человеков торопящихся, находящихся в вечной в погоне за обещанным гламурным глянцем Кайросом, и которые ежедневно оскопляются и сжираются Хроносом, списанным с жуткой картины Франсиско Гойи…
Шли дни, неуклонно приближая момент новой встречи Веры Павловны с Хранителем Дома-музея ставропольских казаков-постмодернистов.
Агент Матрицы
– Доброе утро, Вера Павловна! – бодро плюнул мессенджер мгновенных сообщений прямо в сонные глаза нашей героини.
«Утро добрым не бывает!» – подумала Вера Павловна, но ответила совершенно иначе:
– Доброе. Чем обязана?
– Это вас беспокоят из онлайн-газеты. У вас есть несколько минут?
– Думаю, найдётся. Что нужно?
– Пожалуйста, давайте перейдём в режим шифрования сообщений.
– Хорошо, сейчас включу.
– Слушай, а ты серьёзно считаешь, что все эти мессенджеры сообщений заботятся о конфиденциальности клиентов?
– Я же не идиот. Только полный кретин может всерьёз думать, что кому-то позволили собственноручно сделать суперприватный мессенджер, и когда он якобы отказался отдать ключи спецслужбам, это стало новостью федерального значения. Зачем делать бесплатный суперприватный мессенджер, если ты с него ничего не получишь, кроме неприятностей? Мы живём в век ежеминутных терабайтных информационных потоков, и Машине, какой бы она ни была продвинутой, очень сложно извлекать из тонн мусора крупицы полезной информации. И тогда Машина создаёт суперприватный мессенджер, анонимный браузер, открытый VPN и ловит только тот трафик, который сам пользователь желает скрыть. Так как человек, который ходит в сеть, чтобы постить в «Одноклассниках» котиков и цветочки, не нуждается ни в каких VPN’ах, анонимных браузерах и для разговора с бабушкой не пользуется «приватным» Телеграмом. Никакой анонимности в сети нет и не может быть. Это как с горизонтом событий Чёрной Дыры: всё, что туда попало, остаётся там навечно и любой момент может быть голографически ретранслировано в любую точку пространства-времени. И не факт, что Тепловая Смерть Вселенной сможет остановить этот процесс.
– Вера Павловна, хочу вам сразу признаться, я не из газеты.
– Я почему-то так и подумала сразу. Кто вы?
– Я работаю на кибердемократию.
– На чью?
– На нашу.
– А наша – это которая?
– Наша – это которая самая лучшая.
– А что, разве есть другие?
– Других нет, поэтому и сравнивать не с чем.
– Так бы и представились: «Здравствуйте, я – Агент Смит из Матрицы».
– Так и представляюсь: я – Контрагент, но не Смит, и не Матрицы вовсе. Матрицы вашей, от которой вы все посходили с ума, и не существует вовсе. Впихнули в ваши тупые головы, что каждый сетевой хомячок и компьютерный задрот – это борец с бесчеловечной Системой, Нео, которого подсадил на колеса чернокожий драгдиллер в круглых очках, и поэтому его везде преследуют люди в чёрном, как Джона Нэша – агенты КГБ… Нет. Никакой. Матрицы. Есть только рынок Интернет услуг.
– Ну, хорошо, не Матрицы. Допустим, Машины. Какая, в сущности, разница?
– Для вас – никакой.
– Так что от меня нужно?
– Вера Павловна, мы искали вас много лет. Вас же раньше звали Neomesis.
<Поёт Краснознамённый античный хор кадетов Его Императорского Величества):
«This is the end
Beautiful friend
This is the end
My only friend, the end.
Of our elaborate plans, the end
Of everything that stands, the end
No safety or surprise, the end
I’ll never look into your eyes… again…»[3]>
– С чего вы взяли, – выпалила Вера Павловна, состроив недоумённую мину.
– Не отпирайтесь, я здесь не для того, чтобы вас арестовать. Мы хотим вам предложить взаимовыгодное сотрудничество. Нам нужно, чтобы вы кое-что взломали для нас. Вам же это нетрудно.
– Я таким не занимаюсь.
– Не рассказывайте сказки. Мы вас вычислили. Либо вы работаете с нами, либо мы передадим ваши данные в службу безопасности ИИИ. Вы же знаете, что любые преступления хацкеров по новому закону не имеют срока давности. Схлопочете по полной, вплоть до пожизненного. Тут уж мы постараемся помочь.
– Что вам нужно?
– Всего лишь немного информации. Нам нужно знать, где спрятан бозон Хиггса. Ваша цель – серверы ставропольских казаков-постмодернистов. Их нужно найти и выудить интересующую нас информацию.
– А почему вы сами не можете их найти?
– Их сервера не подчиняются известной нам машинной логике. Они, по-видимому, работают не только на нуле и единице. В них есть ещё и третий элемент, какая-то тёмная материя. Поэтому серверы невидимы для Машины. Мы ничего с ними сделать не можем. Вся надежда только на вас. Ваш гуманитарно-технологический ум, возможно, сможет решить задачу, над которой ИИИ безрезультатно бьётся уже многие годы.
– Мне нужно время на размышление. Неделя.
– Хорошо, через неделю я зайду к вам снова. Ок?
– Ок…
Деревянные сократики Урфина Джуса
– Ты, мой дорогой друг, наверное, уже давно всё понял про нашу интеллигенцию, коею заживо схоронила в своих скопусовских публикациях оксфордская профессура, но которая, несмотря на свои пышные и богатые похороны, лезет со своим мнением из всех щелей и углов, подобно мертвякам из клипа Майкла Джексона?
Но по глазам твоим добрым, я вижу, что ты, мой друг, про нашу интеллигенцию ничего пока не понял. А ведь она так похожа на модель времени древнего грека, на всех этих кайросов и хроносов. В ней, в нашей интеллигенции, совершенно парадоксальным образом соединяются два противоположных мироощущения – презрение к государству и жажда патернализма. Мечта нашей интеллигенции – это когда государство её кормит, причём не просто кормит, а кормит хорошо, и не просто хорошо, а ещё смотрит сквозь пальцы на её кутежи, шашни с прислугой и приворовывание хозяйского добра, и в тоже время сама она имеет возможность всячески выражать своё презрение к государству как оплоту тирании, мракобесия и бескультурья. Короче, наш интеллигент хочет одновременно быть барином, иметь возможность пороть нагайкой конюха и постельничего, драть на кухне стряпчую и гувернантку, причём за деньги налогоплательщиков, и в это же время совершенно в сократовских традициях рассуждать о человеческом достоинстве и гражданских правах. И опять же наша интеллигенция, как древний грек времён Сократа, повёрнута к прошлому лицом, а к будущему – жопой. Именно в прошлом она выискивает те духовные скрепы, культурный скотч и дюбели мысли, которыми пытается скрепить распадающееся настоящее пространство и время. А находит там одни симулякры, типа «благословенной эпохи Николая II, разрушенной масонами и революционерами», или «второй болдинской осени А. С. Пушкина на Ставропольщине».
– А ведь ещё Пушкин грезил Ставропольем…
– Я не о Пушкине, я о нашей интеллигенции. Она всё время смотрит в прошлое, поэтому будущее всякий раз наваливается на неё из-за спины и бьёт тяжёлым обухом по голове. Отчего всякий мало-мальски интеллигентный человек начинает чураться будущего, как черт – ладана. И тогда он идёт служить Мамоне, вечным символом которого у нас всегда выступает государство, превращаясь со временем в деревянного сократика Урфина Джуса.
Ковбой Джо
– Странный народ, эти столичные бабы. Модные такие, расфуфыренные, губы накачены, жопы поддёрнуты, ноги от ушей для сворачивания мужских шей. На рожицу, правда, так себе, но зато в глазах одновременно читается жёсткая мотивация на успех и вселенская усталость.
Столичные чиксы, они ведь существа особенные, я вот, когда за ними наблюдаю, чувствую себя, как энтомолог на Суматре. Материала для изучения хоть попой ешь, но повадки у объекта изучения странные, и как их ловить, ума не приложу. Отличать столичных баб одну от другой можно по глазам: если они горят, значит, она в столице недавно. У остальных они уже большую часть времени потушены. И возможно, когда-то зажигаются, но я как энтомолог по причине ограниченности времени для изучения не смог увидеть этот процесс. И ещё. Новую столичную чиксу от старой можно отличить по повадкам. Новая обычно спортивного телосложения, в одной руке у неё телефон, в другой – сигарета, она ж только недавно приехала со своего колхоза, где мама с папой ей курить не разрешали.
На правом плече – сумочка от Gucci, на левом локте – бумажный пакет из дорогого бутика. Я вообще офигиваю с этого экологического детерминизма модных бутиков. Они, значит, продают шмотьё по цене мотоцикла «Урал», которое для них шьют за копейки где-то в Юго-Восточной Азии, в которой – перенаселение и полный привет экологии, так как все грязные производства переехали туда, потом на них лепят бренд, который сразу приводит к удорожания шмотья в тысячи раз, потом везут это шмотьё в столицу, сжигая опять же кучу нефтепродукта, производство которого загрязняет природу, а потом, содрав с потребителя кучу бабла, ему дают крутой бумажный пакетик, потому что, типа, «мы за экологию и заботимся о природе». А чиксы потом с этими пакетиками ходят за колбасой и водкой, сделанной из тех же нефтепродуктов. Короче, бумажный пакет в дорогом бутике – это такой же симулякр общества потребления, как 6-ой том собрания сочинений Жана Бодрийяра в Ипатовском свингер-клубе.
Но, самое главное, столичную чиксу отличает от человека разумного всякое отсутствие стремления к коммуникации. Только представь себе, сидишь ты вечером один на качельке возле Новодевичьего пруда, потому как целый день тебе мозг выносили на конференции какой столичной, а на банкет вечером для У1Р’ов не позвали, так как ты – провинциал какой-то без мирового имени, и пользы от тебя на банкете как от козла в огороде. И вот сидишь ты одиноко на качельке, читаешь в фейсбуках про то, что в твоей деревне новые заезжие начальники пытаются отжать у твоих друзей бизнес, и тут краем глаза замечаешь, как юное очаровательное рыжее создание садится рядом на качельку и глаз с тебя не сводит. А ты свои глаза оторвал от гаджета и – зырк! – на неё, и ловишь сознанием этот самый момент, когда она стыдливо глаза спрячет за гаджетом своим. И так несколько раз. И тогда, осмелев, набираешь в грудь побольше воздуха и вкрадчи