Есть в русском языке такое выражение: «Всё, что ни делается – к лучшему». Так вот, в нём содержится одна маленькая орфографическая ошибка, исказившая сакральный смысл этой фразы до уровня профанного уличного вульгаризма. Дескать, всё, что делается людьми – делается к лучшему. Ты вообще видел, что делают люди? И кому может быть от этого лучше? Всё, что делают люди, нуждается в доработке и переделке. Вот, к примеру, вся система высшего образования только тем и занимается, что постоянно переделывает служебную документацию, вместо того чтобы делать людей. И то же самое во всех других социальных институтах. Все что-то бесконечно переделывают, и конца и края этой переделке не видно. И живём мы поэтому в вечном Переделкино.
На самом деле фраза эта звучит так: «Всё, что не делается – к лучшему». И тогда в ней сразу чувствуется легкий аромат увэя и дзадзена, пейзажная лирика Басё и искусство спальных покоев Жёлтого императора. Раз «не делается» – значит, не надо переделывать, потому как оно уже изначально совершенно. Разве можно улучшить идеал? Истинный Творец создаёт шедевр один раз, а не переписывает его каждые полгода из-за изменений политических ветров и прихотей заказчика.
Был такой былинный русский богатырь – Илья Муромец. Родился он, как нынче модно говорить, с ограниченными возможностями. И тридцать три года лежал на печи, пока к нему калики перехожие не пришли и не сказали: «Иди!». И тогда пошёл Илья до Киева и по пути ещё всем злодеям намял бока. А мог бы Илья Муромец с детства заниматься спортом, зарядками всякими реабилитационными, практиковать всякие там психологические айкидо, висеть на турнике и тягать железки. И не факт, что стал бы потом богатырём и защитником земли Русской. Калики перехожие вообще могли прийти к Илье в тот момент, когда он уехал на паралимпиаду в Сеул. И некому было бы тогда обуздать Соловья-разбойника и Идолище Поганое вкупе с Жидовиным. Именно поэтому, друг мой, я твёрдо убеждён, всё, что не делается – к лучшему.
Нет, конечно, мой дорогой друг, я никогда не был безвольным существом, боящимся любой ответственности. Совсем наоборот, ответственность меня никогда не пугала. Просто мой способ достижения цели всегда мне казался волшебством. Я ставил цель, заявляя о своих намерениях только себе и звёздному небу над головой, и как-то так выходило, что жизненная ситуация складывалась сама собой, задуманное мною реализовывалось, не требуя от меня сверхусилий и сверхнапряжения. Нет, опять же, я не был баловнем судьбы, и изменчивая фортуна тоже не раз поворачивалась ко мне задом. Были в моей жизни периоды достатка, когда я не считал количество денежных единиц в карманах. Были периоды, когда я жил вообще без денег. Но когда появлялась какая-то серьёзная проблема, появлялись и варианты её решения. И это было сродни магии.
Возможно, поэтому близкие друзья называли меня Колдуном, а возможно, и не поэтому. Одно я знаю точно, у меня никогда не было проблем со вторым врагом человека – с ощущением собственного несовершенства. Был ли я худ, как в юности, или поправился, отрастив небольшой пивной животик к сорока годам, носил ли длинные волосы, как Егор Летов, или брился наголо, как Брюс Виллис, – я всегда сам себе нравился. Нет, возможно, какие-то там привереды женского полу и не считали меня красавцем, но я ведь и не доллар, чтобы всем нравиться. Во всяком случае, сам себя я любил всегда, ну и ближних по мере сил и возможностей…
– А хочешь, я расскажу тебе старинную сказку?
– Валяй.
Женское коварство(казачья сказка)
Жили-были казак с казачкой у самого синего неба. Короче, на горе они жили, но не высокой и злой, а низкой и доброй. Хорошо жили казак с казачкой, было у них всё как у людей и даже немного больше. Казак был статен, красив собой, умён до безобразия, остёр на язык и в любовных утехах горяч. Не было в нём никакого изъяну или недостатку, акромя одного, да и то со слов казачки. Был у казака небольшой пивной животик, но разве это недостаток для казака? Казак без пивного животика, как незамужняя баба без котика. Ни уму ни сердцу.
Однако, не понимая сей нехитрой житейской мудрости, казачка всё шпыняла казака словесами недобрыми за его пивной животик. К слову сказать, сей пивной животик был нагулян казаком ещё в молодости, когда ходил он походами с самим казачьим полковником на границу Я и ОНО. Много раз ходил, оттого и задобрел малёхонько.
И как только не пытала казачка казака, дабы избавить его от ентого ей кажущегося изъяну. И кашами овсяными с утра его потчевала, и кефирами вечерами поила, а мучного на ночь откушивать не давала, и в спортзал его блатовала, и на сеновале изнуряла, а всё без толку. Но женское коварство, оно ведь бежит впереди паровозу. Бывало, придёт казак поздно вечером домой, а казачка ему молвит: «Вот, мама моя для тебя ватрушку вкусную спекла. Будешь?». Ну и как казаку от тёщиной вкусной ватрушки отказаться? Никак не отказаться. И съест казак тёщину ватрушку со сметанкой на ночь, хоть даже и не голоден совсем. А тёщина ватрушка, это вам не чизкейки заморские какие, которых, чтоб наестся, нужно десяток слопать. Тёщина ватрушка она о-го-го какого размера. А как съест казак такую ватрушку, сразу начинает казачка свою песнь о главном, о том, что, дескать, отрастил он своё пузо аж в пол-арбуза. Вот оно какое, женское коварство, что бежит впереди паровоза.
И так казачка своим майнкампфом умучила казака, что самому ему свой пивной животик нравиться перестал. Поселил, значит, ехидный бабий язык в мозгу казака ядовитого гада, что в народе зовётся несовершенством. И извёл бы этот враг рода человеческого казака вконец, но наш герой по завету пращуров сварил доброго самогону, на сорока горных травах его настоял, выпил, да изгнал из мозгов своих гада собственного несовершенства. И вновь возлюбил свой пивной животик, как самого себя. И опять стал чист и непорочен, словно первый атаман ставропольских казаков-постмодернистов, любивший откушать абсент в компании самого Шарля Бодлера и его несносной жены-негритянки…
Жизнь во всех её выражениях, даже самых жутких и омерзительных, всегда казалась мне каким-то волшебством. И неважно, являлась ли она порождением неумолимых законов природы, набором слепых случайностей или была сознательным актом разумного Творца с очень уж своеобразным чувством юмора, я всегда испытывал особый трепет, сталкиваясь лицом к лицу с её проявлениями. Не скажу, что я всегда был в восторге от этих встреч, нередко они вызывали во мне разной степени раздражение, а иногда даже злость и ярость. Потом, возвращаясь в привычное состояние покоя, я осознавал, что дело вообще не в проявлениях жизни, дело в том, что я ещё, к сожалению, испытываю определённые иллюзии по поводу того, какой должна быть моя жизнь. Постмодернистская картина мира, в которой субъективное Я является одновременно и центром мироздания, вокруг которого вращается вся Вселенная, и единственной точкой отсчёта, по отношению к которой вся Вселенная делится либо на хорошую её часть, либо на плохую, – в этой картине мире нет какого-либо намёка на объективную реальность с её набором аксиом и парадигм. В этой постмодернистской картине мира каждому уготован путь, который русский писатель Витя Пелевин выразил одной фразой: «Для продвинутого пацана в современном обществе есть только два пути – либо быть клоуном у пид@р@сов или пид@р@сом у клоунов». Говоря проще, или злобно смеяться – или в жопу еб@ться. Или сардонический смех – или анальный грех. Кто на что учился.
Конечно, можно пойти другим путём, как говорил классик, и попытаться вырваться из этой жёсткой дуальной картины мира, в которой ты мечтаешь постичь все тайны, подобно одноглазому Одину, а по факту твои нелепые ужимки и позы повторяют проказы безумного Локи. Но куда можно вырваться, если все известные концепции воспроизводят дуальный код нолика и единицы, и ты навечно встроен в Матрицу, из которой если и можно убежать, то только в полную задницу? Причём не факт, что эта полная задница не очередная иллюзия Матрицы. Куда может сбежать юнит огромной компьютерной игры, если он – всего лишь пара строчек рабочего кода, и вне цифрового мира игры эта пара строк кода вообще не может быть никем и ничем прочитана? И даже если ты не пара строчек рабочего кода, а сложнейшая операционная система, кому она нужна, если её некуда установить и некому запустить?
Древние мистики утверждали: чтобы переписать Матрицу, для начала нужно разобрать и переписать свой программный код. Вот я сорок четыре года разбираю и переписываю свой программный код, а конца и края этой работе не видно. И неясно, то ли я – хреновый кодер, то ли древние мистики ошибались.
Кибердемократия собственников
– Тук-тук! Neomesis, просыпайся! Пора вставать!
– А это опять вы, Контрагент Матрицы…
– А ты ждала кого-то другого? Неужто принца на южном слоне?)))
– Я уже от жизни не жду ничего хорошего.
– А вот это зря! Мы тут днём и ночью, не отрывая глаз от мониторов и стирая пальцы до кровавых мозолей, строим кибердемократию для вас, неблагодарных, а вы, видите ли, ничего хорошего от жизни не ждёте. Сейчас как сделаем вам всем прививку натужного оптимизма, чтоб аж скулы свело в сардоническом хохоте)))
– Мы прошлый раз говорили о кибердемократии, но я так до конца и не поняла, в чём её суть.
– А в чём вообще суть демократии? Демос – народ, кратос – власть. «Власть народа» – обычно так переводят с древнегреческого этот термин политические демагоги всех мастей. Никакой «власти народа» никогда в истории не было. А уж в Древней Греции и подавно. Была власть собственников, каждому из них принадлежала земля и рабы. И чем больше у тебя земли и рабов, тем более ты был уважаем как гражданин. Утром такой вот гражданин раздавал всем своим домочадцам, слугам и рабам задания, потом шёл на форум, слушал разных ораторов, может быть, даже сам выступал или принимал сторону того, кто смог его убедить в правоте своих суждений, потом, в случае чего, вместе с такими же, как и он, убеждёнными, голосовал по разным вопросам, спорил или даже бил морды оппонентам. А вечером, собрав вместе домочадцев, слуг и рабов, слушал их отчёты о выполненной работе, кого-то хвалил, кого-то наказывал, а после рассказывал им всё о том, что говорили и делали на форуме. А если бы такой гражданин весь день как проклятый пахал бы