны. В конце года каждый гражданин получал свой процент от продажи природных ресурсов.